- Сидим здесь как два глухих тетерева…
Хрущёв никак не мог прикурить папиросу - зажженная спичка тут же гасла. В подземном бункере напрочь отсутствовала вентиляция.
- Даже покурить спокойно нельзя! – примирительно сказал он.
- Всё ж таки с другого берега будет лучше координировать войска. – Твёрдо произнёс Ерёменко.
- Ты командующий, тебе решать…
- Утро вечера мудренее! – зевая, пробурчал генерал. – Давай спать…
Ерёменко и Хрущёв легли отдыхать прямо в шинелях в дальнем углу тоннеля. Когда рано утром в штаб приехал писатель Симонов, оказалось, что в бункере уже никого нет - ни штабных офицеров, ни машинисток. В конце концов, он случайно наткнулись на телефониста, сматывающего провод.
- Где же командующий? – спросил удивлённый писатель.
- Штаб эвакуирован на противоположный берег Волги, – сообщил уставший телефонист.
Единственным штабом, оставшемся на западном берегу, оказался штаб 62-й армии. Следующим утром генерал-лейтенанта Чуйкова, заместителя командующего соседней армии, срочно вызвали в штаб на совместный военный совет Сталинградского и Юго-Западного фронтов.
- С каких делов меня вызывают? – недоумевал он, решив сначала завернуть к командующему.
Чуйков переправился на левый берег Волги и проехал в маленький лесок около деревни Ямы, где находился командный пункт.
- Не выдержал таки Андрей Иванович, - думал он пробираясь через неразбериху нового штаба. – Решил держаться от греха подальше…
Василий Иванович посмотрел на ручные часы, они показывали десять утра. По лесной тропинке шёл, прихрамывая задумчивый командующий. Чуйков шагнул на встречу и спокойно доложил добродушным голосом:
- Товарищ командующий, генерал-лейтенант Чуйков по вашему приказанию прибыл.
- Вижу, вижу.
Поздоровавшись, Ерёменко предложил вместе позавтракать, но тот отказался:
- Я уже перекусил у начальника штаба фронта генерала Захарова.
- Ну как знаешь…
Около часа они беседовали, прогуливаясь около командирской землянки и несколько раз останавливались, когда гитлеровские снаряды ложились чересчур близко.
- Какое положения дел в 64-й армии?
- Немец давит, но мы держимся…
- Поконкретнее доложи.
«Прощупав» беседой взгляды Чуйкова на перспективы войны и ситуации в частях, Ерёменко для себя констатировал:
- Товарищ Чуйков, далёк от какого бы то ни было пессимизма, твёрдо уверен в нашей победе над врагом, в наших преимуществах перед ним.
Он помолчал, внимательно вглядываясь в изрезанное морщинами лицо генерала.
- Василий Иванович, - перешёл Ерёменко к основному, - я вызвал тебя затем, чтобы предложить новую должность.
- Какую?
Как не был сдержан Чуйков, он все же слегка встрепенулся. Его размашистые чёрные брови слегка приподнялись.
- Должность командующего 62-й армией, - продолжил командующий. - Как ты на это смотришь?
Собеседники пристально взглянули друг на друга.
- В этом отношении назначение, конечно, весьма ответственное, - спокойно ответил Чуйков, употребляя своё привычное выражение «в этом отношении».
- Положение в армии очень напряжённое. – Кивнул красиво посаженной головой Ерёменко. - Хорошо, что ты представляешь, какая огромная ответственность ляжет на тебя.
- Представляю!
- Сумеешь ли справиться с возлагаемой работой?
- Думаю, что в этом отношении не подкачаю и при помощи товарищей вполне справлюсь, - уверенно и с достоинством ответил Чуйков.
Ерёменко снова кивнул головой и продолжил:
- Подчас высказывается соображение о том, что противник прижмёт части армии к реке и сбросит в Волгу.
- Это результат не совсем правильного понимания обстановки. – Высказал своё мнение Чуйков. - Иногда забывают, что мы уже два месяца держим противника под Сталинградом, нанесли ему громадные потери, сильно подорвали его моральный дух.
- Правильно Василий Иванович! – воскликнул Ерёменко и хлопнул в ладоши. - Хотя гитлеровцы в данный момент ещё очень сильны и превосходят нас в силах и средствах, они все-таки обречены: с каждым новым днём противник всё больше и больше выдыхается, а мы крепнем; в конечном счете, враг будет разбит.
- Всё идёт к этому…
- Важно не только самому быть уверенным в нашей победе, но и прививать эту уверенность всем своим подчинённым от солдата до генерала.
- Так точно!
- Хватит ли у тебя мужества и твёрдости противостоять всем трудностям и помочь другим преодолеть их?
- Да.
На противоположной стороне Волги виднелись вспышки от разрывов бомб, зарево пожаров, разноцветные струи трассирующих пуль и снарядов, дымные протуберанцы, освещённые багровыми отблесками. Всё это пульсировало, содрогалось, растягиваясь по всему горизонту. Издали доносился глухой, несмолкающий гул. Земля подрагивала и стонала.
- Ответственность, Василий Иванович, действительно очень велика: на нас положился народ, а доверие народа нельзя обмануть; у нас не может быть и тени сомнения в успехе.
- Будьте твёрдо уверены, Андрей Иванович: рука и сердце не дрогнут.
- Ну, хорошо, - сказал Ерёменко, - вопрос о назначении уже решен. Сталин вчера утвердил наше представление о назначении командующего 62-й армией.
- Благодарю за доверие!
- Вот тебе моя рука, Василий Иванович, - с чувством сказал генерал-полковник. - Пусть скорее отпадут наши руки, чем сдадим мы Сталинград. Даже переступив через наши трупы, противник не должен занять город; и в том случае, если придётся погибнуть, останутся другие, способные выполнить волю народа - во что бы то ни стало отстоять город. Думаю, Василий Иванович, что постановка вопроса ясна тебе.
- Совершенно ясна, - ответил новый командарм, - твёрдо уверен в победе.
Вечером они снова встретились на заседании Военного совета фронтов. Целый день Чуйков мотался по левому берегу Волги, улаживая множество дел. Когда он возвращался на машине в штаб, то почти всё время смотрел на противоположный берег.
- Как встретит меня Сталинград? – думал новоиспечённый командарм. - Выживу ли я?.. Смогу ли достойно вынести вызов судьбы?
Свет от пылающих домов оказался таким ярким, что водителю не понадобилось зажигать фары командирского джипа. Когда Чуйков прибыл на встречу с Ерёменко и Хрущёвым, те поставили его перед следующим фактом:
- Поскольку о сдаче Сталинграда не может быть и речи, а командующий 62-й армией не верит в то, что город можно удержать, Вам предлагается взять командование на себя. – Сказал Андрей Иванович, словно не было их утреннего разговора.
- Я согласен.
- Василий Иванович, как ты понимаешь свою задачу? – напрямую спросил Хрущёв.
