«черный список» уничтожения попал и министр Али Шах Пайман. Естественно, что главные функции отводились сотрудникам «Зенита». Их было выделено 14 человек — все, разумеется, офицеры. Много, но дело того стоило и требовало. Старший — Юрий Мельник. Именно он вел исполнителей к министру внутренних дел. В группу включили со специальным заданием двух «громовцев» — Евгения Чудеснова и Александра Лопатова. Их задача заключалась в персональной охране «опознавателя», которого следовало после «справедливого возмездия» доставить к убиенному, сказать что-то приличествующее и важное во имя революции и назидательное для палача. Констатацию факта смерти должен был «зарегистрировать» Нур Ахмат Нур — дипломат, бывший посол Афганистана в США. Видимо, в Вашингтоне накипело у Ахмата в отношении американцев и вообще империалистов всех мастей, включая и их прислужников — типа Паймана. Поддержку акции возложили на десантников 345-го парашютно-десантного полка. Два взвода под командой ротного старшего лейтенанта Гурьева выделили из батальона гвардии майора Цыганова. Восьмидесяти нашим бойцам противостояли около 350 вооруженных афганцев.
Примерно в 18.00 к вилле, где сосредоточились группы, подъехало три грузовика. В кузовах сидели солдаты и несколько бойцов «Зенита». Нура посадили в кабину. Александр Лопанов и Евгений Чудеснов сели по бокам. Поехали по Кабулу. Мирный город, снуют афганцы, повсюду жарится шашлык. А они — на войну. У здания МВД остановились, тут солдаты и «зенитовцы» повыскакивали (по-военному — спешились) из машин. Подгадали свой приезд к взрыву. Рвануло серьезно. Тогда Нуру дали мегафон, и он стал призывать сдать оружие; кричал, что пришла законная власть. С той стороны не поняли устремлений бывшего дипломата — из окон министерства ответили гневными автоматными очередями.
Тут уже не до реверансов и дипломатического протокола — более не мешкая и не церемонясь, дали в ответ залп из семи ручных гранатометов. Это вызвало короткое замешательство охраны, чем воспользовались десантники для стремительного броска к зданию. Афганцы очухались, пережили несколько неприятных минут и ответили поистине яростным огнем. Атакующих это обстоятельство только сильнее подстегнуло — решительным штурмом они за считаные минуты выбили охрану с первого этажа и овладели им. Затем, ведя беспрерывную стрельбу и швыряя гранаты, десантники бросились вверх по лестницам. Им потребовалось буквально 15 минут, чтобы занять остальные этажи. Афганцы, не совсем разумея, что происходит, были деморализованы. Их сопротивление поутихло, а скоро и вовсе прекратилось. Большое количество афганцев было взято в плен. Выставили охрану. Посокрушались — во время перестрелки капитану Анатолию Муранову перебило оба бедра. Советник, майор Сисин, доставил его в посольскую поликлинику, но Муранов умер от болевого шока и потери крови. Не стало Анатолия Николаевича — сотрудника Первого главного управления КГБ.
Старший советник МВД в Царандое генерал-майор А.М. Косоговский, не так давно сменивший Николая Веселкова, метал громы и молнии — министр ускользнул, исчез, испарился. А ведь с него глаз не спускали, ловко выманив из дома. А он, такой-сякой, подвел, операцию сорвал — не позволил себя убить. Перед товарищами стыдно — издалека ехали, понервничали во время штурма, мужественно отбились от автоматного огня, от осколков гранат уклонились, на лестницы вбежали, ворвались в вожделенный кабинет, — а он, сын шакала, как сквозь землю провалился…
— Приказываю найти, арестовать и немедленно доставить ко мне, — горячился и кричал мощно, по- милицейски, Косоговский, прекрасно понимая, что «немедленно» не получится.
Подчиненные разбежались кто куда от гнева начальника, но разбежались не искать, а просто отсутствовать. Юрий Мельник докладывал по команде о беглеце. Генералы КГБ были озадачены. Если даже предположить, что через час-другой Паймана схватят, то… То что? Возвращать в здание, посадить в кресло служебного кабинета и сызнова имитировать штурм с последующим вынесением справедливого приговора? Ахинея… Пока судили, да рядили, да советовались, как быть, генерал Иванов составил рапорт в Москву и доложил по посольской спецсвязи: «В 21.30 27 декабря 6 разведчиков-диверсантов вместе с взводом поддержки ВДВ овладели Министерством внутренних дел, преодолев незначительное сопротивление охраны. Потерь не имеем». Анатолий Муранов своей гибелью не смел портить общую статистику безусловного успеха — о нем ни слова. Раненые десантники в счет тоже не шли — не свои.
Был ли удручен Нур, не знаю, но ему предложили отдохнуть на диване. Он, диван, не был испачкан кровью, и к утру Нур Ахмат Нур с чувством исполненного долга крепко уснул богатырским сном.
