В смысле. Рассказы, которые будут (антология)

открытый диалог со смертью - 'на повышенных тонах', как написала когда-то тонкий и точный критик Ольга Лебедушкина. Она гворила тогда о некоторой общей для всех авторов ФРАМа интенции, но именно в разговоре о текстах Феликса Максимова ее остроумное определение становится единственно возможным, хирургически точным. Максимов - прозаик-заклинатель, позаик-акробат, фехтовальщик и канатоходец, писательство в его случае занятие чрезвычайно опасное, зато и предельно осмысленное - как, скажем, предрассветная молитва в индийских монастырях, насельники которой еженощно поднимают для всех нас солнце.

Феликс Максимов - один из тех авторов, говоря о которых я никак не смогу избежать пафосной старомодной формулировки: 'Нам выпала честь представить их публике', - потому что это правда. Выпала такая честь. Повезло - издателю и, тем более, читателям.

Мы публиковали рассказы и повести Феликса Максимова в сборниках 'Секреты и сокровища' (знаменательно, что попавший туда и ставший его первой ФРАМовской публикацией текст назывался 'Прекратили смерть'), 'Пять имен', '78', 'Уксус и крокодилы', 'Книга Страха', 'Шкафы и скелеты', а в 2010 десятом году издали в 'белой' серии его роман 'Духов день'. В эту книгу, помимо рассказа 'Искусство бегства' вошли повести Феликса Максимова 'Бедный Генрих' и 'Падение Икара'; и если в первой жизнь проигрывает смерти по очкам, то финал второй оптимистичен настолько, что пока мы читали присланный Феликсом текст, за окном началась восхитительная январская оттепель; будь повесть романом, небось, и форзиции зацвели бы, а так - не успели.

Улья Нова

Улья Нова родилась и живет в Москве. Имеет гуманитарное и медицинское образования, что вносит в жизнь много хаоса, метаний и особого обаяния. В разное время работала журналистом, врачом, преподавателем ВУЗа, пресс-секретарем колдуна, обозревателем моды и стиля, научным сотрудником, фотографом дворовых собак и колумнистом. Автор романов «Инка» (Флюид/Free Fly, 2004; Аст, 2009) «Лазалки» (Аст, 2010), сборника повестей «Хорошие и плохие мысли» (издательство Литературного института, 2001). Рассказы, повести, стихи публиковались в изданиях «Знамя», «Дружба народов», «Юность», «Новые облака», «Дети РА», «Литературная газета», «Полутона», «Крокодил», «Performance» . Лауреат премии «Эврика» за повести «Партитура для Орфея» и «Проект».

От издателя:

Улья Нова, строго говоря, не ФРАМовский автор - в том смысле, что давным-давно, когда никакого ФРАМа на свете не было, написала симпатичный роман 'Инка', который был издан без нашего участия, как и другие ее книги, перечисленные выше. Однако мы (то есть, Улья Нова и ФРАМ) все равно встретились, понравились друг другу и решили что-нибудь сделать вместе. Таким образом рассказы Удьи Новы появились в наших сборниках 'Тут и там', 'Живые и прочие', 'Из чего только сделаны'. Ее рассказ 'Инициация', опубликованный в этой книге, попал ко мне практически в самый последний момент, и сразу стало ясно, что этой очень простой, очень внятной, холодной и чистой, как инструкция, истории очень не хватало на нашей тщательно собранной ярмарке смыслов.

Екатерина Перченкова

Родилась в г. Жуковский Московской области в 1982, живу и работаю там же, по образованию историк.

Публикации в литературно- художественном альманахе 'Конец Эпохи' - рассказ 'Версификатор' ( 2-2001) и подборка стихов 'Finding Neverland'( 2-2008).

Публикации в сборниках ФРАМа: 'Кофейная книга', 'Шкафы и скелеты', 'Жили-были', 'Тут и там', 'Живые и прочие', 'Из чего только сделаны'.

