ремиссии и даже реабилитации. Тут кому как с геномом повезет.
Когда пациенту закрыли череп и увезли, Мышкин спустился в операционную. Демидов, все еще кипящий от ненависти, снимал перчатки. Правую бросил на пол, левая словно приклеилась. Тогда он просто разорвал ее и отшвырнул в сторону клочки прозрачной резины.
– Какого дьявола тут шляешься? – раздраженно спросил он Мышкина. – Хирургом, что ли, сделался? Почему не на рабочем месте?
– Ваша новая секретарша сказала, что вы хотели меня видеть.
– На кой ты мне сдался?
– Значит, я могу идти гулять?
– Не гулять, а работать! Пошел вон!
Мышкин развел руками:
– Тогда я улетаю. Гусь никому не товарищ.
– Куда?! – рявкнул Демидов. – Кто тебя отпустил?
– Вы. Только что. Даже прогнали.
Демидов постепенно остывал.
– Подожди, – проворчал он. – Сейчас переоденусь. Иди ко мне.Демидов открыл сейф и достал оттуда начатую бутылку наполеона. Налил рюмку, выпил, потом налил еще одну.
– Тебе не предлагаю, – хмуро сказал он. – Чтоб ты не нарушал мой приказ. Помнишь, какой?
Мышкин кивнул:
– Наизусть выучил: ни капли на рабочем месте!
Демидов осушил вторую и закурил. Помолчал, окончательно остывая.
– Мне звонил этот… товарищ из НКВД, – заговорил Демидов, стряхивая белый сигарный пепел под стол.
– Из ФСБ, наверное.
– Да, из МГБ. Полковник… как его – Костин? Или, дай Бог памяти, Усов?
– Костоусов, – подсказал Мышкин.
– Да, правильно – Бен Ладен. – Сказал, что ты опоздал на работу по уважительной причине. Что опять?
Но едва Мышкин открыл рот, как Демидов перебил.
– Когда это, наконец, кончится? Сколько ты будешь меня долбать своими приключениями?
– Зачем вы так говорите?.. – с обидой отозвался Мышкин. – Тут такие обстоятельства…
– Если бы ты знал!.. – снова не дал говорить Демидов. – Если бы только представить мог, как вы мне все надоели! В печенках у меня сидите! А ты, – он похлопал себя по бритому затылку. – Ты вот сюда уселся! И думаешь, я будут тебя вечно терпеть?
– Думаю, да, – смело согласился Мышкин. – Рассказывать?
– Давай уж! – обреченно махнул рукой Демидов.
– Меня вызывали на допрос как свидетеля, – начал Мышкин. – При странных обстоятельствах убита жена Литвака.
– А ты здесь причем?
– Она… – у Мышкина перехватило горло. – Она была моей…
– Любовницей?
– Да.
– Не знал я, что ты еще и по чужим женам шастаешь, – упрекнул Демидов. – Да еще жена друга и сотрудника. Ведь Литвак друг тебе?
– Да.
– И что же ты ему такое дерьмо сотворил?
– Я не знал, что она его жена. Была женой…
– Не знал?! Что за бред! Как такое может быть? Какие же вы друзья после этого? Неужели он ее тебе не показывал? Не поверю. Когда он женился?
– Он ее никому не показывал. Он женился в сентябре прошлого года, а уже в ноябре они развелись.
– Неужели? О времена, о нравы! – сокрушенно покачал головой Демидов. – Через месяц!.. Из-за чего? Что это могло быть?
Мышкин поколебался, потом решительно сказал:
– Не знаю.
– Врешь, знаешь!
– А если бы и знал, все равно не сказал бы.
– Так-так… А что мое поручение? Накрылось медным тазом из-под варенья?
– Нет, я продолжаю работать. Точнее, остановился. Надо решить главный вопрос. Я сам не смогу.
– Что там?
– Неучтенные трупы – первое, – и Мышкин замолчал: он хотел, чтобы Демидов взял на себя роль активной стороны, а значит, пусть не осознано, и ответственность за дальнейшее.
Получилось.
– А второе? – нетерпеливо спросил главврач.
– Второе посложнее. Что такое «индекс-м»?
Демидов сделал несколько коротких затяжек.
– Позор, – неодобрительно покачал он головой. – И ты
– Не могу согласиться, – сказал Мышкин. – Нигде никаких сведений об индексе-м нет. Ни в печати, ни в сети. И в справочнике Машковского нет.
– У Машковского много чего нет! – заявил Демидов. – Каждый день появляются десятки и сотни названий. Никакому справочнику не угнаться.
– Согласен. Информация устаревает фантастически быстро – и не только в медицине. Но ведь и у нас в клинике, в конкретном месте, в конкретных отделениях и даже в кабинетах начальства – сплошное молчание ягнят. Скажите, Сергей Сергеевич, хоть кто-нибудь из наших врачей когда-нибудь упоминал про этот чертов игрек, то есть индекс? Публично? Например, на утренних конференциях? Я сам вам отвечу: никто и никогда. Я даже не знаю, что это такое – примочка какая-нибудь, вроде плацебо [54] , или лекарственный препарат?
