22 июня. Черный день календаря.

На проводе был командир 34-й танковой диви­зии полковник И.В. Васильев. Поприветствовав его, я сказал:

— Гора! Желаю успеха!

«Молния», «лес», «гора» — это условные слова, услышав которые от меня командиры соединений немедленно поднимали по тревоге части и вскры­вали хранившиеся в сейфах опечатанные пакеты с секретным предписанием о выходе в район сосре­доточения.

Мысленно представил себе, что сейчас делает­ся в расположении полков, открыл сейф и вскрыл предназначенный мне пакет.

Нужно было еще вызвать командиров частей обеспечения и отдать им соответствующие распо­ ряжения. Но это уже проще — они находились в Дрогобыче, под боком.

Время шло, а указаний из штаба армии не по­ступало. Я не отходил от телефона.

Вскоре с неба донесся все усиливающийся гул моторов, над городом появились вражеские бом­ бардировщики. Стрелки часов показывали 4.30 утра. А еще немного спустя в распахнутое окно вор­вался сверлящий, все нарастающий вой падающих бомб. От мощных взрывов полопались в рамах стек­ла, дрогнул под ногами пол. .

Кто-то из командиров доложил, что самоле­ты с черными крестами на крыльях бомбят неф­ теперегонный завод, железнодорожную станцию и расстреливают перепуганное мирное населе­ние.

Убитый немецкий мотоциклист.

— Вызвать к аппарату начальника артиллерии корпуса!

— Полковник Чистяков у телефона, — доложил дежурный.

— Приказываю: по фашистским стервятникам открыть огонь зенитной артиллерии!

— Есть, товарищ генерал! — возбужденно воскликнул И.М. Чистяков. А минут через пять загрохотали наши зенитки.

«Вот так-то будет надежней», — мелькнула мысль.

«В конце концов какого еще приказа ждать? — рассуждал я, направляясь в свой кабинет. — Ясно, что надо бить подлого врага, вторгшегося на нашу землю и в наше воздушное простран­ство».

Вошел начальник связи корпуса полковник С.Н. Кокорин и взволнованно доложил:

— Связь со штабом армии прервана. По проводу нет связи и с Садовой Вишней. Для восстановления своих линий отправил людей. Армейскую связь могут восстанавливать лишь те, кто за нее отвечает.

Начальника штаба корпуса полковника Ф. Г. Кат­кова в это время в объединении не было, нака­нуне войны он выехал в отпуск. Временно испол­няющий должность начальника штаба подпол­ковник А.В. Цинченко доложил, что, по поступив­шим докладам из частей, между Дрогобычем и городом Стрый противник выбросил парашют­ный десант.

— Это... — замялся он.

— Это война! — закончил я его мысль. Бомбовые разрывы между тем стали реже. Видимо, огонь зенитчиков заставил вражеских летчиков быть осторожнее.

«А почему нет наших самолетов?» — возник не­доуменный вопрос.

В городе Стрый на аэродроме располагалась наша корпусная эскадрилья самолетов-разведчи­ков, которая оперативно подчинялась командиру истребительной авиадивизии, один из полков ко­торой дислоцировался на том же аэродроме. Чуть позднее мы узнали, что вражеская авиация разбом­била аэродром, вывела из строя, сожгла наши са­молеты.

Не теряя времени, отдаю распоряжение напра­вить в район выброски десанта батальон мотоцик­ листов, роту быстроходных танков БТ-7 и роту мо­топехоты. Вскоре выяснилось, что и северо-восточ­нее Дрогобыча выброшена группа парашютистов. Пришлось и туда выделить силы для ликвидации вражеского десанта.

Немного погодя смолкли залпы орудий и бом­бовые разрывы. Стало тихо. Начальник артиллерии корпуса полковник Чистяков доложил, что огнем зе­нитных орудий сбито три фашистских бомбарди­ровщика, остальные самолеты отогнаны. Начали поступать и другие донесения. Танки, мотоциклис­ты и мотопехота уничтожили парашютный десант противника северо-западнее Дрогобыча. Такая же участь постигла и другую группу фашистских десан­тников, выброшенных в районе сосредоточения 12-й танковой дивизии. И все-таки в это утро мы понес­ли большие потери.

