В процессе этого неприкрытого грабежа на меня повеяло чем-то до боли знакомым и мне на мгновение показалось, что я вернулся в родной 21 век и нахожусь на посту ДПС перед въездом в Москву. Кто-то из великих сказал: 'Ничто не вечно под луной', но видимо он, никогда не был в России, а поэтому не подозревал, что российский чиновничий беспредел вечен! К счастью бойцы местного РУБОПа удовлетворились предложенной взяткой и не стали устраивать шмон нашего обоза, а получив мзду, занялись другими купеческими караванами, поэтому у меня отлегло от сердца. Как ни крути, но мы довольно легко отделались, в противном случае нам пришлось объяснять, откуда в наших санях появилось оружие и доспехи со свежими следами крови и далеко не факт, что мы смогли отделаться взяткой.
После визита таможни началась подготовка к длинному переходу до Волока Ламского (нынешний Волоколамск). Братья Лютые оказались заядлыми лошадниками, а поэтому добровольно взяли на себя все заботы о нашем обозе. Я в этих вопросах разбирался слабо и с радостью свалил со своих плеч эту обузу. Братья, получив карт-бланш на решение текущих финансовых проблем, удачно подали трофейных лошадей, оставив в нашем обозе только лучших, чем значительно улучшили нашу мобильность. Затем братья заново перековывали лошадей в передвижной кузнице местного кузнеца новыми подковами, поправили сани и лошадиную сбрую, а также закупили недельный запас овса и сена.
Наши попутчики тоже готовили купеческий обоз в дорогу, но делали это с куда меньшим рвением и думали больше о том, как сэкономить себе в карман, а не о дорожных проблемах. Еремей ходил чернее тучи, расставшись со значительной долей торговой выручки и пустил это дело на самотек, полностью доверившись вороватому приказчику, ну а тот себя не забывал.
Конечно, мало удовольствия расставаться со своими кровными деньгами, но купец слишком переживал по этому поводу, а это выглядело подозрительно. Я поинтересовался у Еремея причиной его невеселого настроения, и он мне поведал, что наезд таможни оставил его почти без денег на дорогу и у нас появились большие проблемы. Затем он вкратце объяснил мне сложившийся расклад.
Россия и в 21 веке славилась своим бардаком, а в 15 на Руси творился настоящий беспредел. После смерти Василия Темного московское княжество перешло по наследству его сыновьям. В Москве взошел на престол Иван III, а его младшему брату Борису достался Волоцкий удел. Так в 1462 городу Волок Ламский неожиданно стал центром самостоятельного 'Волоцкого княжества', где правил князь Борис Васильевич. Молодой князь взошел на престол совсем недавно и в княжестве царил боярский беспредел, так как новая власть еще не устаканилась, а любителей ловить рыбку в мутной воде всегда было много.
В результате возникшего вакуума власти, развелось не меряно работников ножа и топора, трудившихся на большой дороге под покровительством местных бояр, решивших обогатиться под шумок, а поэтому грабежи стали делом повседневным. До визита таможенников Еремей собирался решить вопрос с безопасным проездом, заплатив мзду представителю воровской братии, который отирался на купеческой стоянке. После оплаты бандитского налога, с караваном должен был отправиться представитель разбойников. Бандитский 'смотрящий' разруливал возникающие вопросы с проездом, однако после наезда таможенников у купца просто не хватало денег, чтобы откупиться. Нанять дополнительную охрану до Волока Ламского, Еремей тоже было не на что, а поэтому купец не знал, что ему делать. Трехмесячная торговая экспедиция за прибылью, грозила превратиться в высокозатратную туристическую экскурсию и весьма негативно сказаться на имидже молодого купца а, следовательно, и на его кредитоспособности.
Это еще полбеды, но конфликт, произошедший с товарищами по бизнесу в Броничах, мог поставить жирный крест на карьере Еремея, особенно если он вернется в Новгород с убытком. У купца недавно умер отец и сейчас решался вопрос о наследстве, а поездка в Рязань являлась своеобразным экзаменом на профпригодность. В случае неудачи Еремей автоматом оказывался в семье на вторых ролях, а торговое дело отца переходило под руку его младшего брата Никифора.
Выслушав исповедь неудачливого бизнесмена, я спросил у него о сумме, которую выставили бандиты за проезд, чтобы понять насколько серьезно попал мой попутчик. Оказалось, что тати потребовали с нашего обоза пять гривен серебром, а это была восьмая часть всей моей наличности. Конечно, в Новгороде можно было продать наши трофеи и заводных лошадей, но чтобы обосноваться на новом месте требуется значительный начальный капитал, к томуже необходимо как-то прожить до лета. В общем, прикинув ситуацию так и этак, я решил до времени не светить свои финансовые ресурсы и стал выяснять у Еремея, где и какими силами могут напасть на караван бандиты.
