вельможа, и его давно надо заменить…
Шея и лицо Василия Васильевича побагровели, но он и тут не проронил ни слова.
Умолк и Юрий Павлович. Тело его расслабилось, он опустился на стул и подумал, что, пожалуй, переборщил. Стал вон даже угрожать. Взбесил Васю до предела, забыл, что эта сволочь на все способна… И в следующую минуту он уже готов был как-то смягчить сказанное, мол, ты погорячился, я погорячился…
Но весь вид Князева как бы говорил: ты для меня больше не существуешь. Я здесь один. Здесь никого нет, кроме меня.
Юрий Павлович поднялся со стула, пожал плечами и вышел.
Глава 36
Первый послепоходный день отдыхали, штопали одежду, мылись в бане, лечили болячки. По лагерю моряки ходили вперевалочку и нехотя позволяли упросить себя рассказать кое-что из «заграничного». Рассказы эти со скоростью цепной реакции распространялись по всем двенадцати отрядам наряду со слухами, что никаких таких походов больше не будет. И в лагере, где за время отсутствия «мятежного третьего» были водворены старые добрые порядки, стала назревать новая, более мощная буза.
Лагерь уже не хотел жить по-старому.
Первый, самый взрослый, отряд грозился объявить голодовку, в отряде бабы-яги пионеры раздобыли где-то щенка и давай учить его плясать шейк. Учили по всем правилам, вырабатывали условный рефлекс. Закончилось же обучение тем, что бедняга стал бегать вокруг палаты, непрерывно воя и скуля. А ловить его никто не решался, вдруг бешеный…
Толпы пионеров слонялись по лагерю, атаковали начальника лагеря, старшего вожатого, физрука, жаловались на скуку.
Вечером после отбоя в беседке у Ирины собрались вожатые четырех отрядов, чтобы окончательно договориться насчет предстоящего соревнования по ночному ориентированию. Уточняли маршрут, чертили, клеили, стол был завален картами, схемами, карандашами, конвертами, кусками красной материи.
Таня Рублева за руку притащила в беседку предводителя «мальчиков-безобразников» Женю Петухова.
— Знакомьтесь, — представила она Женю собравшимся. — Евгений Петрович.
— О! — воскликнула Зоенька. — Имели честь…
Все рассмеялись, а Женя, чтобы не смутиться, независимо хмыкнул и втиснул длинные руки в накладные кармашки на своих клешах, пояс которых был настолько широк, что доходил почти до подмышек.
— Евгений Петрович решил покончить с ночными похождениями, — разъяснила Таня, усадив Петухова рядом с собой. — Он начнет новую жизнь… Пока вас тут не было, мы с ним провели две основательные совместные тренировки.
— Ага, значит, карту твои знают? — спросил Иван.
— Да вроде знают, — стараясь говорить солидно, ответил Петухов.
— Ночью не заблудятся, скажем, в этом районе? — Иван ткнул карандашом в развернутую на столе карту окрестностей лагеря.
— Ночью?.. — оробел Женя.
— Все-таки страшно, — вздохнула Зоенька. — Как представлю себе: ночь, лес, тьма, и мне сидеть на контрольном пункте…
— Ничего страшного! — возразила Таня Рублева. — По двое же будем.
И еще раз все вместе принялись уточнять, где проляжет трасса, где будут находиться контрольные пункты и судьи, где старт, где финиш, какое дать контрольное время, что делать, если группа заплутает…
Неожиданно в беседке появился старший вожатый.
— Что замолчали-то? — спросил он.
— Садись, гостем будешь, — Иван подвинулся на скамейке, освобождая место.
— Новая авантюра? — старший кивнул на карту и подсел к столу.
Ввели его в курс дела и ждали, что скажет.
— Что ж, очень интересно. Давайте рискнем, — задумчиво произнес Юрий Павлович.
— А Вася? — спросила Ирина.
— Что Вася? — поморщился старший.
— Меня что-то насчет похода не вызывает, — полувопросительно сказал Иван и посмотрел на Юрия Павловича.
— И не вызовет. Чего ж вызывать-то? Все обошлось без чепе…
— Да, случись что, были бы мы у него вот здесь, — Иван сжал кулак.
— А теперь сам Вася у нас в руках, — Таня шутливо тряхнула сжатыми кулачками.
— Любопытно, в чьих руках Юрий Павлович? — повела бровью Зоенька.
— Я? Ну, разумеется, в руках у молодых и интересных женщин!
— Гордимся, Зоенька! — и Таня Рублева подперла пальцем свой острый большеватый нос.
Все рассмеялись, все почувствовали себя свободно, всем стало хорошо. Оттого что вместе, оттого что — понимание, да просто оттого, что хочется, как выразилась Таня,
— Представляете, — рассказывала Зоенька, часто-часто моргая светлыми ресницами, — Иры нет, я одна с отрядом, и потерялся у меня Сеня Курочкин. Ну, сбилась с ног! Надо на обед идти — нету. Все говорят: только что тут был… Ну, что такое? Давай кричать, звать, искать. Раз десять обежала вокруг палаты — нет. И уж прямо в отчаянии, не зная, что делать, заглянула в бочку… вон она стоит, пожарная бочка. Глянула, а он сидит — одна голова над водой, и глазенками на меня хлуп-хлуп! Такие голубенькие глазеночки! Ты, — говорю, — что тут делаешь? А он: «Да жарко же, Зоя Прокопьевна…» А ты, — говорю, — слышал, что я тебя зову? А он: «Да слышал… Но решил: как вы еще один круг сделаете — тогда отзовусь»…
Когда окончательно договорились насчет предстоящего ориентирования, когда все карты были вложены в пакеты, а сами пакеты заклеены, кто-то предложил пойти купаться.
Парни раздевались прямо на песке, девушки — в раздевалке. И когда в слабом свете нарождающейся луны девушки появились на берегу, Юрий Павлович мечтательно сказал, посмотрев в их сторону:
— Да, вот в такие-то моменты и гибнет лучшая часть человечества…
— Причем гибнет добровольно, с большой охотой, — вздохнул Иван.
Женя Петухов только опасливо покосился на смутные силуэты, хмыкнул и припустил к воде. Иван и Юра — за ним.
Наплавались, нанырялись, а потом устроили на мелководье догоняшки.
— Люди, хватит беситься! — вдруг взмолилась Зоенька и плюхнулась на песок. — Ой, я не могу — вы посмотрите, на кого вы похожи! Ой, я не могу…
Наскоро окунулись и стали растираться полотенцами.
— Что-то не пойму, — сказала Ирина, — тут ли я? — И легко вздохнула.
— А ты ущипни себя, — посоветовала Таня Рублева, надевая очки. — Я ущипнула и убедилась…
— Эх, пожрать бы чего… — мечтательно произнес Юрий Павлович.
— Да-а-а, — в голос протянули девушки.
— Слушайте, — вспомнил Иван, — у меня же в рюкзаке остались сухари, так называемый энзэ!
— Походные? — ликующе спросила Зоенька.
— Ага.
— Иван, мы с тобой дружим, мне по блату два!
— Даешь сухари!
