территорию.
А так оно и было. Он королевской крови, привык ко всему лучшему, а теперь ему приходится делить жилье с незваной гостьей. Гостьей, которая в другое время и взгляда бы не удостоилась.
Он молчал.
Кэсси сделала попытку встать.
— Стой! — Это была не просьба. Это была команда.
Амир потянулся, словно хотел ее задержать, но не стал ее касаться. Словно одно прикосновение скомпрометировало бы его. Выражение его лица было угрюмым, отстраненным. Ушла в прошлое непринужденная приятельская атмосфера.
Неужели ей все показалось? Или это просто была маска презрения?
Она уже потеряла счет тем случаям, когда близкие люди отталкивали ее, узнав правду о ее родителях. О том, как отец оплачивал ее обучение в элитной школе, где ей было плохо. Там были девочки, которые превращали ее жизнь в ад. Учителя, которые наблюдали за ней с любопытством и недовольством. Мамы и папы других учениц, которые смотрели на нее свысока, словно боялись, что она «дурно повлияет» на их бесценных голубушек. Прошлые обиды не забылись; она поняла это еще раз, взглянув на его замкнутое лицо. Как бы она ни старалась, она видела только неодобрение и презрение.
— Я пойду, если ты не против… — Ей понадобились все актерские навыки, чтобы голос не дрогнул, выдавая ее боль. — Знаю, мое присутствие нежеланно…
Кэсси поспешила встать, путаясь в складках плаща. Она лучше посидит в ванной, чем останется здесь. Рука обхватила ее запястье и потянула вниз, и она шлепнулась на подушки, прошипев что-то сквозь зубы. Амир не отпускал ее. Его длинные пальцы сжимали ее руку, твердые и теплые. Она молча выругала себя — даже сейчас она упивалась этим ощущением. Кэсси уставилась на него, обуреваемая яростью, болью и невольным любопытством. Его лицо не выдавало ни единой эмоции. Его каменные черты могли быть вырезаны много веков назад искусным скульптором, сумевшим передать красоту и силу характера модели. Сильный нос, волевая челюсть, глубоко посаженные глаза намекали на какую-то тайну. Один взгляд на его губы горячил ее кровь.
— Нет.
Кэсси была настолько поглощена изучением его лица, пытаясь прочитать его мысли, что не уловила смысла ответа.
— Прости? — Она с трудом оторвала глаза от его рта.
— Ты… желанна.
Слова повисли между ними, и, казалось, они оба затаили дыхание. Кэсси едва могла соображать. Эти глаза…
— Нет нужды щадить мои чувства, — возмущенно произнесла она.
Его рот изогнулся в насмешливой полуулыбке.
— Я не любитель банальностей, Кэсси. Если я что-то говорю, значит, я так считаю. — Его пальцы скользнули ниже, и теперь он держал ее за руку. — Тебе рады в моем шатре.
— Ты очень добр…
— Это не доброта. — Его голос, словно патока, лился лениво и неспешно. — Я не добрый человек. Я мало видел доброты. Но я всегда говорю правду. Поверь мне, когда я говорю, что ты желанна.
Дыхание со свистом вырвалось из легких Кэсси, когда она наконец позволила себе взглянуть ему в глаза.
Желанна в физическом, сексуальном смысле. Желанна в том плане, которого она избегала всю жизнь. С того самого дня, когда она поняла, что значит быть содержанкой. Когда она узнала, что ее мать зарабатывала на жизнь, потакая сексуальным потребностям мужчин, сначала отца Кэсси, а затем, когда он бросил ее, череды требовательных богачей, которые ни в грош ее не ставили. И тем не менее, видя голод в глазах Амира, чувствуя свою руку в его руке, она не испытывала обычного отвращения. Это был трепет волнения. Впервые в жизни Кэсси испытывала желание. Она хотела человека, которого едва знала. Незнакомца, который уделял ей больше внимания, чем любой человек, которого она знала.
— Не удивляйся так. Неужели это странно? Ты красивая женщина. Невероятная.
Его теплый взгляд задержался на ее лице, не на пышных формах, словно в ней было что-то большее, чем приятное глазу тело.
— Я не… Я не могу… — Ошеломленная, Кэсси покачала головой.
Дар речи куда-то улетучился. Она же эксперт в отклонении подобных предложений с беззаботностью и юмором! Она всегда проходила через минное поле возможных сексуальных связей, не оглянувшись. Теперь все по-другому. Именно с Амиром Кэсси впервые пожелала близости.
Он отпустил ее руку и положил себе на колено. Кэсси наблюдала за ним, одержимая стремлением потянуться к нему, обнять, прижать к себе.
— Не волнуйся, Кэсси. Тебе не нужно ничего делать.
Она вскинула голову, встречая его пылающий взгляд. Никогда еще он не выглядел таким неистовым, неудержимым.
— Я хочу тебя, но под моей защитой ты в безопасности. Даже от меня! — Он снова криво улыбнулся, но Кэсси была готова поклясться, что за маской скрывалась боль.
Кэсси открыла было рот, чтобы рассказать ему о том, что все последние дни она медленно сходила по нему с ума, что она хотела быть с ним. Но врожденная осторожность помешала, и она покачала головой. Они даже не целовались, почти не говорили, а она уже была на пределе. Сила ее желания страшила ее. С возрастом она стала презирать образ жизни своей матери, жестокосердной, суровой женщины, несмотря на весь внешний лоск. Презирать мужчин, которые использовали ее мать для того, чтобы потешить свое самомнение и сексуальный аппетит. Это чувство повлияло на все отношения Кэсси с противоположным полом, и она никогда уже не была прежней. Но теперь она разрывалась между волнением и страхом. Может, все дело в их вынужденной близости? А вдруг у нее что-то вроде стокгольмского синдрома — опасность и изоляция заставили ее влюбиться не в похитителя, а в нежданного спасителя?
Как ей убедиться в реальности своих чувств?
Она осмелилась коснуться его руки. Она была сжата в кулак с такой силой, что костяшки побелели.
— Не трогай меня, Кэсси, — резко сказал он, и она отдернула руку. — Это уже испытание силы воли. Так мне еще труднее держать свое слово.
У Амира был такой прохладный тон, что она чуть не поддалась искушению усомниться в нем. Чуть не решила, что он просто играет с ней, притворяется, что хочет. Но, коснувшись его, она ощутила дрожь, прошедшую сквозь него, словно невидимый импульс.
Амир желал ее. И Кэсси хотела его!
Тем не менее, конечно, было бы глупо поддаться опасному порыву, независимо от того, как силен он или как заманчив.
Глава 8
— Кассандра, ты талантливая шахматистка.
Лицо Кэсси просияло. Потом она поспешно отвернулась, словно устыдилась того, что ей понравился комплимент. Ее прелестные черты ласково освещал огонь в жаровне. Кэсси становилась еще ярче, еще привлекательнее с каждым часом. Как будто в ней горел костер, придавая ей сияние, привлекая его, как мотылька на пламя.
И как ему противостоять этой жгучей тяге?
Это должно быть просто. Он сказал ей о своем желании, но она не ответила взаимностью. После похищения она стала уязвимой. Стоило ли удивляться, что она не заинтересована в мимолетном романе? Он не должен показывать свои чувства. Тем не менее ее откровения вывели его из равновесия. Рассказ о ее безразличной семье и уязвимость, затаившаяся за бравадой, глубоко затронули его.
Амир вырос в отдалении от всех, в частности от родственников. Он добровольно пошел на эту
