А что с девушкой и стариком?
Морган почувствовал, как сестра напряглась.
– Их… убили.
– И девушку? Зачем?
Наступила тишина, будто его слова были камнем, брошенным в воду. Имандра с Керном обменялись нечитаемыми взглядами.
– Ну-у, – замычал Керн, неопределенно водя рукой в воздухе, – они ведь были сообщниками Императора. Кажется, они напали на кого-то из отряда. Мы не поняли. Мы в тот момент были в другом месте. Женщина была его женой. У нее был брачный талисман. – Он помолчал и добавил с презрением: – Вряд ли его изготовил кто-то из наших. На дикарках женятся только предатели. – А потом начал в своей обычной жующей манере мямлить что-то про временные врата, которые Майюрины следопыты нашли в Арианде, на кладбище. Врата находились в яме, прикрытой досками, и выводили на переправу, но не к ней самой, а мили за полторы, тоже в какую-то яму.
Морган слушал вполуха. Он вновь и вновь мысленно возвращался на развилку дорог, в точку выбора – когда девушка выбежала им навстречу. Такая отчаянная мольба, неподдельный испуг в глазах и такая обыденная ситуация – чудовище ворует людей и прячет их в пещере. У него не мелькнуло и мысли проверить, не лжет ли она и не околдована ли. Откройся он, оба остались бы в живых.
«С каких пор женщины и старики стали орудием в нашей войне?»
Похоже, эту женщину, как и Марго, Император использовал в далеких от семейной жизни целях. Сколько таких жен-оберегов у него раскидано по свету? Оберегов или ловушек… Через брачный талисман он должен был почувствовать, что с его женой случилась беда, и отреагировать – либо прийти ей на помощь, либо скрыться; по крайней мере, быть готовым к тому, что на него нападут, воспользовавшись его же вратами. Он не сделал ни того ни другого. Ловушка. На случайных Суров или на охотников за ним? Он наверняка знал, что его разыскивают: до Грита они прошли не меньше дюжины осведомителей, в открытости и неведении. А после Грита был еще один, опрошенный Имандрой. С такой легкостью пробивая врата, Император мог успеть побывать и у него.
– Ты просил снотворное, – произнес голос Долмы, внезапно возникшей над плечом.
– А? – растерялся Морган. И прежде, чем она наклонилась, чтобы поднести кружку к его губам, быстро добавил: – Спасибо. Я сам, потом. – Он откашлялся и вернулся к общему разговору: – Я не видел талисмана.
Имандра паскудно захихикала:
– Не сомневаюсь. Керн тоже не видел. И никто из парней. Потому что вы все пялились на ее сиськи.
Поставив кружку на пол, возле кровати, Долма выпрямилась и застыла как каменное изваяние: не примут ли ее в компанию? Морган повторил, что разговор конфиденциальный. Имандра сочувственно улыбнулась ей, в бессилии пожала плечами. Он выждал, когда девушка уйдет, а потом спросил:
– Как настроение у Илласа?
– Так себе. К нам у него претензий нет. Он ожидал, что мы потеряем… – Имандра кашлянула и потерла подбородок. – Знаешь, что его насторожило? Отсутствие сообщников в Димене и Арианде. Он считает, что Император не мог действовать в одиночку, а отряд Майюры формально отнесся к своим обязанностям. Но поскольку Майюра не в его подчинении, он ничего не может сделать, кроме как нажаловаться их главнокомандующему.
– Он жаловаться и поехал, – подал голос Керн. – А похороны – так, прикрытие. Придирки. Ребята добросовестно обошли обе деревни. Не тратить же время на поголовный опрос всех этих глупых деревенщин.
– Иллас очень сердит на дядю Арра. Мол, это он во всем виноват, заставил нас себя ждать и разделиться. Мы потом здорово жалели, что вывалили все начистоту, но, ты ж понимаешь, Иллас все равно докопался бы до правды.
«Конечно понимаю. У вас ведь нет опыта фальсификации рапортов».
– Он часа полтора поджаривал нас на медленном огне. А потом на наши многострадальные головы спикировала эта ястребица Хонига, – Имандра скривила губы и пальцем изобразила крючковатый нос старейшины, – и они устроили нам перекрестный допрос. Я вышла оттуда с чувством, будто меня прожевали и выплюнули. Еще Илласа смутила его Манна. Он жалеет, что никто из наших, кроме Керна, ее не видел и что ты не видел тела, потому что ты лучше всех знаешь, как он выглядит.
