- Я уже не рвусь туда. – С иронией сказал Иоганн.
- Раньше нужно было думать…
Доносился гул линии фронта, разлёгшийся недалеко к востоку. Один раз с рёвом пролетел русский самолёт, уничтожая противника всеми имеющимися у него средствами - точными и с недолётом бомбовыми ударами и пулями, вспарывающими снег.
- Куда смотрят наши зенитки?
- Он просто сошёл с ума или заблудился…
Четыре дня подряд лютовала такая сильная снежная буря, что, когда все вышли, чтобы заступить на караул, с трудом могли пробиться к постам.
- Теперь мы не сможем найти склады боеприпасов.
Разбросанные за развалинами завода, они превратились в гигантский снежный холм, очертания обрушенных стен сливались с серым небом. Францл заступал в наряд с Иоганном.
- Хитрые славяне даже погоду заставили служить себе!
- Генерал Мороз непобедим…
Он упрямо нагнул голову и буквально сжался под порывами ветра. Солдаты топтались вокруг в снегу, пытаясь согреть ноги. Иоганн крикнул Францлу:
- Давай подойдём поближе к стене, там не так дует!
- Ты думаешь, это нас спасёт?
Тот вяло пробрался к месту, с которого мог следить за складом боеприпасов. Ступни Майера постепенно стали ледяными от холода и онемели.
- Просто позор, но у нас до сих пор нет сапог на меху.
- Или русских валенок…
В тот же день ближе к вечеру зашёл полевой хирург и спросил, нет ли у кого каких-нибудь жалоб. Иоганн неохотно признался:
- У меня что-то со ступнями…
- Поедешь с нами.
В санях на лошади раненых доставили в штаб батальона. Там было полно народу, и им пришлось долго ждать очереди на осмотр.
- Что у нас больше негде принимать больных? – спросил Майер раненого в руку соседа.
- Мне вчера рассказали, - охотно откликнулся тот, - один врач устроил перевязочный пункт в огромной доменной печи на территории тракторного завода.
- Столько раненых я не видел ни разу в жизни! – согласился Иоганн.
- Тут всё же лучше чем в окопах!
- И безопаснее…
После нескольких попыток Майеру удалось снять сапоги. Когда он стянул носки, к ним прилипли большие лоскуты кожи. Пальцы ног были сплошь в волдырях, а пятки чёрные.
- Боже Всемогущий, что за вид! – раненый солдат зажал нос.
Гниющая открытая рана, но не кровоточащая.
- Приятель! - воскликнул он с брезгливым выражением лица. - Ты же гниёшь заживо!
- Я ничего не чувствую…
- Парень, ну и вонь!
- А ты не нюхай.
Дородный фельдшер осмотрел ногу Иоганна. Кусок за куском, очень осторожно, он удалил остатки кожи с отмороженных ступней.
- Кем работаешь?- спросил он Майера.
- Я поступил в армию сразу после школы, господин фельдшер, - ответил тот.
- Гм-м…
- Что это он делает, - думал Иоганн, когда тот погрузил щипцы глубоко в пятку.
- Что-нибудь чувствуешь? - спросил медбрат и почесал сломанный нос.
- Совсем немного.
- Ну, возможно, тебе все-таки повезло… - пробормотал лекарь.
Теперь Майер и в самом деле забеспокоился:
- Я не лишусь ног?
- По крайней мере, - тихо ответил ему фельдшер, - ты какое-то время не будешь участником этой проклятой мясорубки.
В смотровую заглянул ротный медик и сказал, что принесёт его ранец на следующий день.
- Один день я как-нибудь переживу…
- Ты ведь всё равно никуда не денешься до этого времени?
- Только сообщи Францлу Ульмеру о моей болезни. - Попросил его Иоганн.
- Ладно.
Глава 12
Начавшиеся в середине сентября бои непосредственно за Сталинград военные сразу назвали позиционной, или «крепостной» войной. Время для проведения крупных операций миновало, из просторов степей война перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками.
Сталинград - крупный промышленный город, расположенный на неровной, изрытой ручьями, пересечённой местности, застроенной зданиями из железа, бетона и камня. В таких условиях километр, как военная мера длины, был заменён метром, карта генерального штаба - планом города.
За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточённая борьба, которая не имела себе равных даже в период первой мировой войны с её гигантским расходом боеприпасов.
Расстояние между войсками противников было предельно малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти из района ближнего боя было невозможно. Иногда случались забавные и трагические недоразумения.
Однажды ночью Григорий Шелехов и несколько измученных красноармейцев подобрались к разрушенному школьному зданию.
- Переночуем здесь!
- А чьё энто здание? – засомневался Григорий.
- Какая на хрен разница?!
В пустых классах, оказалось теплей, чем на улице, на полу валялась солома и спали какие-то солдаты. Они улеглись рядом и тотчас уснули. Потом кто-то проснулся и нервно крикнул:
- Мы спим рядом с немцами!
- Russisch!
Все вскочили, в темноте началась беспорядочная стрельба, потасовка, шум, крики, стоны и брань. Били кто кого, не разобрав ничего в сумятице. Григорий получил удар штыком в ляжку, сам ударил кого-то ножом. Потом все разбежались в разные стороны, лязгая от злобы зубами.
- Пошли спать в другой класс! – предложил Григорий и первым спустился на этаж ниже. – Немцам тоже спать надо…
- Такой сон собаки перебили!
- Зато согрелись…
Сняв штаны, Григорий определил по форме шрама, что штык был немецкий, плоский. В санчасть не пошёл, рана заросла сама недели через две.
… Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за отдельные дома. Позиционная война нагрянула совершенно неожиданно для немецких стратегов, потери в людях и технике были несоизмеримы с успехами, которые исчислялись квадратными метрами захваченной местности.
