«близкой» (спектакль о творчестве и судьбе Н.Рубцова «Таинственный путник» Театра-студии «Слово», Ставрополь) и «далекой» («Каменный гость» А.С.Пушкина Театра-студии гимназии № 2, Вышний Волочек; «Миниатюрные сказки из жизни Моцарта» А. Иванова Театра-студии «Дар», Калининград).
Маленькие трагедии Пушкина и профессиональная сцена ставит редко и не очень удачно, а потому рассчитывать что юноши и девушки «справятся» с «Каменным гостем» было бы нелепо. Милые юные лица, изящные костюмы, смешная статуя дона Карлоса — все это было легко, изящно и поверхностно. И требовать тут иного решительно невозможно — не для школьного театра «Каменный гость». И все тут. Все, что сделали они, более-менее удачный речевой театр — в меру своего природного чувства и темперамента школьники хорошо прочитали стихи, но «хозяевами» сцены и трагедии они не стали. Тут нужен иной фокус — иной царственный актерский масштаб. Да и просто человеческий опыт — даже и не Дон Жуана…
Зато столько жара, искренности и воодушевления было в двух других спектаклях, что уже этим держалась цельность впечатления зрителей. И тогда несколько затянувшиеся мизансцены-разъяснения биографий Моцарта и Рубцова великодушно прощались публикой. Спектакль о Моцарте (пьеса написана покойным руководителем коллектива) выполнен в праздничной стилистике — его сценография отличалась от сдержанного и скупого решения сценического пространства в спектаклях других коллективов. Этот спектакль был прекрасно костюмирован, в нем много музыки Моцарта. У ставропольцев также передан дух времени — это и хор советских времен, и красные галстуки, и чистенькая бедность одежды героев. Оба спектакля — многофигурные, так что можно даже говорить о «массовых сценах», играющих важную композиционную роль. В «Миниатюрных сказках» режиссер Татьяна Зайцева выделяет негативную роль «светской черни» в судьбе великого композитора (и даже слишком усиленно подчеркивает ее частотой повтора мизансцены) — в диссонанс ей в композиции о Рубцове (в эпизодах хоровой декламации) звучит тема народной любви и признания поэта (герой выбран, действительно, очень похожим на поэта). Владимир Гурьев (режиссер «Таинственного путника») добился в своем спектакле торжественного и значимого звучания поэзии Николая Рубцова. Оба режиссера, действительно, научили детей и любить, и понимать то, что они читают и слушают. А сама установка на предельную серьезность в отношении с классиками — очень утешительный итог увиденных спектаклей. Конечно же, трогают те дети, что играют маленьких (а потом и подросших) Моцарта и Рубцова. Тут нужно отдать должное педагогическому такту режиссеров — детскость не эксплуатируется, но просто предъявляется в своей красивой простоте, когда ни красота, ни простота «артистами» еще не сознаются.
Их «особенность» уже в том, что пространство их размышлений — театр и вера. Православная. Но все же определение «православный театр» на нашей культурной почве не приживается. Тут и страх перед профанацией существенного, расположенного за пределами театра. Тут и нежелание пускаться в пройденное: «соборным театром», «театром как литургическим действом», «театром-богослужением» увлекались и в России («серебряный век»), и в Европе (70-е годы XX века), но все эти «увлечения» оборачивались соблазном или удешевлением Истины. Прав М.Г.Щепенко, много и упорно об этом размышляющий, что тут важна направленность спектакля, система нравственных оценок, отношений человека и мира, исходящих из христианских представлений о них.
Что такое христианская тематика сегодня? Два театра попытались дать свой ответ: Театр-студия «Ковчег» Воскресенской школы Свято-Пафнутьева Боровского монастыря, г. Боровск и театр Просветительского центра «Возрождение» гимназии № 43 г. Самары. Первые показали спектакль «Капитан Бопп» по романтическому произведению В.А.Жуковского (реж. — А.Лагунов), вторые — «Пламенеющая свеча» по мотивам поэмы М.Волошина «Святой Серафим» (реж. — А.Шишкин).
В нашем мире, разделенном и противоречивом, эти театры и дети, играющие в них, пытаются найти те постулаты, те твердые основания, что давали бы человеческому существованию смысл и надежду.