– Как никто? Где же вы были? И что с Манной?
– Мы были с тобой: сначала откапывали, потом везли домой. С той частью отряда, которая отправилась в Димену, остался только Керн. Невидимка выглядел точь-в-точь как ты описывал. Симпатичный такой попик, с бородкой, длинноволосый, светлоглазый. А Манна как у дикаря, и канал.
Морган поднял брови. У Сура Манна как у дикаря? И правда странно. Впрочем, в процессе перехода из тела в тело Манна могла измениться. Как он приручил Асура? Задабривал, подкармливая людьми? Кто вообще был рабом, а кто хозяином? Как сменил тело? Как умудрялся не заражаться скверной?
«Слишком много неразрешенных вопросов ты нам оставил, Император».
И вот еще что… Белое пятно, которое маячило в сознании с момента, когда Морган узнал, что его вытащили с того света, наконец начало обретать краски.
– Почему мое тело не сожгли?
Вспыхнувшая на лице Имандры радость осветила ее черты, словно солнце, проглянувшее сквозь зелень свежей листвы. Это была самая торжествующая гримаса, когда-либо виденная Морганом.
– Потому что я отказалась. – Имандра вздернула подбородок. – Я честно призналась Майюре, что у меня не хватит духу собрать пыль, которая останется от моего брата, и пускай лучше это сделает мама, Рола или Анни. И все наши отказались вслед за мной. И тогда ребята Майюры пробили врата, и мы вернулись домой. Между прочим, ты первый, кто этим поинтересовался.
– Я же должен знать, кому обязан своими будущими мучениями. – Морган улыбнулся краем рта, ласково потрепал сестру по лохматому затылку. – Скажи, родное сердце, был кто-нибудь из них знаком с Императором?
– Ой, они вообще не знали про невидимку, представляешь?! Будто Гиадалия – это край света. Неторопливые, расслабленные, сонные. Керну пришлось объяснять с нуля.
– Ну и рожи у них были! – хохотнул Керн. – Поначалу думали, я укурыш, отбился от отряда.
– Ты и выглядел как укурыш. Грязный, вонючий, опухший. На этой грузной коротконогой кобыле. Хозяева, наверное, обрадовались, что избавились от нее. Кое-кто, конечно, вспомнил, кто такой Вананд Заар. Но с трудом. Мусолили его всю дорогу до переправы. Говорят, большинство знавших его погибли в Ционе. А кто-то брякнул, что он затем воду и отравил, чтобы в живых осталось как можно меньше тех, кто может его опознать. – Имандра замолчала и начала сгребать в ладонь просыпавшуюся на одеяло шелуху от семечек. В наступившей тишине стал слышен вой пурги и далекие удары пешни: на реке долбили лед.
«Пожалуй, верно, – думал Морган, потирая ноющий лоб и отяжелевшие веки. – Планы с дальним прицелом. Какое наследие ты нам оставил, кроме еще одного (или не одного?) отравленного озера?»
Сооружения на Ледяшке, невидимки, шпионская сеть – несомненно, малая толика того, что он наворотил за восемнадцать лет. Ох, нет. Хватит на сегодня. Морган чувствовал, что его мозги превращаются в кашу. Он свесил руку, нащупал кружку возле кровати, но ухватить не сумел. Тронул сестру за плечо. Криво улыбнулся, стыдясь своей слабости.
– Будь добра, влей в меня это пойло.
Когда Морган в следующий раз открыл глаза, потолок расчерчивали широкие линии морозного солнечного света. Хижину наполняли громкие звуки. В промежутках между воплями ребенка было слышно, как кто-то счищает с оконного стекла налипший снег, а Хара гремит склянками и кого-то отчитывает. Морган потянулся вниманием за шторку. Тупик. Мир по-прежнему однолик. Дар, эта заноза в сердце, заныла с новой силой.
«Как долго я буду слеп?»
Он повернул голову, ища более удобное положение, и наткнулся взглядом на Долму. Почти незаметная, девушка сидела на полу возле койки, положив голову на руки. Морган тотчас притворился