От издателя:

Екатерина Перченкова в последние годы пишет большой цикл рассказов под названием 'Книга живых и мертвых'; один из них 'Игорь Петрович' опубликован в этом сборнике. И мне в связи с названием ее проекта всякий раз вспоминается строчка из песенки 'Аукцыона': 'Я веду книгу учета жизни'. В юности под влиянием этой песенки мы даже завели себе толстую конторскую тетрадь, написали на картонной обложке: 'Книга учета жизни', изготовились записывать туда чужие тайны, страшные и не очень, но, честно говоря, так ничего путного и не записали, потому что чужие тайны оказались, по большей части, смертельно скучными, зато некоторые из них, напротив, настолько сокрушительными, что мы так и не сумели пересказать их своими словами, как ни старались.

Что же касается текстов Екатерины Перченковой, у нее в запасе достаточно и чужих тайн, и слов, пригодных для их разглашения. А еще у нее есть редкое для литератора умение сохранять дистанцию между собой и персонажами, не влипать с головой в их жизнь, не осуждать и не одобрять их поступки, а просто свидетельствовать. Иногда у меня возникает подозрение, что под псевдонимом 'Екатерина Перченкова' у нас тайком от коллег публикуется один из ангелов-корректоров, приставленных к нашим Книгам Судеб. Но доказать я, разумеется, ничего не могу.

Виктория Райхер

Родилась и выросла в Москве. С 1990 года живет в Израиле. По образованию — психолог, работает психодраматистом (клиническая психотерапия при помощи психодрамы).

Рассказы Виктории Райхер ФРАМ публикует с первого дня своего существования - во всех выпусках 'Русских инородных сказок', в сборниках 'ПрозаК', 'Секреты и сокровища', 'Уксус и крокодилы', 'Книга Страха', 'Чайная книга', 'Живые и прочие'. В 2007 году в 'белой' серии вышла книга рассказов Виктории Райхер 'Йошкин дом'.

От издателя:

Писатель Виктория Райхер умеет быть обаятельной, как никто другой. Обаяние ее прозы столь сокрушительно, что я практически не могу вообразить себе читателя, которому не понравилось бы ничего из написанного ею. Для тех, кто по тем или иным причинам не способен оценить пронзительность ее серьезной прозы, остаются юмористические рассказы, которые время от времени приворовывают из интернета телевизионные знаменитости - это ли не всенародное признание, по нашим- то смутным временам.

Но самое ценное качество прозаика Виктории Райхер - не обаяние. А умение его игнорировать. Автору, который очень нравится публике и знает об этом, обычно непросто меняться, становиться глубже, сложнее, не для всех. Однако Виктория Райхер под гипноз собственного обаяния не попала. И, как следствие, тексты ее с годами обретают невиданную силу и плотность, совершенно, впрочем, не утрачивая прежнего обаяния - невозможно утратить то, чем не дорожишь.

В моем послесловии, написанном когда-то для 'белой' серии ФРАМа, был такой абзац: 'Если бы мне пришлось писать школьное сочинение по книге Виктории Райхер «Йошкин дом», мне, в кои-то веки, было бы легко и приятно отвечать на дурацкий вопрос: «Что хотел сказать автор?» Автор, - напишу я, разбрызгивая от усердия лиловые чернила, - хотел сказать все сразу. И у него, не поверите, получилось.' Эта формулировка перестала быть актуальной, потому что - мне это сейчас совершенно очевидно - с каждым новым текстом Виктория Райхер все более внятно задает совершенно конкретный вопрос: 'Возможна ли победа над смертью?' И всякий раз находит способ дать на него утвердительный ответ.

Наталия Рецца

Родилась в Магадане, с тех пор пребываю в состоянии лёгкого изумления.

Несколько лет жила в Москве, ещё год в разных странах балканского полуострова.

Сейчас поселилась на полпути между Прагой и Веной. Состояние изумления усиливается.

Не выходя из этого состояния, пишу и фотографирую.

Результаты в разное время появлялись в виде