Лассаль-старший «зарезал» рекламный бюджет.
В рознице «Авион» стоит около тысячи долларов, и соответственно дилерская цена составляет примерно четыреста пятьдесят долларов за штуку, что дорого для Канады.
– Вот они и сидят сейчас с несколькими тысячами кресел, – завершил рассказ Марк, – и надеются их спихнуть в Россию, но проблема в том, что огромные коробки не позволят положить больше шестидесяти штук в контейнер, доставка получится у вас очень дорогой.
– Присылайте только детали, – вступил в разговор я, – спинки отдельно, сиденья отдельно, механизмы отдельно. Мы будем их собирать.
– Где мы будем это делать? – удивился Артем. – Да и зачем нам этот неликвид?
– Смотри, при поставке запчастей таможня составит всего пять процентов, это же не готовое изделие, – начал я, – в десяти контейнерах мы привезем не меньше тысячи трехсот штук, следовательно и транспортная стоимость будет довольно низкой. Останется только собирать их в Москве, но и это мы сможем сделать силами сборочных бригад Макса, у них есть и время, и желание заработать!
– Верно, – поддержал меня Марк, – вам понадобятся несколько станков, но мы вам их передадим. Хороший у тебя партнер, Артем.
– Для вас мой партнер, похоже, решает все вопросы, – Артем был сосредоточен, ему не нравилось развитие нашего разговора, – но даже если я соглашусь, что мне делать с тысячей кресел?
– Мы начнем развивать розницу, – ответил я, – наши «новые русские» не подведут, раскупят новую «игрушку».
– А вот и он, – перебил меня Марк.
В ресторан, в сопровождении своей жены, вошел господин Пьер Лассаль, один из богатейших жителей Монреаля, старший партнер Марка Шульмана и владелец «одноименного» концерна.
Седой, высокий, как генерал де Голль, он за несколько огромных шагов пересек главный зал ресторана, протянув Артему руку.
– Доброе утро, – сказал мсье Лассаль, будучи уверен, что по-русски, и сразу перешел на английский язык, которым, как и родным, французским, владел великолепно.
Патрисия, жена Пьера Лассаля, маленькая, сухая француженка настолько отстала от своего мужа, что подошла к нашему столу с задержкой в десяток секунд.
Мы сделали заказ. Патрисия внимательно изучала меню и заказала рыбу для себя и мужа, особо обратив внимание официанта на недопустимость приготовления на сливочном масле – у Пьера Лассаля была непереносимость молочных продуктов.
– Вы настоящие молодцы, – начал Лассаль, – за год построили бизнес, без помощи и поддержки, так что теперь только благодаря вам мы присутствуем в Восточной Европе!
– Спасибо, – скромно ответил Артем, – уверен, что первые шаги были сделаны в верном направлении.
Артем перешел на русский, и почти час Марк переводил наши слова на французский язык и ответы мсье Лассаля – на русский. Как и предупреждал Марк, о бизнесе почти не говорили. Обсудили только выставку, и Лассаль согласился предоставить всю экспозицию бесплатно, но все прочие расходы по выставке: аренда стенда, сборы, доставка экспонатов – мы брали на себя.
Позже разговор вели женщины, Патрисия говорила о замечательных подземных источниках Будапешта, известных со времен Паннонии, римского названия Венгрии. После ланча канадцы отправились в Сечени, купальни, расположенные в парке Варошлигет, мы же с Артемом планировали посетить греческое посольство, ему, как греческому гражданину, требовалось проконсультироваться по вопросам программы страхования.
Деловой ужин в лучшем ресторане Будапешта – «Гамбринусе» был назначен на восемь часов вечера. Пьер Лассаль лично зарезервировал стол в ресторане, где официанты обслуживают гостей в белых перчатках и на выбор предлагается список из девяноста девяти лучших венгерских и французских вин.
– Мы смотрелись как клоуны в этих костюмах, – сказал я Артему, когда мы остались одни, – нелепо как-то смотрелись.
– Это не очень важно, – ответил Артем, – важно другое: не встревай в разговор, следи за моей линией, не нужны нам эти «Авионы», будем их солить.
– Не согласен, – ответил я, понимая, что если буду молчать на вечерних переговорах, то произведу плохое впечатление на канадцев – зависимого и ничего не решающего человека, – уверен, что продадим кресла за несколько месяцев.
На салфетке я написал следующее:
«Продажа – 1200 долларов
Закупка – 400 долларов
Доставка – 50 долларов
Таможня – 20 долларов
Сборка – 50 долларов
Аренда площадки для сборки и хранения – 3000 долларов за квартал
Доход – 1 200 000 долларов
Прямые затраты: 523 000
Прибыль без учета затрат на рекламу: 677 000 долларов».
– Думаешь, за три месяца все соберем и продадим? – спросил Артем.
– Почти уверен, – ответил я, – да и другого ничего мы от них не получим.
Вечером в «Гамбринусе» Пьер подписал с нами эксклюзивный контракт на год, предоставил нам мебель для декабрьской выставки и гарантировал поставку десяти контейнеров с «Авионами» до конца года.
Артем был не очень доволен, безусловно, он рассчитывал на большее, но решение у Лассаля было подготовлено и наша встреча в Будапеште была просто данью настойчивости Артема.
– А чем ты занимаешься в компании, – обратился ко мне по-английски мсье Лассаль, – Марк говорит, ты – большой босс, сколько тебе лет?
– Двадцать пять, – ответил я, мысленно благодаря бетономешалки Сэма, заставившие меня учить английский, – и большой босс у нас Артем, я же управляю продажами.
– Мой сын, Анри, он, правда, старше тебя, – продолжил Лассаль, – тоже начинал с продаж, а сейчас он директор по маркетингу «Лассаля».
– Уверен, он отличный специалист.
– Я вас познакомлю, когда ты приедешь в Монреаль, – сказал мсье Пьер, – нужны новые подходы, новые пути в бизнесе, наш опыт вам поможет, но вести бизнес в новом веке придется уже вашему поколению.
Марк Шульман сидел рядом с нами, а вот Артем не слушал наш разговор, он сидел между Патрисией Лассаль и женой Марка и о чем-то оживленно рассказывал Елене.
Я был уверен, что они говорили о Максе и Ире.
– Будь смелее, – сказал мне Марк, – я же понимаю что у вас происходит.
– О чем вы говорите? – удивленно спросил я. – Вы ведь тоже в тени своего босса.
– Я не об этом, – продолжил Марк, – будь смелее в бизнесе, в следующем году тебя ждут большие перемены.
– Вы говорили с Максом? – уточнил я.
– Нет, я просто очень люблю свою дочь и знаю, как сделать так, чтобы ей было хорошо.
Ужин завершился прекрасным «эстерхази», и мы договорились с канадцами обязательно встречаться в Будапеште хотя бы раз в год.
– Думаю, что Лена здорово прочистит мозги и Марку, и своей дочери, – сказал Артем, когда мы в такси возвращались в отель, – Максиму я сейчас не завидую.
– Насколько я понял, Марк Шульман не намерен вмешиваться в дела молодых, – ответил я.
– Да? – усмехнулся Артем. – А когда он узнает, что его зять проиграл в казино сто тысяч долларов и должен компании эту небольшую сумму?
– Это же чушь! Кто тебе поверит?
– Ты же подтвердишь это завтра?
