Как стать писателем (2-е изд.)

написал вещь на итальянском языке, но только дурак или обманщик будет утверждать, что поэты двадцатого века уступают Пушкину или Данте.

Потому нетрудно строчить продолжения под Пушкина, Лермонтова, Толстого, как делают борзописцы. Необязательно эти сиквелы слабее! Пусть даже на том же уровне. Точно так же подделки под Тициана или Веронезе приходится отличать только с помощью спектрального анализа, что говорит только о том, что современный художник средней руки рисует лучше мастеров тех времен. Но, простите, уровень конца ХХ века намного выше уровня людей прошлого или позапрошлого! Честь им и слава, что в то дикое, невежественное время сумели создать такие произведения! Но соревноваться с ними – это то же самое, что гордиться тем, что удалось побить рекорд первых Олимпийских игр! Дружок, превзойди современные нормы…

Сейчас все еще кощунство сказать, что Проскурин или, скажем, Астафьев по языку и образности выше Бунина или Набокова. Те овеяны ореолом мучеников, а эти – подумать только! – коммунисты. Но что делать, в литературе не так все ясно, как в математике. Однако все же есть критерии, по которым видно, что Астафьев, Проскурин и даже ругаемый всеми Бондарев – опять же ругаемый не за литературу, а за председательство над Союзом писателей СССР! – они выше по классу литературы, чем уважаемые классики тех лет. Увы, даже того столетия. Не календарного, а того неспешного, когда книги читали в кресле на веранде собственной помещичьей усадьбы, когда из Петербурга в Москву месяц с лишним… А то и заставляли крепостного читать, дабы не утруждаться.

Бунин выгранивал каждую строку, а Астафьев еще и выгранивает каждое слово в этой строке. Он настолько красочен, что, любуясь каждым словом, оборотом, метафорой, чувствуешь физическое наслаждение, восторгаешься так, что уже не важно, как и чем закончится повесть, настолько ярко, четко, профессионально.

И все-таки мало кто наберется смелости сказать, что язык Астафьева ярче бунинского.

Вы должны это уметь признавать, иначе останетесь в том дремучем веке, когда потолком были вещи Бунина, Тургенева, а то и Тредиаковского.

Сколько в русском языке времен?.. А двадцать девять не хотите?

Вдогонку, раз уж речь зашла о таких мелких кирпичиках, то вскользь упомяну о таких тонкостях, что будут доступны вам много позже. Много-много позже!.. Всего несколько слов о временах, которыми писатель должен уметь пользоваться лучше, чем депутат или член правительства. Взглянем на прошедшее время. Итак:

Прошедшее длительно повторяющееся, давно прошедшее: хаживал, куривал, любливал, пивал… Записали?.. Дальше – непроизвольное мгновенное энергичное: приди. Запоминайте, запоминайте, можно и выписать, потом будете пытаться применить… Императивное – приходил, результативное – пришел…

Прошедшее время может быть как совершенного вида – махнуть, так и несовершенного – махать. Записали? Есть непроизвольное – и махни, произвольное – мах… рукой, к примеру. Давнопрошедшее – махивал, начинательное: ну махать… Многовато? Да, начинающему это ни запомнить, ни использовать. Я это только для того, чтобы поняли: я вам пока что предлагаю только базовое. И то, чувствую, у многих голова пухнет и тоска зеленая в глазах. И все симпатии к этим, которые так хорошо и сладко поют, что учиться писать не надо, это само…

Ладно, для тех, кто еще может учиться:

Из настоящих времен стоит упомянуть пока что не больше двух: общее – планеты обращаются вокруг Солнца, Вселенная расширяется, и тому подобное, и активное – она красит губы, орел со мною парит наравне, а из будущего тоже пару времен для начала, но на самом деле русский язык очень богат, времен в нем двадцать девять… Итак, совершенное – махну, несовершенное: буду махать. Еще раз предупреждаю, это уже филигранная доводка, на которую мало кто решается. Мало у кого остаются силы и время… а надо еще выдержать давление издательств, родни, читателей и особенно пустого кармана!..

Понимаю, почему у вас такие вытаращенные глаза. Никто никогда, ни в школе, ни в вузах не говорил вам, что в русском языке времен больше, чем эти школьные три: прошедшее, настоящее и будущее, а здесь я столкнул вам на головы такую лавину!

Не забывайте повторять старые уроки:

К филигранной обработке приступать тогда, когда произведение вычищено до блеска. А это такая редкость! Приступать, когда с деревьев уже сняты все таблички с надписью «Дерево», когда есть сдвиг в характере главного героя, а это единственная мера таланта!

Деление на жанры

Как известно, кроме таких слов, как «проза», «поэзия», «фантастика» и другие, встречаются и такие вроде бы понятные, как «комедия», «трагедия», «драма».

Почему вроде бы? Разве с самого начала не понятно? Еще со школьной скамьи застряли между ушей эти названия. Что-то даже навязло в зубах, несмотря на нелепость определений.

Но в чем разница между этими жанрами? Понимаю, велик соблазн сказать, что комедия – когда смеются, драма – когда страдают, а трагедия – когда погибают! В смысле, главные герои, а мелочь вообще не в счет. Да еще желательно, чтоб погибали в красивых позах и с высокими словами на устах. Я сам учился по таким учебникам, и сейчас ничего в них не изменилось.

Бред, бред полнейший. Из той оперы, когда опрятная домохозяйка в ужасе называет трагедией, если разобьет чашку. Увы, герои могут погибнуть все, но это еще не трагедия.

Но… что тогда трагедия? А трагедия – когда обе стороны правы! Даже древние греки это понимали и пользовались в своих пьесах. Кажется, в «Антигоне» царь велит казнить героя и строго по закону бросить его труп непогребенным. Кто похоронит преступника, да примет смерть. Его племянница Антигона тайно хоронит брата, а когда ее уличают, с достоинством отвечает, что хоть поступила противозаконно, но человеческие законы не могут отменить законов более высоких, установленных богами…

Не правда ли, современно: по закону или, напротив, по совести?.. Царь в ужасе, но вынужден замуровать свою любимую племянницу в пещере, ибо царь должен подавать пример послушания закону, на этом держится любое демократическое общество. Не правда ли, современно?.. Итак, вот верное определение трагедии: когда обе стороны – правы.

Правда, сейчас с трагедиями негусто. Обывателю жаждется счастливый конец. А заокеанская страна обывателей породила целую индустрию с этими «счастливыми концами»…

А чтобы было веселее, вдобавок герои там постоянно бросаются тортами, то и дело поскальзываются на банановых корках и долго хохочут над пинками в зад… Литература – лицо страны. Странно, если бы при больном желудке всей страны не выступали прыщи на морде.

На поприще литературы, то есть сейчас, когда рухнули финансируемые государством институты литературоведения, наступила золотая эра пиратства в книгоделе. Печатать можно все, а значит, и писать можно усе. Даже с грамматическими ошибками, ведь крупное издательство должно выпускать что-то около ста книг в месяц.

А пока профессиональные писатели все еще проливают слезы о падении нравов и не хотят «пачкать руки», бойкие мальчики вовсю строчат романы. С грамматическими ошибками, не обращая внимания ни на какие литературные законы… В издательстве в целях экономии сидит один редактор, который за неделю пропускает по сорок романов.

Записывайте, это очень важно:

Трагедия – когда обе стороны правы.

Еще о некоторых литературных приемах в копилку молодого автора

В доперестроечную эпоху редактору давался один роман на три-восемь месяцев, в зависимости от