думаешь, совершенно как в детстве: какая же это прекрасная работа - книжки читать. Особенно такие увлекательные.
Елена Касьян
Родиться я выбрала во Львове. Этот город – любовь на всю жизнь.
Пишу песни, стихи, короткую прозу. Много, но беспорядочно начитана, влюбчива, болезненно пунктуальна, режиссёр-недоучка, блоггер, перфекционистка, сибаритка.
Первый фестиваль авторской песни в Черновцах (1992) - победа, горизонты, друзья, вдохновение.
Становилась лауреатом и победителем практически всех фестивалей и конкурсов, на которых бывала: Сумы (1993-2006), Минск (1995), «Львівські брами» (1998), Национальных культур во Львове (2003), Бахчисарай, Балаклава, Киев (2003). В 2009 стала лауреатом Грушинского фестиваля (на Мастрюковских озерах). Концерты в Виннице, Владимире-Волынском, Киеве, Львове, Гомеле, Минске, Донецке, Москве. В промежутках между фестивалями писала, растила дочь (или она меня), жила 2 года в Риме (не прижилась), увидела Париж (и не умерла), любила (состояние неизбывное), взрослела (процесс бесконечный), работала (не всегда с удовольствием, и с пользой - не всегда), искала, верила, творила. Выпустила два альбома песен: «Это просто весна» (1997) и «Город- море» (2006). Стихи публиковались в Белорусском молодежном альманахе «Першоцвет» (2001). Рассказы издавались в сборниках серии Фрам ('Кофейная книга', 'Чайная книга', 'Шкафы и скелеты', 'Вавилонский Голландец', 'Праздничная книга', 'Жили-были', 'Тут и там', 'Живые и прочие'), в литературных альманахах и интернет- журналах.
С 1997 года - руководитель Львовского клуба АП «Послушайте».
От издателя:
В конце 2010 года в московском издательстве 'Контакт-Культура' вышла книга Елены Касьян 'Фея по фамилии Дура'. Это одна из тех редких детских книг, которые адресованы в равной степени детям и взрослым - большая авторская удача.
'Фея по фамилии Дура' - истории, рассказанные от лица маленькой девочки, в точности такой, какой когда-то была сама Лена, так, по крайней мере, думает читатель и потому не слишком удивляется ювелирной точности, с которой описаны все непредсказуемые движения девчачьей души. А в этой книге Елена Касьян представлена рассказом 'Рисковое дело' из пока еще не завершенного цикла рассказов о мальчишках, ничуть не менее достоверных и точных в наималейших деталях. Как будто у Елены Касьян было сразу два детства вместо положенного всем одного.
Хитренькая какая!
Ирина Комиссарова
Москвичка с первого года жизни по нынешний. По специальности - филолог (филфак МГУ), переводчик-синхронист (ФПКП Института иностранных языков им.Мориса Тореза).
Рассказы многократно публиковались в сборниках издательств АСТ, Астрель-СПб и 'Adventurer / Искатель' (Чикаго). А также в сборнике ФРАМа 'Из чего только сделаны'.
От издателя:
С текстами Ирины Комиссаровой мы, к сожалению, встретились совсем недавно - лучше, чем вовсе никогда, а все-таки слишком поздно. Не люблю сожалеть о том, чего нельзя исправить, но локти кусаю, воображая, какой рассказ могла бы написать она для проекта '78', для 'Вавилонского голландца', или для почти детективного сборника 'Куда исчез Филимор?' - если бы знала о наших играх и захотела включиться. Опубликованный здесь рассказ 'Жизнь и ловля пресноводных рыб', как мне кажется, в полной мере раскрывает потенциал этого автора.
Уже хотя бы поэтому имеет смысл отменить конец света, который с достойным лучшего применения энтузиазмом пророчит себе а ближайшие годы суеверное население мегаполисов. Угомонитесь. Пусть Комиссарова спокойно пишет еще.
Дайте ей время.
Лея Любомирская
Одну часть жизни прожила в Алма-Ате, полторы части в Почтичтомоскве, сейчас в Португалии, и уже опять развернулась носом на запад, хотя пока и не дозрела до сняться с места.
