иностранных матросов.
Все бы ничего, но к концу нашего обеда в трактир ввалилась дюжина сильно пьяных и особо отмороженных клиентов, которые сразу устроили драку со своими коллегами. Вышибалы почему-то в мордобой не вмешались, а вместе с обслугой по-тихому слиняли из кабака через заднюю дверь. Мне следовало бы обратить более пристальное на внимание, на это обстоятельство, но я расслабился и пустил дело на самотек.
Вновь прибывшая публика быстро вышибла других посетителей из трактира и расселась за столами, допивая чужое вино и пиво. Особо выделялся в этой банде рыжий мордоворот с серьгой в ухе, которому хватало единственного удара кулака, чтобы отправить в глубокий нокаут своего соперника.
Мы с Сиротой люди иногда мирные, а поэтому в конфликты не ввязываемся, правда, бывает, зароем кого-нибудь живьем в землю, а так тише воды ниже травы. Однако 'общечеловеки' видимо были не в курсе, а поэтому решили наехать на нашу четверку и отобрать наше законное вино и пиво.
Кабацкая драка началась по веками отработанному сценарию, который не изменился даже в 21 веке. Ни с того, ни с сего рожа подмастерья Плотника чем-то не понравился публике за соседним столом и парню без разговоров заехали в глаз. Ну, а тут как говорится – 'понеслась … по кочкам'.
Поначалу я собирался просто навешать люлей оборзевшей публике за соседним столом и смыться, но сразу пробиться к двери не удалось, а поэтому пришлось разносить кабак по бревнышку вместе с посетителями.
Для рукопашного боя в толпе существует особая методика, которую часто используют футбольные фанаты в своих разборках. В десанте вместе со мной служили трое ребят из этой компании, и нам часто приходилось вместе отмахиваться от дедов в самом начале службы. Вот у них я и нахватался хитрых приемчиков и навыков применяемых в массовых драках. В 'десантуре' деды крутые и нам конкретно прилетало от них по башке, но армейский рукопашный бой не драка, поэтому работающие парами футбольные фанаты в толпе запросто уделают любого десантника. Я стал четвертым номером в этой команде и деды вскоре поняли, что связываться с нами себе дороже и переключились на менее агрессивных 'салабонов'.
Павел Сирота в прошлой жизни тоже частенько махал кулаками в рязанской банде, а когда попал ко мне в гвардию, то мы часто работали в паре на тренировках и я посвятил своего телохранителя в технологии 'фанатского' мордобоя.
– Сирота, работаем в паре как учил! Плотник, держи нам спину, но вперед не лезь, мешать будешь! Начали! – крикнул я, вырубая с ноги обидчика подмастерья корабельщика.
Драка получилась веселой и происходила с большим размахом. Хотя 'общечеловеков' было втрое больше, но они уже прилично напились, а у пьяного бойца координация сильно хромает. Мы с Павлом работали слажено, как на тренировке, поэтому матросы разлетались по углам, словно кегли в кегельбане. Сирота 'вязал' противников блоками и лупил коваными сапогами по ногам, а я работал 'танком', нанося завершающий удар открытой ладонью в нос или коленом в пах. Конечно, такие удары считаются подлыми, но менее эффективными от этого они не становятся.
Первых двух матросов мы вырубили в течение нескольких секунд, поэтому их приятели не сразу разобрались в обстановке и атаковали нас вразнобой. Нам это было только на руку, поэтому мы воспользовались ситуацией и громили врага по частям. Видимо матросы не считали нас серьезной угрозой, а поэтому их главная ударная сила вступила в бой с запозданием. Однако, когда рыжий бугай, вырубленный ударом пятки в затылок, врезался головой в стену, а затем затих на полу, было уже поздно пить боржоми. Пока главарь 'общечеловеков' скреб ногтями доски пола и пускал слюни, подрыгивая левой ногой, мы с Сиротой продолжили избиение младенцев.
Европейцы не умеют драться по-мужски и когда прилично огребут по мордасам, то сразу же хватаются за ножи. Однако к такому развитию событий мы с Павлом были готовы и троим схватившимся за оружие матросам, сразу засунули их собственные ножи в задницы.
Быстро сообразив, что в 'европейский суд по правам человека' русские обращаться не собираются, а сразу бьют по роже, европейцы толпой бросились бежать из кабака, но застряли в дверях. Такой расклад очень понравился нашей компании, потому что у нас появилась прекрасная возможность окучивать пьяную матросню на выбор.
