противоборствующих партий Алатея и Сафрака на противоположный берег заботиться о стариках, женщинах и детях. Это было разумным решением, и его одобрили все вожди, включая рексов Гула, Оттона и Придияра. Оттону Балту верховный вождь доверил командовать конницей на левом фланге, рексу Гулу – на правом. Придияр Гаст с двумя тысячами конных древингов остался под рукой Германареха на случай неожиданных прорывов гуннов. Рекс Витимир, дабы личным примером воодушевить пеших готов, решил встать с копьем в руке в их ряды. Этот поступок сына Германареха поразил рексов и подвиг многих из них последовать его примеру. Все отлично понимали, что исход битвы зависит от того, устоит ли фаланга под ударами конных гуннов или рассыплется в прах, хороня все надежды на возрождение Великой Готии.
Ночь прошла в тревоге, а поутру дозорные доложили о подходе орды Баламбера. Готы в мгновение ока выстроились в боевой порядок. Придияр с Оттоном обнялись на прощанье и разъехались по своим местам. Битва предстояла кровопролитная, и у вождей оставалось слишком мало надежды свидеться вновь при более удачных обстоятельствах. Германарех со свитой из старейшин занял высокий холм позади выстроившегося войска. Здесь же на вершине холма расположилась тысяча конных готов, личная дружина верховного вождя, испытанная во многих сражениях. Для древингов Придияра места наверху уже не хватило, и они сосредоточились у подножья. Сам же рекс поднялся на холм и слегка потеснил конем ближников Германа Амала.
Вид готского войска, изготовившегося для битвы, порадовал Придияра. Фаланга, насчитывающая почти восемьдесят тысяч человек, выстроилась в линию. Количество рядов, ее составляющих, рекс не сумел сосчитать. Да и необходимости в таких подсчетах не было. Придияр нисколько не сомневался, что конница гуннов, даже если ей удастся опрокинуть первые ряды, не сумеет прорвать стену из человеческой плоти и железа, выстроенную Германарехом. Слева фалангу прикрывали конные дружины вождей во главе с Оттоном Балтом, справа расположились сарматы и скифы, сохранившие верность Герману Амалу, и герулы рекса Гула. А за их спинами, в березовом колке, затаились конные анты князя Буса в количестве семи тысяч человек. Здесь же неподалеку стояли антские пехотинцы, готовые закрыть своими телами любую брешь в фаланге. В отличие от многих пеших готов, не имевших иного защитного снаряжения, чем щит и куртка из бычьей кожи, все анты были обряжены в колонтари, наручи и поножи. Вероятно, именно этим объяснялось желание Германа Амала сохранить их для решающего удара.
Если судить по клубам пыли у горизонта, гунны приближались стремительно. Придияр услышал сначала топот многих тысяч коней, а потом увидел и всадников, мощной волной накатывающих на готские ряды. Фаланга мгновенно ощетинилась копьями. Придияр покосился на Германа Амала, но на лице старого вождя не дрогнул ни один мускул даже тогда, когда гунны врезались на полном скаку в плотные ряды пехотинцев. Передние ряды были смяты и затоптаны копытами коней, но прорвать фалангу гуннам не удалось. Из задних рядов готов на них обрушился град стрел, и степняки дрогнули, стали поворачивать коней.
Столь же неудачным было для коршунов Баламбера столкновение с дружинниками Оттона Балта. Здесь быстро сказалось превосходство готов в вооружении, и они стали теснить гуннов вправо, разрывая надвое их боевые порядки. Именно в этот разрыв Придияр должен был бросить своих древингов, чтобы опрокинуть и обратить в бегство тех гуннов, что еще пытались прорваться по центру. Однако Германарех почему-то медлил с приказом, возможно, его смущало положение дел на левом фланге, где гуннам удалось потеснить Гула и его герулов. Удивляться этому не приходилось, ибо против герулов дрались венеды, превосходившие угров и вооружением и снаряжением. Не исключено также, что верховный вождь заподозрил Баламбера в хитрости и ждал еще одной волны атакующей конницы.
И, надо сказать, чутье не подвело старого Германа Амала. Баламбер действительно бросил на готов свой последний, как многие полагали, резерв. Но в этот раз гунны ударили во фланг, дабы спасти остатки угров, истребляемых готами Оттона Балта. Особой опасности эта атака ни для конников Оттона, ни для пехотинцев Витимира не представляла, и Придияр уже повернулся было к Германареху, дабы получить последнее напутствие, но как раз в это время за спиной его послышались панические крики. Гунны накатывали на пешую фалангу с тыла, и было их никак не менее двадцати тысяч человек. Трудно сказать, как и почему их прозевали дозорные, но готам их атака грозила большими неприятностями.
– Скачи к Бусу, – приказал Придияру Герман Амал, – и помоги ему остановить гуннов.