Дети из воскресной школы Боровска разыграли очень простую и незатейливую историю о капитане Боппе. Злой, гордый и грешный, — он раскаивается в своих грехах и делах, прощает тех, кто и его не любит. И принимает кончину, достойную христианина. Все очень просто и ясно. Но есть в спектакле звонкая детская интонация — победительная сила веры, дружбы, прощения. Это, действительно, детский спектакль. Тут все выдержано в нужном тоне, — чуть романтизированном, чуть наивном и очень искреннем. Дети не просто говорят красивые слова о вере и прощении — они знают реальность, стоящую за этими словами. Они и сами каялись, прощали, помогали ближним. Спектакль потому и получился христианским по сути, что он — о любви к ближнему. Не знаю, были ли такие цели или нет у создателя спектакля, но волей-неволей он вступил в большой спор о современном человеке, рассматривая его не как добычу нашей цивилизации потребления, но стараясь «привить» современного человека к христианскому древу культуры и жизни.
Второй спектакль — «Пламенеющая свеча» — по своим задачам сродни «Капитану Боппу», но достичь ему своей цели оказалось труднее. Режиссер так поднял его в «заоблачные выси», столь насытил символическими сценами (горящие свечи, белые одежды девушек, белое полотно, герой в белом, герой- смерть в черном, воздетые к небу руки), что спектакль превращался в сплошной мираж. И эта «миражность», условность только усугублялись путаным и темным текстом Волошина, с его стенанием «об утраченном живом законе жизни», с его бесами «вечерними, полуденными и утренними». Дети явно не справлялись с волошинским текстом (впрочем, можно ли вообще с ним справиться?), все свои силенки бросив на то, чтобы правильно его произнести. Театр пошел «за темой» — ему показалось, что волошинский стихотворный пересказ жития Св. Серафима Саровского уже оправдывает их обращение к этому произведению, «произведенному» в годы религиозной смуты и «поисков», т. е. в «серебряный век». Сценический эквивалент сочинению Волошина найти было трудно, но, очевидно, он и не мог быть иным, чем в этом спектакле. Хотя всегда остается «за кадром» та большая работа, которую руководители студий ведут с детьми обычных школ — детьми, которые вообще, возможно, первый раз слышат слова о Боге, о св. Серафиме, о вере.
Их — коллектив «Хризолиты» из г. Краснокамска Пермской области — единодушно признали лучшим среди двенадцати коллективов. Анна Сергина поставила спектакль «Мальчики» по одноименному рассказу А.П.Чехова в «естественном стиле». Спектакль рожден из глубин человеческого сердца, из семейного предания, из представления, что красота — «это лицо Божие, насколько оно доступно смертным».
Большая семья (де четверо детей — три девочки и мальчик) готовится к Рождеству и ждет сына- гимназиста на каникулы. Сын Володенька приезжает с товарищем, который, начитавшись Рида и вообразив себя благородным вождем индейского племени, готовит их побег в Америку. Неудачливые беглецы найдены, и случившееся семейное волнение благополучно разрешается восстановлением праздничного состояния. Эта главная драматическая коллизия удачно развернута в отменные игровые сцены, где буквально каждому ребенку-герою (даже в эпизодах) режиссер придумала посильные задачи: старшие девочки узнают «тайну» мальчиков, но держат ее до поры до времени в секрете, так как и им кажется страшно-важной благородная цель товарища их брата. Наталья (девочка из прислуги) посвящена в «тайну», но дала слово молчать. Мальчик же из деревенских, которому «вождь индейцев» Чечевицын говорил об Америке, понял так, что «Америка» — это деревенька г-на Чечевицына. Вся эта милая путаница, когда все дети сопереживают «тайне» брата, начинает разматываться как клубок со слов девочки-малышки, которая с непосредственной милотой (ей никто не объяснил, что это «тайна») скажет о намерениях брата.
Анна Сергина не манифестировала, но очень живо воплотила атмосферу семейственности в своем спектакле, и как бы, между прочим, сказала нам, что есть все же разница между домашним воспитанием и публично-школьным, рождающим в юношах романтические (это тогда — а сейчас?!) химеры. В домашнем воспитании родительский авторитет непререкаем — потому и страдает бедный Володечка. Его буквально мучат два чувства — с одной стороны «маму жалко», ведь мамы в Америке не будет, да и «мама» — это все (дом, уют, добро, рождественская елка и церковное пение). А с другой стороны — долг перед товарищем не позволяет его покинуть.
Родителей в этом спектакле играли взрослые актеры — и это тоже очень важный опыт взросло- детского спектакля, их взаимодействия, гармонии, но не вражды. В «Мальчиках» изначально был снят конфликт «отцов и детей». Мать и отец играются актерами мягкими и ласковыми, и даже когда отец строжится — его сердце не покидает любовь.