Когда-то думала, что учит, потом, что информирует и освещает, потом, что редактирует, критикует и обозревает, потом сообразила, что просто спит и видит сны, проснулась, оказалась в Лиссабоне, неудачно пошевелилась, сползла чуть южнее и зажила себе. Переводит, иногда что-то пишет, иногда о чём-то беспокоится, недавно научилась печь хлеб, теперь злоупотребляет. В свободное время гуляет и воспитывает собаку, собака снисходительно терпит.
Публиковалась в журнале 'Реальность фантастики', в сборниках ФРАМ: 'Русские инородные сказки' с третьего по последний, 'Пять имен', '78', 'Чайная книга', 'Кофейная книга', 'Праздничная книга', 'Книга страха', 'Куда исчез Филимор', 'Секреты и сокровища', 'Уксус и крокодилы', 'Беглецы и чародеи', 'Шкафы и скелеты', 'Живые и прочие', 'Из чего только сделаны', имеет белую книгу 'Лучшее лето в её жизни', и ещё коричневую 'Профессор и воображаемый бразилец'.
На столе держит универсальный бестиарий, чтобы в минуты печали придумывать себе идеальных домашних зверей.
От издателя:
'Белая' книга, которую упомянула Лея Любомирская, 'Лучшее лето в ее жизни', была в свое время издана ФРАМом на радость не только читателям, но и бессовестным книготорговцам, которые, говорят, заламывали за нее аж по шестьсот рублей. Видимо, инстинктивно чуяли, что держат в руках нечто бесконечно драгоценное и реагировали на это смутное ощущение самым привычным, так сказать, спосбом.
Мне бесконечно жаль тех читателй, которым книга Любомирской так и не досталась, потому что тираж был мал, а цены, как сказано выше, непомерно высоки. Для меня 'Лучшее лето в ее жизни', ароматнейшая магическая квинтэссенция живой Португалии, надолго стала одной из тех книг, что всегда лежат наготове в изголовьи кровати - в устах человека, который был ее составителем, то есть, долго ломал голову над порядком текстов и названиями разделов, такое признание дорогого стоит. Когда Шаши Мартынова попросила меня составить мою личную книжную полку для магазина 'Додо', 'Лучшее лето в ее жизни' стало единственной книгой ФРАМа, вошедшей в заветную тридцатку - мне было неловко косвенно рекламировать собственную продукцию, но обойтись без рассказов Любомирской оказалось совершенно невозможно.
Если вы уже прочитали ее новые тексты, вошедшие в эту книгу, вы меня, безусловно, понимаете.
Феликс Максимов
С биографией, как недавно я выяснил, у меня небогато.
Мой отец был египтологом, но умер, когда мне было два месяца, так что я о нем практически ничего не знаю. Мою мать звали Ксения. Она была самой прекрасной женщиной на земле. Она умерла.
Родился, учился, влюбился, трудился, остался – все это в Москве, безвылазно, на Пресне в основном, из года в год никаких перемен не наблюдается. Учебу – от средней школы с 'углубленным изучением' до сценарного факультета ВГИК, помню весьма смутно, хотя и с благодарностью. Любые попытки как-либо разнообразить биографию, а уж тем более придать ей товарный вид, завершились в самом начале. В 2004 году я умер от внезапной остановки сердца, но благодаря искусству медиков и собственному упрямству, остался в живых. Никаких ангельских хоров не слышал, свет в конце тоннеля не брезжил, паранормальных способностей по 'выходе из' в себе не обнаружил, чем вполне доволен.
Сейчас мне кажется, что я – новопреставленный древний египтянин, который мелко дрожит в чем мать родила у ног Анубиса и бубнит по шпаргалке из 'Книги Мертвых': 'Меня звали так-то, я сын того-то, я не чинил ущерба людям, я не преграждал путь бегущей воде, я не отнимал молока от уст детей, я не убивал, я не был причиной слез, я чист, я чист, я чист, я чист'.
Я могу поручиться только за одно.
Меня зовут Феликс. А 'felix' – значит счастливый'.
От издателя:
В силу ли изложенных в автобиографии объективных фактов, или же каких-то иных, неподдающихся внятному проговариванию причин, уникальная, насыщенная проза Феликса Максимова представляет собой, в первую очередь,
