она стояла перед ним почти обнаженной. Независимо от того, как сильно болели ее новые синяки, она и правда сглупила! Ни в коем случае нельзя так сильно доверять другому человеку…
В эту минуту что-то мягкое и теплое шлепнулось на ее голую кожу.
— Я передумала. Я не хочу…
— Просто расслабься, — сказал Амир, и его рука на талии остановила ее инстинктивное сопротивление.
Осторожно и нежно он провел ладонью по ее пояснице, растирая мазь. Каждая мышца в ее теле напряглась. Кэсси слишком остро ощущала его твердое бедро рядом со своим, отделенным от него только одеялом, и свою наготу под хлопком рубашки.
— Прекрати напрягать мышцы, иначе будет больно.
— Я не знаю как.
Он вздохнул:
— Подумай о чем-нибудь приятном.
Теперь обе его руки ласкали ее спину, нажатиями пальцев и ладоней воздействуя на чувствительные места.
Кэсси закрыла глаза и коротко вздохнула:
— Ох…
Он тут же замер.
— Тебе больно?
— Нет. — Кэсси потянулась, расслабленная и довольная. — Мне… хорошо.
Лгунья. Ощущения были фантастические. Настолько, что при каждом его прикосновении она едва сдерживала порыв замурлыкать.
— Какое бедро? — Его голос звучал как-то странно. Напряженно.
— Правое.
Через мгновение он стянул покрывало пониже, но не настолько, чтобы обнажить ягодицы.
— Какое-то время будет больно. Это серьезный синяк. — На этот раз он не стал массировать это место, просто мягко погладил, втирая в кожу мазь. — Где еще?
Кэсси замешкалась с ответом, но все же решилась. Очевидно, у Амира не было скрытых мотивов.
Для него это повинность.
— Если не возражаешь… Можно немного повыше?
Не говоря ни слова, он поднял рубашку до лопаток, и Кэсси инстинктивно вжалась грудью в постель. Затем его руки оказались на ее спине, разминая напряженные мышцы. Сперва чувствовалась слабая боль, но она скоро прошла, оставив после себя только удовольствие и блаженство. Кэсси могла бы лежать так целый день, наслаждаясь упоительным массажем.
— У тебя очень умелые руки.
— Спасибо, — коротко ответил он. Очевидно, он уже наигрался в массажиста.
— Можешь остановиться. — Несмотря на свои слова, Кэсси выгнула спину, уткнувшись подбородком в матрас, подставляясь под его руки.
— Еще минуту. — Он спустился ниже, от цепочки, обвившей ее талию, к пояснице.
— Почему тот мужчина забрал цепь из шатра?
— Фарух? Он со мной. Он пришел, чтобы забрать цепь и отнести ее стражнику, который на тебя напал.
— А что с ним?
— Пока ничего. Хотя, кажется, он все еще мучается от боли. — В голосе Амира было явное удовлетворение.
— А потом?
— Он поедет с нами. Мустафа передал мне его для наказания.
— Мустафе это не понравится. — Кэсси припомнила выражение ярости на лице мужчины при виде своего ставленника, корчащегося у ее ног.
— Мнение Мустафы мне безразлично. Его охранник напал на мою женщину. Он должен заплатить за это.
Кэсси, к своему удивлению, не разозлилась на то, что ее заклеймили как «женщину Амира». Может, потому, что ей было так хорошо.
— Что с ним будет? — Она задрожала, думая о варварских порядках чуждого ей мира. — Его изобьют?
— Это слишком быстро и просто. — Голос Амира был холоднее стали. — На окраинах моей столицы ведется большая стройка. Весь процесс строительства крайне высокотехнологичен, но есть возможность и для старомодного физического труда под строгим надзором. Ваш знакомый будет от рассвета и до заката копать, носить кирпичи, тесать камни. Он на собственном горьком опыте узнает, что насилие в отношении женщин недопустимо.
Кассандра повернула голову, чтобы заглянуть в его лицо.
Глаза Амира горели. «От ярости на охранника», — напомнила она себе.
Но что-то в выражении его лица заставило ее вспыхнуть ярким румянцем. Она смотрела, как бьется жилка на шее Амира. Она наблюдала, словно зачарованная, как сурово сомкнулись его скульптурно очерченные губы.
— Ты с ним еще намучаешься.
Амир пожал плечами:
— Он тебя ударил. Сознательно. Он мог просто удержать тебя от побега, но предпочел зайти дальше. — Амир развел пальцы в стороны, просунув один под цепочку на ее талии — явственное напоминание о том, что весь лагерь считал ее всего-навсего игрушкой для развлечения.
Испуганная, Кэсси снова посмотрела на него.
— И что он будет строить? — глухо прошептала она.
— Больницу для женщин и детей. — Амир весело улыбнулся, и напряжение между ними испарилось как по волшебству. — Подходящее наказание, ты согласна?
Она не должна была чувствовать себя такой умиротворенной. Ее взбудораженное сознание пыталось напомнить ей о грозившей опасности. Но тщетно. Чувственный массаж Амира, его поддержка, само его присутствие — все это приносило ее душе спокойствие. Она наблюдала за ним, убеждая себя, что это абсолютно естественное любопытство. Ведь ничего же плохого не было в том, что она оценила его мужественную красоту, широкие плечи, игру мускулов под бронзовой кожей… Однако к ее восхищению примешивалась капелька беспокойства. Что такого особенного в Амире? Ее пульс учащался при одном только взгляде на его мощную грудь и сильные руки.
Темные глаза поймали ее блуждающий взгляд, и ее сердце замерло от неожиданности.
— Хочешь оставить лампу зажженной на ночь? Может, тебе так будет уютней?
Да, она ошиблась. В его взгляде не было ничего, кроме беспокойства. Кэсси постаралась заглушить в себе странное разочарование.
Она не хотела его интереса к себе, даже лучше, что он относился к ней со всей серьезностью!
— Я в порядке. Можешь выключить свет. — Она даже не знала, что всю прошлую ночь проспала при свете. И опять стало ясно, как он заботится о ней.
— Что ж, если ты уверена…
И комната погрузилась в темноту. Судя по звуку, Амир положил что-то на прикроватный столик, а затем зашелестели простыни.
Внезапно она снова столкнулась с жестокой реальностью. Она делила постель с незнакомцем. С мужественным, сильным человеком. Кэсси тихонько скользнула рукой под подушку, пока не наткнулась на холодную рукоятку великолепного кинжала.
— Ты уверен, что это необходимо? — спросила она. — Слуг сегодня не было. Никто не узнает, ночевали мы в одной постели или нет. Я могу спать на по…
— Нет. — Одним словом он заставил ее замолчать. — С этого дня к тебе будут относиться как к почетному гостю. Я дал Мустафе это понять. Кроме того… — Он остановился. — Ты могла бы расслабиться и