Однако, все хорошее в жизни когда-нибудь кончается, вот и наши враги закончились, поэтому бить стало некого. В трактире сразу стало скучно, и мы, по-английски не попрощавшись, отправились в другое заведение, чтобы закончить прерванный обед, а заодно отпраздновать победу. Пойманный на пристани за шкирку паренек, проводил нас в трактир, в котором расслаблялось местное население, где мы плотно поели и выпили с устатку.
Пока моя компания расслаблялись за кувшином вина, слава о разборке, произошедшей в портовом кабаке, докатилась и до этого трактира. У нашего славного подвига оказалось несколько случайных свидетелей, поэтому желающих выпить за здоровье победителей, оказалось много. В общем, отнесли нас на 'Чуду-юду' уже на руках, а проснулся я только к полудню следующего дня с больной головой. Как раз в это время к причалам Староладожской крепости швартовались отставшие корабли нашего каравана.
Пока мы с Сиротой спали, слухи о побоище в кабаке широко обсуждались в порту и наконец, докатились до городской администрации. Избитые европейцы, не сумев отстоять свою честь в драке, сразу пообжали жаловаться на русских варваров воеводе Ладоги. Воевода уже был в курсе произошедшего и знал что 'общечеловеки' получили за дело, но положение обязывало его приять меры против дебоширов. Поэтому воевода в сопровождении десятка дружинников и четверых представителей пострадавшей стороны явился на причал, чтобы лично разрулить ситуацию.
Мы с Сиротой только что похмелились, и настроение у нас было не очень радужное, а поэтому, когда рыжий бугай, брызгая слюной, бросился на меня с кулаками, то я, не раздумывая, выписал ему в торец. Сирота тоже не растерялся и добавил немцу здоровенного пинка для скорости. Бугая сразу унесло с пристани в Волхов, и он едва не утоп, но пострадавшего быстро выловили из воды дружинники воеводы.
Я по старой памяти ожидал наезда со стороны правоохранительных органов Ладоги за избиение невинных европейских туристов, но в 15 веке на Руси еще не привыкли лизать задницы 'общечеловекам', а поэтому разбор полетов не затянулся.
Воевода допросил нас с Сиротой о вчерашнем происшествии в кабаке и вынес вердикт, что виноваты заморские гости, а поэтому именно они попали на деньги. Адвокатов в те времена даже в природе не было, так что приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Воевода присудил нам с Сиротой по гривне серебром за обиду и приказал 'общечеловекам' оплатить ущерб хозяину трактира, а также внести две гривны серебром в городскую казну Ладоги в виде штрафа. Решив финансовые вопросы, воевода спросил нас с Павлом о том, не желаем ли мы вызвать рыжего на 'божий суд', чтобы смыть нанесенную обиду кровью или мы ограничимся только вирой.
Я благоразумно заявил, что резать 'немцев' все одно, что свиней в хлеву, а поэтому марать об них руки нам неохота. Однако если у оппонентов есть желание помереть, то я зарежу любого из них как положено по закону.
Видимо наш с Павлом решительный вид и моя наглая речь произвели на 'общечеловеков' должное впечатление и шоу с мордобоем не получило своего кровавого продолжения. Один из матросов молча, расплатился по выставленному воеводой счету, на этом все и закончилось. Конечно, заморские гости были недовольны приговором местной властей, но спорить с воеводой все равно, что плевать против ветра, так можно остаться и без последних порток.
После окончание судебной тяжбы, мы с Павлом стали на две гривны богаче, а поэтому пригласили экипаж 'Чуды-юды' в трактир на обед. Есть примета что легко доставшиеся деньги должны и легко уйти иначе удача может отвернуться, а поэтому мы не стали жадничать. Оставив дежурить на корабле подмастере Плотника, мы всей остальной командой отправились обедать. Пир только начался, когда к нам присоединились Никифор Ушкуйник и 'кончанский сотник' Никифор Сторожевский. Мы с Павлом лично наведались на 'лодью' Никифора чтобы пригласить его и сотника на званый обед, но те ушли по делам в крепость, поэтому дорогие гости и припозднились. Я поздоровался с друзьями и пригласил их за стол. Прислуга трактира быстро накрыла поляну, и гости присоединились к нашему празднику. Однако Никифор, выпив первую чарку медовухи, хмуро посмотрел на меня и спросил:
