– Ты два дня не выходил на работу, это прогул. Хочешь, чтобы я тебя уволил на хрен?
– Нежелательно.
– Так вот. Сегодня едешь с нами вечером в Москву.
– Я не могу сегодня, у меня на завтра билеты, – соврал я.
– Сдашь, значит, билеты свои и поедешь с нами.
– Я же не один, Артем.
– Это мне все равно. Мадам может ехать когда угодно.
– Ну… послушай, у меня самолет утром, – я продолжал сражаться за лишний день с Ольгой, – мы будем в Москве почти в одно время.
– С чего это ты разлетался? Деньги лишние? Это поправимо.
– Лишних денег не бывает. Ты же не ханжа, Артем, и не борец за общественную нравственность.
– Это ни при чем. Для меня важно ответственное отношение к работе. А ты – безответственный человек. Забил на все, кроме…
– Не говори, если не знаешь. У нас серьезные отношения.
– Какие? Ты сначала о жене своей подумай! А это обязанность твоя. А потом уже развлекайся. Только зарабатывать начал – и понеслось: друзья, за которых ты платишь, бабы, рестораны. Так ведь? Ты, думаешь, один такой?
– Можно я прилечу завтра на самолете, чтобы деньги не терять на сдаче билетов?
– Хрен с тобой, сегодня отдыхай, завтра утром в одиннадцать в «На скорую руку» на бульварах. Последнее китайское предупреждение.
Я вернулся к Оле, взял ее паспорт и поехал за билетами на утренний самолет. Билетов не было, обратиться к знакомому кассиру Артема я не мог.
Заплатив почти две цены, удалось купить билет через старшего кассира.
На обратной дороге я попытался посчитать, сколько денег я потратил на эту поездку. Хорошо, что дорога оплачивалась компанией. Цифра меня ужаснула: почти пятьсот рублей за три дня.
Оля удивилась, что мы уезжаем так внезапно, накануне выходных, но я сказал про сложности на работе, конечно без подробностей.
В Москве я подвез Олю до подъезда и попрощался до вечера.
Мне показалось, что, когда Артем увидел меня утром в «На скорую руку», он облегченно вздохнул.
Вечером я впервые за долгое время поужинал домашней пищей, полежал в ванной и рано лег спать, не выпив ни грамма алкоголя.
Оле я не звонил.
Утром Артем сказал, что считает справедливым не выплачивать мне зарплату за этот месяц. Я сказал, что не считаю это справедливым, он может вычесть два дня, которые я прогулял, и все.
– А я считаю, что это пойдет тебе на пользу, – сказал Артем, – может, поумнеешь.
– Если ты не заплатишь, то я не буду работать, – я понимал, что меня несло, но не мог ничего поделать, – я был полезен тебе в «Тристаре» в прошлом месяце…
– Так ты получил и зарплату, и премию, и подарок.
– Я не получил, я заработал.
– Ну а в этом месяце не заработал.
– Тогда я ухожу.
– Валяй.
Вечером они уехали.
Часть 3
Вне игры
Артем не вернулся к разговору со мной о продолжении сотрудничества, он вообще перестал звонить.
1991 год складывался непросто. Правительство Павлова провело денежную реформу, произошла замена пятидесяти– и сторублевых купюр на новые. Цены, как и предсказывал Артем, резко выросли, даже проезд на метро стал стоить втрое дороже, стипендию при этом не увеличили.
Я расстался с Олей и дал себе слово больше никогда не нарушать моральных принципов и обязательств.
Миша, мой партнер по продажам «Бриков», продавал сумки, курсы изучения иврита и английского в книгах и на кассетах, различные мелочи у израильского посольства.
Желающих уехать из Союза было очень много, по крайней мере в очереди у посольства на Большой Ордынке ежедневно стояло не меньше трехсот человек.
Миша зарабатывал неплохо, не меньше двух тысяч рублей в месяц. Я попросил его помочь с работой, но мест не было. Тогда я придумал небольшой совместный бизнес: у меня были качественные записи оксфордского курса английского языка с приложением в виде двух ксерокопированных томов. Такие же комплекты продавались у посольства по двести пятьдесят рублей за комплект.
Мы с Михаилом закупили чистые аудиокассеты, нашли копировальщика, который вечерами снимал копии в своем НИИ. Знакомый переплетчик, довольно качественно изготавливал для нас обложки с золотым тиснением, а кассеты мы записывали на своих домашних магнитофонах.
Через две недели мы успешно конкурировали на рынке с новым продуктом: «Оксфордский курс английского языка в двух томах. Приложение на 4 аудиокассетах». Себестоимость комплекта составляла около ста рублей, на каждом из них мы получали по сто пятьдесят рублей прибыли, которую делили: шестьдесят процентов Мише и сорок – мне.
Сдав сессию и перейдя на последний курс, я начал работу над бизнес-планом – я хотел промышленным способом выпускать курс английского языка и реализовывать его через книжные магазины. Для выпуска необходимого количества нужно было девятьсот тысяч рублей. Конечно, мне был нужен Артем.
В начале августа я вместе с женой приехал в Ригу.
После нашей осенней разлуки с Ольгой я старался проводить с Эллой как можно больше времени, я ощущал что тяжесть моего греха становится меньше, хотя полностью от чувства вины я не избавился никогда.
Илза была рада нашему очередному приезду. Их дочь, Арина, подросла, ей уже исполнилось два года. Она смешно называла мою жену «Эя», и Элла с удовольствием играла с ней.
Артем сильно изменился, он не был так доброжелателен ко мне, как раньше, и похоже, был уверен, что балласт в моем лице не нужен его бизнесу. Кроме того, он действительно перестал бывать в Москве, основные проекты теперь реализовывались в Литве.
Артем купил новую квартиру в современном доме в конце улицы Ленина, в нее они недавно переехали после ремонта. Все, начиная от мебели до коврика в ванной, было совершенно новым, а техника, установленная в квартире, заставила меня присвистнуть: было заметно, что поставки по валютному контракту прошли прекрасно и доллары, купленные на аукционе, дошли до адресата.
Артем собирался 19 августа улететь в Канаду, поэтому за оставшиеся две недели он должен был успеть решить все вопросы.
Я был приятно удивлен, когда Артем пригласил меня съездить с ним в Вильнюс, где у него были важные переговоры.
– Литовцы – нормальные ребята, как и эстонцы, – рассуждал Артем, – наших всех скоро выкупят с потрохами.
– Наших – это латышей? – интересовался я.
– Ну а кого же еще? – ответил он. – Ваши-то только пирамиды строить мастера, вспомни «Тристар»: организовали кидалово, за счет новых денег расплачивались с теми, кто стоял в очереди первым. А все, кто