Под рукой у князя антов было достаточно сил, чтобы отразить внезапную атаку, но он почему-то не спешил разворачивать пехоту навстречу врагу. Более того, воины Буса вдруг неспешно двинулись с места, но отнюдь не навстречу гуннам. Пешие анты ударили по фаланге с тыла столь неожиданно, что готы даже не успели развернуться к ним лицом. Конные анты атаковали герулов и сарматов рекса Гула одновременно с пехотой. Придияр все это видел, но, к сожалению, ничем не мог помочь ни Гулу, ни готской фаланге. Его древинги лоб в лоб сошлись с гуннами и сумели-таки сдержать их порыв. Правда, силы были слишком неравными, гунны бека Буняка едва ли не в десять раз превосходили древингов числом. Смять конников Придияра гуннам не удалось, они просто обтекли древингов с флангов и ударили в спины готских пехотинцев. В этой суматохе Придияру показалось, что он узнал в одном из гуннских вождей княжича Белорева, но добраться до коварного анта ему не удалось. Дружина Придияра Гаста не могла спасти готскую пехоту от разгрома, фаланга была разорвана на несколько частей, и теперь пехотинцы, сражаясь каждый за себя, отчаянно пытались уцелеть в разбушевавшемся гуннском море. Придияр с остатками своей дружины попробовал пробиться к герулам рекса Гула, но был прижат к берегу превосходящими силами степняков. Выбор у древингов был невелик – либо умирать на песчаной косе, либо спасаться вплавь под градом стрел искусных лучников. До противоположного берега вместе с Придияром добрались только триста человек, все остальные полегли на поле битвы, равной которой в этих краях еще не видели.
Гуннам удалось не только разорвать фалангу на части, но и оттеснить готов от реки. Разрозненные остатки еще недавно столь грозного готского войска вынуждены были отступать на восток. Какое-то время гунны преследовали их, потом отстали. Герману Амалу, ошеломленному изменой антов и неожиданным поражением в выигранной, казалось бы, битве, все-таки удалось собрать уцелевших готов в кулак и навести подобие порядка в их рядах. Под рукой у верховного вождя осталось тридцать тысяч пехотинцев и пятнадцать тысяч конников. Но людям, пережившим страшное поражение, нужен был отдых, это понимали все вожди, собравшиеся на совет в чудом уцелевшем шатре Германареха.
– Надо уходить на север в земли русколанов, – высказал свое мнение Оттон Балт.
– А с чего ты взял, что князь Коловрат примет нас с распростертыми объятиями?! – рассердился рекс Гул.
– А что предлагаешь ты? – спросил аланский князь Гзак, родной брат убитого в Тане Омана.
– Я предлагаю заключить договор с Баламбером, – хмуро бросил Гул, кося злым глазом в сторону верховного вождя.
– Ты забываешься, рекс! – плеснул яростью в его сторону Германарех.
– Это ты забылся, Герман Амал, – вспыхнул Гул. – Не я, а ты рассорил нас с русколанами, не я, а ты ущемлял права антских, сарматских и скифских вождей. Не я, а ты принуждал готов отречься от наших богов, навязывая всем нам распятого Христа. Это ты, Герман, убил Прекрасную Ладу и тем самым бросил вызов Асгарду, обители наших богов. Великая Свитьод пала после того, как Один отвернулся от нас. А теперь ты предлагаешь нам умирать за то, чего нет и уже никогда не будет. Мы даже не можем принести жертвы своим богам, потому что ты изгнал из наших рядов дроттов. Так иди и моли своего Христа, Амал, чтобы он вернул нам наших сыновей и братьев и развеял в прах орду кагана Баламбера.
Даже не слова рекса Гула поразили Германареха, а угрюмое молчание вождей. Из двадцати человек, собравшихся в шатре, ни один не возвысил свой голос в защиту правителя Великой Готии. Впрочем, Готии уже не было… Герман Амал вдруг осознал это со всей остротой и с трудом сдержал стон, рвущийся из груди. Более полувека он провел в битвах и походах, расширяя границы Готии на север, восток и запад. Десятки племен покорились ему, признав величие готов и их верховного вождя. Неужели звезда Амалов закатилась? Ушла в небытие вместе с Витимиром, павшим в рядах фаланги от предательского удара антов. А ведь рекс Герман никогда не доверял князю Бусу. Так почему же он, в каком-то странном умопомрачении, поставил антов за спинами готов? Неужели это действительно была месть богов вождю-отступнику, о которой неоднократно предупреждал его дротт Агнульф?
– Давайте не будем ссориться, вожди, – примирительно заметил рекс Труан, старый седой воин, прошедший с Германарехом рука об руку едва ли не весь его жизненный путь. Их развела вера. Труан не отрекся от готских богов. В последние годы они с Амалом почти не виделись. А вот теперь он опять сидит по правую руку от верховного вождя и ждет от него разумного ответа.
– Я поручаю Оттону Балту переговоры с русколанами, – сказал Германарех, пряча от вождей воспаленные глаза. – А ты, рекс Гул, попробуй связаться с беками Баламбера. Возможно, нам удастся заключить мир на приемлемых условиях.
Стоять на месте было глупо, и, видимо, поэтому Германарех отдал приказ двигаться на восток. И только тут выяснилось, что к воинскому стану за минувшую ночь прибились тысячи не только готских, но и герулских семей со скотом и пожитками. Похоже, Баламбер не терял время зря, и его орда,
