своих подопечных на поле. Он вел нас на южную оконечность хребта, где он заворачивал, упираясь в джунгли. Нам выделили дополнительный пулемет, и лейтенант разделил наше отделение на две части.
— Хохотун берет один, Счастливчик — другой.
В его голосе явно сквозило беспокойство, и мы прониклись серьезностью момента.
— Посмотрите, — сказал он, указывая в сторону джунглей, — это Грасси-Нолл.
Кто-то не упустил возможности съязвить:
— Здоров, даже если мы туда никогда не доберемся, всегда можно будет сказать, что мы его видели.
Лейтенант прикусил губу и продолжил:
— По данным разведки, там собираются японцы. Сегодня их можно ждать здесь. — После этих слов у него уже не было необходимости требовать внимания аудитории. — Их пока сдерживают другие части, но нет никакой гарантии, что они не полезут сюда снова. Именно поэтому вам выделили еще один пулемет. — Он повернулся и посмотрел вниз на джунгли. — Дорога на Грасси-Нолл проходит здесь.
Все молчали, и он махнул мне и моим парням, приглашая следовать за ним. Мы спрыгнули вниз с небольшого уступа. Лейтенант показал нечто вроде низкой пещеры на склоне холма.
— Установите свой пулемет там, — сказал он и отбыл, напоследок пообещав прислать ближе к ночи горячую пищу.
Это была ловушка.
Это была ловушка, ловушка, ловушка.
Это был слепой глаз, око зла, пустая глазница на лбу циклопа, уставившаяся с красного глиняного склона холма в глубокое ущелье, откуда на нас наползала ночь.
Мы молча переглянулись.
— Ладно, — пожал плечами я, — давайте доставим туда пулемет.
Так же молча мы его установили. Но кроме него, там хватило место только для двух человек — меня и моего помощника, Цинциннати[7], коренастого блондина из Огайо, который отличился в Австралии тем, что давал своим товарищам деньги в долг под десять процентов.
Остальные — Бегун, Пень, санитар Рыжий и Эймиш[8] — пенсильванский голландец — пристроились на склоне холма. Я слышал, как они ходили вокруг, постепенно удаляясь все дальше и дальше от ловушки. Я ничего не говорил. Да и кто бы мог их винить? Я чувствовал, будто мне связали руки. С этой позиции воевать было невозможно. Нас уничтожат раньше, чем мы заметим противника. Группа маленьких желтокожих человечков подойдет на расстояние в несколько метров и обрушится на нас. Если мы сумеем отбиться, значит, они просто не умеют драться. Наша пещера была так плохо замаскирована и так неудачно расположена, что покончить с нами можно было одной ручной гранатой, причем с первой же попытки.
Им даже целиться не придется.
Если японцы придут сегодня, мы наверняка умрем в этой огневой точке размером с почтовую марку. Выбраться отсюда нельзя, да и некуда. Но еще хуже то, что остановить их мы все равно не сможем, бесполезно пытаться даже задержать. Одно дело — умереть, совсем другое — умереть без пользы.
Опустилась ночь. Мы сидели в полной темноте и тишине, прислушиваясь к собственному дыханию, вздрагивая от звука осыпающейся по склону земли. Далеко внизу жили своей жизнью джунгли.
Мы начали ругаться. Тихо, очень тихо, чтобы, не дай бог, никто не услышал, мы кляли на чем свет стоит непроходимую тупость офицера, который выбирал позиции, отсутствие соображения у лейтенанта Плюща и многое другое. Мы попросили самые разные вещи в отдельности и попарно, в общем и конкретно. Когда же это занятие наскучило, оказалось, что чувство беспомощности куда-то пропало. Я сказал Цинциннати:
— Начинай разбирать пулемет. Будем выбираться отсюда. Перетащим его вверх по склону. Не знаю, как ты, а я не планирую умереть без боя.
— Скажи это еще раз, — прошептал он и немедленно принялся за дело. А я выполз из пещеры, чтобы предупредить ребят.
— Бегун, Эймиш, — тихо позвал я.