– Тут ты прав, Дима, – согласился главврач. – Сей индекс появился у нас буквально намедни. Я и сам толком о нем ничего не знаю.
– Все-таки препарат?
– Да.
– Но ведь он уже применяется у нас? Что это – клинические испытания? Почему тогда о нем знает и пустил в дело только доктор Сукин?
– Еще и Крачков, – добавил Демидов.
– И Крачков? – повторил Мышкин. – Что дальше? Как они обходятся без нас, без гистологов, без биохимиков? Им что – не нужны результаты собственной работы?
Демидов неожиданно зевнул – громко и с удовольствием.
– Значит, так, – добродушно сказал он. – Докладываю, товарищ прокурор Мышкин… Слушай внимательно и не говори потом, что не знал. Наш волшебный цитоплазмид, как и все на свете, имеет известные ограничения и недостатки.
– Не смею опровергать… – усмехнулся Мышкин.
– Точнее, он не имеет тех возможностей, которые мы хотели бы иметь. Цитоплазмид, как тебе давно и хорошо известно, реагирует, в основном, на ткани головного мозга. А вот я лично хочу, чтоб работал и по спинному. И по почкам, печени, миокарду, кишечнику. Мне вместо дедовского дробовика хочется иметь пулемет с лазерным прицелом. Ты бы хотел иметь такой?
– Еще бы! – кивнул Мышкин. – Универсальное оружие. Мечта Шварценеггера.
– «Югофарм», производящий цитоплазмид, себя исчерпал. – продолжил Демидов. – Там уже не способны дать еще что-нибудь хорошее и полезное. Несмотря на то, что там командуют Златкис и этот… как его? Ну, министр иностранных дел у Ельцина? Господин «Да»? Давалка дешевая, подстилка американская.
– Оскорбляете честных давалок с Лиговки.
– Так как его фамилия? Напомни.
– Зачем нам кузнец?
– Кузнец нам не нужен, – согласился Демидов. – Едем дальше. Не способен «Югфарм» в первую очередь потому, что мозговой трест у них состоял почти сплошь из сербов. Где они теперь, сербские химики, фармацевты, врачи? Одних натовцы с землей смешали – бомбы с доставкой на дом. Других албанцы и хорваты перерезали, как ягнят молчащих. Для такого благородного дела у хорватов, например, даже ножи специальные есть. «Сербосек» такой нож называется.
– Подонки! – вырвалось у Мышкина.
– Оскорбление для честных подонков. Остальные на войне погибли, а те, кто уцелел, разбежались, потому как нынешние сербские власти…
– Оккупационная администрация, – вставил Мышкин. – Как у нас.
– …Эта администрация занимается чрезвычайно выгодным бизнесом: продает натовцам по твердым ценам в долларах за голову своих соотечественников, вся вина которых в том, что они хотели защитить свои семьи и спасти от уничтожения свое отечество. Это победителей, как мы знаем, не судят. А побежденных судят всегда, причем безо всяких законов. Короче, фонд решил подключить к делу своих специалистов из других своих контор – немцев, швейцарцев, голландцев и даже двух химиков из Исландии. «Индекс-м» – совершенно новый препарат, хотя в основе – наш старый добрый цитоплазмид. Вот как раз сейчас дело подошло к началу клинических испытаний. Вопрос одного-двух месяцев. Доволен?
– Не совсем, – осторожно ответил Мышкин.
– Что же вас, барин, ваше сиятельство не устраивает?
– Почему все делается тайно?
Демидов снисходительно усмехнулся.
– Да потому, ваше благородие, что ты не в советской стране живешь, а в бандитской малине. Это в те времена власть требовала, чтобы такие препараты и информация о них распространялась как можно шире среди советских врачей. А теперь – нет, шалишь! Теперь конкуренция. И коммерция. Стало быть, и тайна – коммерческая. Не будет тайны – ты первый без штанов останешься. Заруби себе на носу!
– Понимаю. Но почему тайна для патологоанатомического отделения? Что они там, испытатели, и доктор Сукин с ними, – телепаты? Экстрасенсы?
– Обиделся… – констатировал Демидов. – Мышкина не позвали в жмурки играть. Не позвали – значит, еще не время! Дело только начинается. Не волнуйся, детка, выйдет только срок, будет тебе белка, будет и свисток.
– А вы, Сергей Сергеевич, уже применяли?
– Еще руки не дошли. Во-первых, клинические испытания официально не объявлены. К тому же сейчас его у нас нет. Были крохи, погоды не делали.
– Спасибо, Сергей Сергеевич. Тогда я поспрашиваю Сукина.
– Можешь не трудиться. Он тебе ничего не скажет.
– А вы можете дать ему команду?
– Ни в коем случае!
– Почему?
– Тебе русским языком сказано: официально ничего не началось! – рассердился Демидов. – А я, по-твоему, должен теперь признать, что мы занялись самодеятельностью. За такое и посадить могут. Теперь все понял?
– Да, спасибо… Я могу идти?
– Давно пора – надоел. Только вот что: дам тебе бесплатный совет. Поосторожнее будь!. И не в частности, а вообще в жизни. Иначе не сносить тебе головы, доктор.
– Мне бы домой. Еле на ногах держусь. Вторые сутки не сплю. И отойти до сих