Как я и предполагал, противник был хорошо ос­ведомлен о расположении частей корпуса. Фашис­тские самолеты наносили точные бомбовые удары по казармам, гаражам, складам, аэродромам и уз­ловым железнодорожным станциям.

К этому времени поступило донесение от ко­мандира 12-й танковой дивизии генерала Т.А. Ми­шанина, что части дивизии выполнили приказ точ­но и в срок и находятся в указанных районах. По­терь нет.

Вскоре такие же донесения я получил и от дру­гих командиров дивизий. Они успели вывести лю­дей и боевую технику из-под удара вражеской авиа-

Немецкий обоз едет мимо пшеничного поля Богатый урожай 1941 г убирать было некому

ции и сосредоточить войска в лесах. И только один' мотострелковый полк 7-й моторизованной дивизии, находившийся в летних лагерях, был застигнут бом­бежкой прямо в палатках. Сигнал боевой тревоги прозвучал с запозданием. В результате полк понес большие потери: 70 убитых и 120 раненых...

Стремясь хоть как-то разобраться в возникшей ситуации, пресечь какую бы то ни было растерян­ность, я приказал собрать командиров и политра­ботников штаба и обсудить создавшуюся обстанов­ку. Вопрос, который нужно было решить немедлен­но, касался наших семей. Как быть с женами и деть­ми, если получим приказ о выходе на фронт. Перед собравшимися выступил мой заместитель по поли­тической части бригадный комиссар Н.К. Попель.

Он и начальник политотдела старший батальонный комиссар Е.Я. Вишман только что говорили с жен­ щинами, охваченными тревогой и отчаянием. До них уже дошли слухи об убитых и раненых в мотострел­ ковом полку 7-й моторизованной дивизии. Попелю и Вишману удалось успокоить женщин.

Комиссара любили и уважали, внимательно слу­шали его. Он говорил о коварстве врага, исподтиш­ка, по-бандитски напавшего на нас, о том, что встре­ча с противником близка, и каждый из нас должен будет проявить в предстоящих боях собранность, бесстрашие и умение не теряться в любой обста­новке.

— Сейчас, — подчеркнул Попель, — должна быть устойчивая взаимосвязь между частями наше­го корпуса. Малейшая оплошность обойдется слишком дорого.

Николай Кириллович сослался на всем уже из­вестный факт, когда из-за плохо налаженной связи мотострелковый полк своевременно не получил сигнала боевой тревоги и понес ощутимые потери.

Что касается семей военнослужащих, то мы ре­шили: в какой бы район боевых действий мы ни вы­ ступили, они останутся здесь. Дальнейшие собы­тия показали необходимость эвакуации семей во­ еннослужащих. На третий день войны, когда обста­новка прояснилась, каждая часть выделила группы красноармейцев во главе с командирами, которые занимались отправкой семей в глубокий тыл.

Приказ командующего 26-й армией я получил в 10 часов. Корпусу ставилась задача к исходу дня 22 июня сосредоточиться в лесах 10 километров западнее Самбора. Это значило, что мы должны были находиться в резерве этой армии. Я тут же отдал распоряжение войскам. От штаба помчались мото­циклы и бронемашины со связными. Оно было про­дублировано и по радио.

Наконец напряжение несколько разрядилось. Николай Кириллович с пафосом сказал:

— Наша страна имеет достаточно сил и средств, чтобы привести в чувство любого агрессора. Но от каждого из нас потребуются предельные собранность, выдержка, организованность.

Подошли к карте. Временно исполняющий дол­жность начальника штаба корпуса Цинченко сказал:

— Надо полагать, на границе все атаки противника отбиты и наше участие в бою пока не требуется.