дрожью и косилась на телефон, не в состоянии решить, к кому кинуться за помощью. Прежде чем кидаться, неплохо бы знать, чьи громилы. Только они не представились, а задавать им вопросы я не рискнула.
К моему величайшему облегчению, парень собрался покинуть квартиру.
— Я могу позвонить? Или, например, в магазин сходить? — спросила я, втайне удивляясь, что голос звучит почти нормально, а не жалобным повизгиванием.
— Конечно, — пожал он плечами. Вы ж не в тюрьме. Только из города уехать не пытайтесь. Не получится, это я вам сразу говорю.
— Кто вас послал? — набралась я отваги.
— Нетрудно догадаться, — с крокодильей улыбкой ответил он и вышел из квартиры.
Может, ему и нетрудно, а вот мне совсем наоборот. Я хотела позвонить Сереже, но передумала. Следовало предупредить Серафиму.
Я позвонила в казино. Тетушка точно была там, но застать ее на месте никак не удавалось. Мне отвечали три разных голоса, и каждый уверял, что она где-то здесь, и предлагал позвонить по другому номеру. Я попросила передать, чтобы она ждала меня в казино. И стала в окно высматривать ребят, вежливых и весьма дюжих. Их нигде не наблюдалось, но это и не утешило.
Я вышла из подъезда и прогулочным шагом направилась вверх по улице. За руки никто не хватал. Пройдя так два квартала, я воодушевилась и остановила машину. Через десять минут я уже была возле казино. Слишком быстро пришлось покинуть обманчивую безопасность чужой машины, я еще не успела подготовиться к возможной встрече с Юриком.
Центральный вход из-за раннего часа был закрыт, я воспользовалась служебным. Возле двери за стеклом сидел молодой мужчина в форме охранника.
— Простите, где я могу увидеть Серафиму Павловну?
— Добровольскую? Прямо по коридору и направо.
Я пошла по коридору, увидела дверь с табличкой “Добровольская С.П.”, постучала и вошла. В кабинете, удобно развалясь в кресле и закинув ноги на огромный и по виду очень дорогой стол, сидел Юрик с бутылкой “Наполеона” в одной руке и стаканом в другой. Чувствовалось, что общение с “Наполеоном” было длительным и плодотворным. Юрик посмотрел в мою сторону, открыл глаза, хмыкнул и сказал:
— А вот и наша принцесса. Садись, солнышко, будь как дома.
— Юра, — начала я укоризненно. — Десять утра, а ты с коньяком в обнимку. Что станет с печенью?
— Ей будет хорошо, а вот тебе — вряд ли. Сядь-ка, сядь…
— Юрик, давай я отвезу тебя домой. Ты плохо выглядишь. Тебе лучше лечь в постель.
Он засмеялся:
— Умница, деточка. А вот я дурак. Совсем забыл, кто ты у нас. “Она была актрисою и даже за кулисами играла роль, а зрителем был я”, — пропел Юрик немного по-козлиному, опять засмеялся, хлебнул коньяку и сказал:
— Ты садись, садись… ангелочек.
— Где Серафима? — спросила я. Он развел руками.
— Исчезла. Испарилась.
— Что за глупость такая? Ты видел ее сегодня?
— Видел, — кивнул Юрик, страшно довольный.
— Она отдала тебе деньги?
— Отдала.
— Значит, у тебя к ней никаких претензий?
— Никаких, солнышко, — захихикал он. — У меня к тебе большие претензии.
Я посмотрела укоризненно, покачала головой и заметила:
— Надо беречь себя, Юра.
— Ладно, не старайся, — махнул он рукой, убрал со стола ноги, поставил бутылку и, заглянув в стакан, добавил:
— Паршивые дела, скажу я тебе. — Весело хрюкнул и ткнул в меня пальцем:
— Твои дела.
— Ничего не понимаю, — удивилась я вполне искренне. — Объясни, что случилось.
