обратная сторона медали. Будет тебе школа.
– Понял, понял! – Я всегда дважды повторял слова, когда волновался. Еще в школе мои одноклассники подшучивали над этим моим недостатком.
Через двадцать минут к нам подошли три человека, пожали руки, обнялись. Ваха оказался молодым мужчиной, атлетического телосложения, с черными, как уголь, волосами. Он сообщил, что выступает от имени Миши из Канады, который сам приехать не смог, но, если есть сомнения в его полномочиях, можно прямо сейчас позвонить в Монреаль.
Артем сказал, что пока подтверждения полномочий не требуется.
Ваха уточнил, подтверждает ли Артем основной долг в размере сорока тысяч долларов.
– Что такое основной долг? – поинтересовался Артем. – Значит, есть еще и дополнительный?
– Миша сказал, что ты должен был вернуть до Нового года сорок тысяч. Сейчас просрочка почти два месяца. Мы считаем – по десять тысяч в месяц. Итого на сегодняшний день – шестьдесят тысяч.
– А Миша говорил, что никаких денег он мне в долг не давал? – спросил Артем.
– Так ты не подтверждаешь, что брал у Миши деньги? – спокойно спросил Ваха.
– Я у Миши денег в долг никогда не брал, – ответил Артем.
Чеченцы удивленно переглянулись, но, вероятно, они были готовы к такому развитию ситуации. Я же, зная от самого Артема, что он взял у Миши Ионишвили сорок тысяч долларов, и видя, что Артем отказывается от этого, стал нервничать еще больше.
– Хорошо, – продолжил Ваха, – ты эти деньги Мише все равно отдашь, потому что ты их должен. Если у тебя нет сейчас, продай свою рижскую квартиру, отдай половину, потом будешь потихоньку возвращать основной долг и проценты по нему…
– Вы меня не дослушали, – как ни в чем не бывало, перебил его Артем, – мы с Мишей были партнерами в сделке с мексиканским кофе. Это зафиксировано в документах, но с собой я их не взял. По условиям сделки мы были равными партнерами, но Миша заплатил свою долю, сорок тысяч, а я свою – десять тысяч долларов. Рассчитаться мы должны были после реализации кофе. Мексиканцы, получив наши деньги, пропали. Мы потеряли пятьдесят тысяч. Деньги прошли по счету компании, контракт на поставку и перевод от Мишиной компании были совершенно официальными.
Чеченцы слушали внимательно, не перебивая. Один из них, самый старший по возрасту, что-то записывал в блокнот.
– К моему удивлению, – продолжал Артем, – когда сделка провалилась, Миша потребовал все деньги назад. Я сказал, что раз мы равные партнеры, то должны возместить половину потерь друг друга – мы возвращаем Мише двадцать тысяч, а он нам пять. Таким образом, наш долг Мише составляет пятнадцать тысяч. Учитывая, что мы потеряли в Мексике свои десять тысяч, наши потери составили двадцать пять тысяч – десять в Мексике и пятнадцать Мише, соответственно Миша потерял те же двадцать пять тысяч. И это справедливо.
Артем замолчал. Ваха и его окружение тоже молчали. Тишину нарушил старший, который начал что-то объяснять Вахе и второму чеченцу; говорили они по-чеченски, и я не понял ни слова. Но позиция Артема мне показалась очень правильной, единственно верной в сложившейся ситуации.
– Тебе Миша дал деньги под твою ответственность, – сказал Ваха, – ты их не сохранил. Теперь ты должен их вернуть. Это наше решение.
– Сколько? – спросил Артем.
– Шестьдесят тысяч.
– А почему не сто? Я готов позвонить Мише.
Мы поднялись в номер, через оператора соединились с Монреалем. У чеченцев в номере стоял телефон, оборудованный функцией «громкая связь», и я отчетливо слышал каждое произнесенное слово.
– Миша, привет! Это Артем. Твои люди рядом со мной, мы говорим по спикерфону. Они требуют от меня шестьдесят тысяч, почему? – начал разговор Артем.
– Потому, что Иосиф, старый дурак и твой компаньон, своей головой отвечал за сохранность моих денег, – ответил Миша, – деньги потерял и сбежал в Россию.
– А почему шестьдесят, Миша, если ты давал сорок?
– Потому, что я так сказал. Я вам дал срок три месяца, вы не уложились.
– У меня другие соображения, – сказал Артем и еще раз рассказал о своей «математике», по которой Мише причиталось только пятнадцать тысяч.
На другом конце трубки послышалось тяжелое дыхание, Миша сказал, что его еще никто так не пытался унизить. И тут наступила развязка.
Артем начал очень уважительно разговаривать с Мишей, отметив, что он просто хотел, чтобы партнеры разделили потери по справедливости. Но обижать такого уважаемого человека, как Михаил, он и в мыслях не собирался.
– Войди в мое положение Михаил, – продолжал Артем, – вернув тебе даже сорок тысяч, я сам потеряю пятьдесят. Ведь в Мексике накрылись и мои десять тысяч.
– Я здесь ни при чем, – ответил Миша, – мне нужны мои деньги назад.
– Я знаю тебя как справедливого человека, Миша. Я считаю, что, если я верну тебе сорок тысяч, это положит конец всем противоречиям.
– Когда?
– Я попрошу Иосифа связаться с нашим банком завтра из канадского посольства в Москве. Они подтвердят, что он тот, за кого себя выдает, и наш банк осуществит платеж. Если вдруг по каким-то причинам это не получится, он послезавтра полетит в Канаду и осуществит перевод лично. Договорились?
– Договорились.
– И никаких шестидесяти тысяч? Ровно сорок?
– Сорок.
– Спасибо Миша. Бон шанс.
Ваха и остальные чеченцы внимательно слушали разговор.
– Если Миша так сказал, значит, так и будет, – произнес Ваха, – пошли кофе пить.
В баре мы пили кофе, Артем спокойно вел беседу с чеченцами о национальном вопросе. Ваха говорил, что главное у чеченцев – это уважение к старейшинам и почитание законов семьи. И еще важно – это место женщины.
– Хуже русских женщин – нет, они, конечно, красивые, испорченные все, – сказал старший чеченец, Адам, – настоящий чеченец на русской никогда не женится.
– Я так думаю, что и русские расписываться с чеченками тоже в очередь не выстраиваются, – парировал Артем.
– Конечно, чеченка за русского никогда не пойдет, ей мужчина нужен, а не пустое место – продолжал Адам.
– Вы культуру свою сохранили, – сказал я, – а мы утратили, но мы все восстановим.
Артем удивленно посмотрел на меня, это были первые мои слова за весь вечер.
Жаль, что не пройдет и двух лет – и все спорные вопросы между русскими и чеченцами будут решаться по-другому, и правых и виноватых уже не останется в жерновах мельницы надвигающейся войны.
Через полчаса, не выявив победителя в спорах по национальному вопросу, мы вышли на улицу. Никогда еще загазованный воздух в районе Садового кольца не казался мне таким приятным.
Мы медленно возвращались домой.
– Что скажешь? – после некоторого молчания спросил Артем.
– Гениальная находка была по поводу возврата пятнадцати тысяч. Я бы не смог так перевернуть факты. Почему ты потом отступил?
– Миша – очень опасный человек. У меня и шанса не было не вернуть ему сорок тысяч. Когда друзья его чеченские заговорили про шестьдесят, я понял, что надо говорить о пятнадцати, к тому же этот
