22 июня. Черный день календаря.

командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповес­тили соединения и части».

События первого дня войны в 9-й армии. На рас­свете 22 июня войска Одесского военного округа без особых затруднений приступили к выполнению плана прикрытия.

35-й стрелковый корпус выходил своими 176-й и 95-й стрелковыми дивизиями на участок Липканы, Унгены, (иск.) Леово, 2-й кавалерийский корпус — Леово, Кагул и 14-й стрелковый корпус (25-я, 51-я стрелковые дивизии) — Кагул, Измаил, Килия.

Резервные корпуса сосредоточивались в райо­нах:

48-й стрелковый корпус (74-я стрелковая диви­зия, 30-я горнострелковая дивизия) — Бельцы, Флорешты, Рыбница;

2-й механизированный корпус (11-я, 16-я тан­ковые дивизии, 15-я моторизованная дивизия) в районе Кишинева;

18-й механизированный корпус (44-я, 47-я тан­ковые дивизии, 218-я моторизованная дивизия) — Березино, Тарутино, Аккерман (Белгород-Днест­ровский);

116-я стрелковая дивизия — Николаев;

150-я стрелковая дивизия — выдвигалась в рай­он Комрат.

Вспоминает Юлий Рутман, оказавшийся в пер­вый день войны на сборах в 150-й стрелковой ди­визии Одесского военного округа:

«22 июня 1941 г. фашистская Германия без объявления войны, внезапно начала боевые дей­ствия. Ее войска рано утром перешли границу. Од-

Остатки советской колонны. Судя по всему, красноармейцы безуспешно пытались оказать вооруженное сопротивление.

нако эта внезапность была относительная. Накану­не, 21 июня, в полдень мне позвонили из ильичевского райвоенкомата на работу (в этот период я ра­ботал заведующим отделом пропаганды и агитации Одесского облрадиокомитета) о том, что мне нуж­но явиться в Райвоенкомат. Звонил знакомый лей­тенант Костин. Он ранее два или три раза вручал мне повестки для прохождения сборов. Я срочно готовил передачу и только к вечеру, освободив­шись, прибыл в РВК. У входа я увидел нескольких человек с чемоданчиками. Это до некоторой степе­ни удивило меня. Лейтенант Костин стоял у стола и вручил мне повестку о том, что 22 июня к 9 утра мне следует явиться на сборы в штаб 150-й стрелковой дивизии. Когда я пришел домой и рассказал, где был и о вручении повестки, жена была удивлена. Я ведь недавно только прибыл со сборов, проходил службу в должности начальника 6-то отдела штаба ТиУРа (Тираспольского укрепрайона).

Утром 22 июня, часов в 5, постучали в окно. Открыв дверь, увидел незнакомого лейтенанта. Уточнив, что я Рутман, сказал, чтобы я немедля оделся и отправился в штаб 150-й с.д. (штаб на­ходился в центре города). По прибытии доложил начальнику штаба дивизии тов. полковнику Любивому. Последний приказал немедленно обмунди­роваться. Мое воинское звание было «младший лейтенант». Я был назначен помощником началь­ника 6-го отдела штаба дивизии. Начальником был лейтенант т. Коваленко, который вручил мне портфель с документами, а сам куда-то скрылся. Так я остался один. Командиром дивизии был ге­нерал майор т. Хорун.

В 9 ч. утра все офицеры штаба вышли на улицу. Здесь уже стояла колонна машин. Впереди — гру­зовая машина. Сидели в ней автоматчики, за ней легковые автомобили, затем штабной автобус. За нами также стояла грузовая машина с автоматчи­ками. Вскоре сюда явилась и моя жена. Мы не го­ворили о том, что началась война. Мы вообще об этом не знали. Попрощавшись с женой, по коман­де занял, как и другие, место в автобусе. И вскоре колонна двинулась в путь. И только в 12 часов дня, когда колонна остановилась, и мы вышли из авто­буса, был включен динамик. Передавалась речь Молотова. В ней объявлялось о начале войны, о внезапном, как говорилось, нападении гитлеровс­кой Германии.

Через день наша 150-я стр. дивизия, входившая в состав 9-й армии, заняла оборону по р. Прут (Бесарабия)».

С 22 июня немецкие войска пытались захватить переправы на р. Прут, атакуя наши войска в районе Скулени, Унгены, Фэлчиу. Крупномасштабные на­ступательные задачи 11-й армии немцев не стави­лись. До начала июля она должна была сковывать находящиеся перед ней войска Красной Армии, не позволяя перебрасывать соединения из ОдВО в полосу главного удара. Основной задачей армии Евгения Риттера фон Шоберта был захват и удер­жание плацдармов на восточном берегу реки Прут. Наиболее важным из перечисленных выше плац-

Взятый в плен старший лейтенант Красной Армии безучаст­но наблюдает за действиями германских танкистов.

дармов был участок берега на советской стороне у селения Скулени, примерно в 20 километрах север­ нее румынского города Яссы. Его предполагалось удерживать наиболее упорно, в журнале боевых действий группы армий «Юг» это было описано так: «На совещании в 11:50 начальник штаба 11 -й армии поставил вопрос о необходимости удержания при любых обстоятельствах плацдарма Скулены, мост которого разрушен ударом русской авиации, в об­становке усиления войск противника перед плац­дармами на р. Прут и возрастающей активности его ВВС». Менее ценным был плацдарм у Фелчиу, ко­торый был ликвидирован кавалеристами 2-го кава­лерийского корпуса генерал-майора П.А. Белова. В упорных боях 24—26 июня плацдарм был ликвиди­рован. Этими действиями умело руководил помощ­ник командира 9-й кавалерийской дивизии полков­ник Осликовский Н.С. Эти бои впоследствии широ­ко освещались в советских исследованиях о началь­ном периоде Великой Отечественной войны.

Поднятые по тревоге

Поскольку Красная Армия встретила войну дале­ко не завершившей развертывание, большая часть соединений, находившихся в европейской части СССР в первый день войны, в бой не вступили. О на­ чавшейся войне они иной раз узнавали по радио. В некоторых случаях они попадали под удары авиации, но в большинстве своем эти дивизии провели пер­вый день большой войны сравнительно спокойно.

Поскольку планы прикрытия были введены в действие только 22 июня, среди оказавшихся да­леко от войны были дивизии, предназначенные для обороны границы. Одним из таких соединений была 24-я стрелковая дивизия. Командир дивизии К.Н. Галицкий вспоминал:

«Начало светать. Как уже знает читатель, к тому времени штаб армии закончил передачу приказа о боевой тревоге. Но наша дивизия, как и ряд дру­гих, также лишившихся связи со штабом армии, ничего об этом не знала. Вдруг в 4 часа с минута­ми зазвонил телефон, и я услышал взволнованный голос С. И. Портнова:

— Товарищ генерал, фашистская авиация бом-

Полдень 22 июня Жители одного из городов слушают выступление Молотова по радио.

бит Лиду и аэродромы 11-й авиационной дивизии. В городе и на аэродроме пожары.

Мозг опалила тревожная мысль: война! Лида находится в 120—150 км от границы, считая от так называемого Сувалкского выступа. Если ее бом­бят — это уже не провокация. А связи со штабом армии все еще нет. Как быть? Решение приходит сразу: лучше отвечать за необоснованное отмоби­лизование первого