Юрик чему-то обрадовался, погрозил мне пальцем и сказал:
— Как заговорила… Откуда у тетки деньги?
— Что?
— Ничего. — Он засмеялся и стал кивать головой на манер китайского болванчика.
Я прикидывала, может, стоит подойди поближе, прижать его голову к груди и вспомнить что-нибудь трогательное, подходящее к случаю. Но, честно говоря, пробовать не хотелось. Юрик, хотя и был пьян, но смотрел на меня вполне осмысленно, и не было в его взгляде ничего, даже отдаленно напоминающего любовь. Потом он уставился в потолок, сосредоточенно и даже настороженно, точно ждал, что тот сейчас обвалится. Я поерзала в кресле и решила, что самое время уйти, пока он так увлечен. Я поднялась и, стараясь не производить лишнего шума, пошла к двери.
— Сядь, — резко сказал он, никакого тепла в голосе, ну просто совершенно никакого. Я торопливо вернулась в кресло и уставилась на Юрика с максимальной преданностью. — Выбрось эту идею из головы, — вздохнул он, прихлебывая из стакана.
— Какую? — рискнула спросить я.
— Что ты чего-то стоишь, — хохотнул Каток. — Ни-че-го, — произнес он по слогам. — Совсем ничего.
— Все-таки это довольно странно, — позволила я себе усомниться. — И обидно. По-моему, я не заслужила такого обращения, я заботилась о тебе… — В эту минуту мне казалось: все так и было, стало грустно и больно за чужое непонимание. Я вздохнула и ласково попросила:
— Юрочка, пожалуйста, не пей больше. Ты угробишь свою печень.
— Нет, солнышко, — сказал он. — Это я тебя угроблю. Раз — и нет тебя.
Такие выходки хоть кого напугают. Юрик опять задумался, а я порадовалась возможности собраться с мыслями, намереваясь подробно обдумать ситуацию. Но мне помешали. Дверь без стука открылась, и в комнату вошел Руслан.
Может, встреча со мной и была мечтой всей его жизни, но внешне это никак не выражалось. Я посмотрела на Руслана с некоторой опаской и перевела взгляд на Юрика. Тот отвлекся от созерцания стакана, поднял голову и улыбнулся.
Вполне по-человечески.
Почему-то неожиданное вторжение Руслана меня напугало и вместе с тем обрадовало. Тут я посмотрела на него и поняла, что радовалась зря. Сегодняшний Руслан заметно отличался от вчерашнего. Вчера он выглядел обыденно и потому безопасно, а сегодня хоть и не был обвешан с ног до головы оружием, но излучал вполне реальную угрозу. Глаза его скрывали темные очки, отчего Руслан казался незнакомцем. Голливудский вариант профессионального убийцы (я так говорю, потому что до сей поры с другими вариантами была, слава Богу, незнакома). Но, когда он очки снял, у меня по спине побежали мурашки: холодный взгляд не обещал ничего хорошего.
— Привет, — сказал Руслан, и Юрик ответил:
— Привет. Хочешь выпить? Возьми стакан и наливай. Давно мы с тобой не пили.
— Давно.
Каток засмеялся, потом взглянул на меня и нахмурился. Я подумала, что они могли бы выпить, разговориться, а я, возможно, незаметно удалиться, то есть выйти через дверь. На худой конец было окно, но думать о нем всерьез не хотелось.
Размышляя, я на время позабыла о мужчинах в комнате. Юрик вдруг захохотал так, что я невольно вздрогнула. Как у большинства пьяных, настроение у Катка быстро менялось. Минуту назад он хохотал, а теперь хмурился.
— Я тебя уважаю, — сказал он Руслану. — Но иногда ты действуешь мне на нервы. Вот как сейчас…
— Я просто спросил, где твой брат, — пожал тот плечами. — Говорят, у него рожа разбита. А еще говорят, что ты к этому руки приложил, точнее, ноги. Я могу поверить?