На рассвете в дом, где проживали советники, пришел сдаваться министр внутренних дел Али Шах Пайман. А так как старших начальников на месте не было — они возбужденно отмечали успех минувшей ночи, — министра принял скромный майор Н. Назаров. Счастье Паймана, что его встретил этот майор, а не тот, что вчера носился по зданию, залегая и стреляя из-за углов коридоров, и так до самой двери кабинета министра. Назаров доставил Паймана в штаб «афганского восстания» и представил его пред светлы очи генерала Иванова. Генерал с утра уже был хороший (не в смысле с устатку после попойки), а хороший потому, что поздно было приводить в исполнение приговор от имени народа. Дорога ложка к обеду, да и мстителя под рукой не было, даже самого завалящего. А собственноручно, да еще в присутственном месте, на людях… Нет, отставить, не барское это дело: генералу КГБ, генералу новой формации, рыцарю плаща и кинжала — да палить из пистолета прямо в лицо, как последнему «мокрушнику». Это все одно, если бы генерал вдруг стал карабкаться по карнизу в окно белошвейки, стремясь с лейтенантским влечением удовлетворить порыв холостого ловеласа. Не-е, увольте… И Борис Сергеевич предложил министру написать обращение к населению о необходимости сохранения спокойствия и порядка в стране. Что последний с великой покорностью и исполнил, и Пайманово воззвание было немедленно передано по радио.
29 декабря в МВД, отдохнув после недружественного посещения дворца Амина, приведя в порядок нервы, прибыл и приступил к работе новый министр Сайд Мухаммед Гулябзой, прихватив с собой и нового командующего Царандоя подполковника Асгара, содержавшегося до этого в тюрьме Пули-Чархи. По этой причине в его кабинете еще некоторое время держался стойкий запах нар и спертого воздуха тюремной камеры. Во всяком случае, так сказала Наташа Ростарчук, когда мы с ее мужем после интервью с Асгаром завернули по дороге пообедать в ее обществе. Наталья женским обонянием уловила нетленный дух тюрьмы, учуяла то страшное, что припрятывалось совсем неподалеку за красивыми шторами окон ее особняка. Вызволил подполковника Асгара из тюрьмы, чего мог и не знать новый командующий Царандоя, Федор Коробейников, «зенитовец». От КГБ он был представлен один, но для захвата ему придали взвод десантников лейтенанта Моргульцева на БМД и одну самоходную артиллерийскую установку «СУ-85», из которой для острастки раз пальнули в небо, поддержав штурмующих тюрьму одиночным «авроровским» выстрелом, да что-то там еще взломали, тараня стальной грудью хлипкую преграду.
Рядом стояли подразделения танкистов — две бригады. Десантники двумя своими ротами при активной поддержке самоходных установок спокойненько блокировали личный состав в казармах, отрезав их от боксов с машинами. Во время переговорного процесса переводчика со старшим разок пригрозили длинной очередью, подкрепляя серьезность своих намерений. С афганской стороны попыток прорваться и повоевать не было. Было, правда, стремление отдельных несознательных бойцов-афганцев, настроенных весьма пацифистски, вонзить штык в землю и податься по домам. Но командир второй парашютно-десантной роты с очень располагающей фамилией во второй ее части, гвардии старший лейтенант Анатолий Чернорай вежливо попросил потенциальных дезертиров вернуться в строй и не валять дурака, делая теперь уже никому не нужный вид, что все они очень даже сильно любят товарища Амина и готовы отдать за него свои неокрепшие мозги и саму молодую жизнь. При этом Чернорай попросил переводчика точно перевести его командирские слова: «Ни шагу назад, товарищи сарбозы, будем родину защищать. А мы вам поможем в этом святом деле». Солдаты отделения старшего сержанта Александра Хайтена, утомленные ночным двадцатикилометровым маршем и нудными увещаниями вражьей стороны, по команде своего товарища Саши Немеца ахнули из стрелкового оружия по поднебесной выси, бестолково круша кровли крыш, водружая, как над рейхстагом, полотнище полного согласия и трепетной тишины.
А вообще все выглядело так, словно их заждались — двери, ворота пооткрывали и впустили без стука и пальбы по стенам и зарешеченным окнам. По-видимому, это особенность всех тюрем мира — охотно принимают кого ни попадя. Туда — ворота широко открыты, а назад — или хода вообще нет, или узенькая щелочка — едва ль протиснешься к свободе. Хотя силы батальона охраны были немалые: 360 солдат и офицеров плюс четыре танка. Но Асгару повезло: от камерной «параши» — и в кресло высокого престижа, из зэков — да в полицейские главкомы. К слову сказать, среди освобожденных в этот вечер узников был и герой апрельской революции Абдул Кадыр — завтрашний министр обороны. Превратности судьбы или извороты лиха кровопролитных переворотов?