— Это ты, Счастливчик? — В голосе Эймиша было удивление с примесью небольшой толики подозрения.
— Да, я. Послушай, мы перебираемся наверх вместе с пулеметом. Там внизу ловушка. Прикрывайте нас, пока мы будем двигаться, и предупредите Хохотуна и остальных, чтобы нас не подстрелили.
— Ладно, — прошептал он, и я вернулся в пещеру.
— Бери пулемет и канистру с водой, — сказал я Цинциннати, — а я возьму треногу и ящик с патронами. — Не дождавшись ответа, я тихо сказал: — Пошли.
Мы были обременены настолько тяжелой поклажей, что ползти даже не пытались. Мы просто отбросили мешки с песком, закрывавшие вход в пещеру, и выбрались из мышеловки, не способной защитить, зато вполне способной вызвать приступ клаустрофобии.
Устанавливая пулемет второй раз, мы устали и вспотели, но почувствовали облегчение. Теперь мы имели возможность драться.
Но нервное напряжение не отпускало. Не прошло и десяти минут, как я тронул руку Цинциннати. Мне почудилось движение внизу слева.
Когда же мне показалось, что я слышу команду: «Все ко мне!» — сомнений не осталось: враг был рядом.
Мы напряженно ждали, когда же покажутся маленькие желтокожие человечки, силуэты грибов со шляпками-шлемами на темном фоне джунглей.
Но никого не было.
Никто так и не появился на протяжении всей ночи, хотя мы слышали винтовочные выстрелы и звуки минометного огня. Утром мы узнали, что армейские части были атакованы, причем именно те, которые заняли наши позиции. Они сидели в наших роскошных окопах за выстроенными нами заграждениями из колючей проволоки и убивали японцев.
Мы были разочарованы, но не тем, что нас не атаковали на хребте, а тем, что нас не было там, внизу. Мы были рады, что на хребте противник не появился, поскольку здесь не чувствовали себя защищенными. Они бы смели нас без особого труда, хотя мы, наверное, смогли бы немного их задержать.
Утром мы узнали, что вечером тоже являлись расходным материалом.
— Разве вы не знали, — спросил один из тех пулеметчиков, которые заняли позиции дальше по хребту, — что мы получили приказ открывать огонь по всем, кто появится на хребте?
— Правда? А если бы это были мы? Если бы у нас стало слишком жарко и мы отступили?
— А как ты думаешь? — Парень пожал плечами. — По-твоему, мы стали бы проверять ваши увольнительные? Отстрелили бы ваши задницы ко всем чертям.
Глаза Здоровяка округлились, и он протяжно выругался:
— Ч-ч-черт бы все побрал!
Никто не выговаривал мне за самовольный перенос огневой точки. Когда я объяснил лейтенанту, чем руководствовался, принимая это решение, и насколько новая позиция выгоднее, он согласился. Теперь мы могли вместе с Джентльменом вести перекрестный огонь, а если мой пулемет будет подавлен, Джентльмен сможет открыть навесной огонь.
На хребте мы оборудовали настоящую крепость.
Мы очистили края ущелий. На ровных участках протянули колючую проволоку. Джунгли нашпиговали ловушками с ручными гранатами. Мы наполнили канистры бензином и закрепили их на деревьях так, чтобы их было видно с огневых точек. Теперь мы легко могли их поджечь зажигательной пулей. Мы принесли от артиллеристов 105-миллиметровые снаряды и закопали их в джунглях, приготовив к детонации с помощью электрических проводов, протянутых в наши окопы. Мы выкопали одиночные окопы между огневыми точками, а позже — траншеи между окопами. В общем, хребет, на котором закрепились мы с пулеметами и стрелки из роты G, был укреплен довольно-таки грамотно. В конце концов мы исследовали джунгли перед нами на предмет выявления всех ровных участков, где противник, если появится, будет с наибольшей вероятностью устанавливать минометы или пулеметы, и взяли их под самое пристальное наблюдение. Все они прекрасно простреливались.