Купец рассказал мне, что дань с караванов грабители собирают в двух местах на дороге, примерно в одном или двух переходах до Волока Ламского. В самих бандах не более трех десятков бойцов, но вооружены они очень хорошо и если включить мозги, то это, скорее всего регулярные боярские дружины, рядящиеся под бандитов, а не обычные тати с большой дороги. Если купеческий караван идет под надежной охраной, то бандиты в прямой бой не вступают, а стараются выбить стрелами обозных лошадей из засады, вынуждая купцов бросать телеги с товаром. Однако охрану в полсотни хорошо вооруженных наемников может позволить себе только княжий обоз, а купцам такая охрана не по карману, вот и платят купцы бандитам отступные.
Выслушав рассказ Еремея, я решил не корчить из себя героя и ссудить купца деньгами под божеский процент, но все мои планы поломал Павел Сирота, которого я отправил потолкаться среди торгового люда, чтобы выяснить, не разыскивают ли нас родимых по доносу боярыни Пелагеи и чем дышит народ.
Я едва успел закончить разговор с купцом, как прибежал мой телохранитель с квадратными глазами и зашептал мне на ухо:
– Командир, возле кузни я видел знакомого шныря из Броничей, он расспрашивал народ, про лихих людей, которых мы давеча на реке побили. Хотел я его прищучить, да только с ним еще двое дружков было. Думаю, что скоро они до нас доберутся и могут людей из 'Разбойной избы' навести. Уходить срочно нужно!
Это известие не оставило нам выбора, поэтому я приказал запрягать лошадей в сани и готовиться к выходу. Пока мои бойцы занимались лошадьми, я отправился искать Еремея, чтобы вернуть ему часть задатка за охрану. Купец, узнав, зачем я пришел, схватился за голову, но я не поддался на уговоры остаться до завтра и буквально запихнул ему за пазуху кошель с серебром. Вскоре наш обоз на рысях поскакал в сторону от Москвы, стараясь как можно дальше оторваться от возможной погони. Однако добраться до ближайшего постоялого двора до темноты мы не успели и заночевали прямо на дороге. Ночью резко похолодало, и началась пурга, в результате чего бессонная ночь превратился в борьбу за выживание, а поспешное бегство из Москвы едва не вышло нам боком.
Как только рассвело, мы откопали засыпанные снегом сани, и продолжил свой путь, но только к полудню нам удалось добраться до постоялого двора, настолько нас вымотала ночевка на морозе. Едва сани, на которых сидел замерзший, словно цуцик, героический воевода, въехали за околицу долгожданной деревни, в его заиндевевшую голову пришла гениальная мысль прекратить заниматься опасными экспериментами и остановиться на отдых до следующего утра. Второй ночевки в чистом поле люди и лошади могли и не пережить, а из совершенных ошибок нужно делать своевременные выводы, чтобы не смешить народ собственной дуростью.
В 15 веке на Руси караваны зимой передвигались от одного яма (постоялого двора) до другого или останавливались на заранее оборудованных стоянках, хорошо укрытых от морозного ветра. Придурков, нарушивших эти простые правила, обычно находили мертвыми по весне, когда сходил снег, так как замерзнуть насмерть на тридцатиградусном морозе было проще простого. Обычная дистанция между ямами примерно сорок, сорок пять верст, (сорок пять, пятьдесят пять километров), что соответствовало среднему переходу купеческого обоза за световой день, поэтому пытаться двигаться быстрее этого графика извращенный способ самоубийства.
На наше счастье моя глупость обошлась без последствий, и никто из бойцов не заболел. Поблагодарив госпожу удачу за спасение, я выпил с личным составом по стопке самогона в чисто медицинских целях и уже укладывался спать, когда Павел Сирота доложил, что на постоялый двор въехал обоз Еремея Ушкуйника.
Купец в отличие от меня не стал пороть горячку и вывел свой обоз из Москвы только утром, но догнал нас на постоялом дворе. Еремей обрадовался мне, словно родному и сразу заявил, что наши прежние договоренности остаются в силе, и вернул задаток, подкрепив свои слова баклажкой с хмельным медом. Застолье продолжилось, и медовуха легла поверх самогона, поэтому я не помню, как заснул.
Еще с вечера мы с Еремеем договорились, что купец рулит обозом, а я занимаюсь вопросами
