переходам, требовал физической нагрузки. Пошел в зал бывшего политехнического института (сейчас — часть Северного международного университета), где пару лет назад играл с преподавателями в волейбол и футбол. Все, приходящие в «наши» часы раньше играли или продолжают играть за какие-либо команды. Я ожидал, что двухлетний перерыв отрицательно скажется на моих навыках, но с удивлением отметил, что играть стал получше: резче и точнее. Может быть, из-за общения с Шаманом?
— Твоя «мудрость» повлияла на мою игру?
— Нет, Лед.
— Как это?
— Ты прошел уже сотни или тысячи километров по обледенелой кромке льда и скалам, рискуя соскользнуть в море. Десятки тысяч раз в тяжелой одежде с рюкзаком ты сохранял равновесие, скользил, цеплялся, подтягивался, изворачивался, протискивался… Тело привыкло решать эти задачи. Сейчас ты ловок почти как древний чукча-охотник, только навыков нет.
— Лед повысил мастерство игры?
— Ловкость, точность, равновесие, силу — базу. Ты, наверное, даже излишне прыгал по залу?
— Да, как-то было комфортно, хотя и душно.
— Еще бы. В легком спортивном костюме на ровном и не скользком полу.
— Что-то, кроме льда может улучшить мою «базу»?
— Обледенелые скалы, тяжелая одежда и груз — лучший тренер. Лучше только сознание.
Лед внушает тревогу. Раньше ходил по зимнему льду безбоязненно. Тут и танковая дивизия пройдет. Но сейчас… Лед может разозлиться или захочет поиграть. Или, наоборот, обнять. Шаман смеется над опасениями.
— Лед делает, что хочет?
— В определенных пределах.
— Он может утопить меня?
— Кто ты такой, чтобы лед пошевелился.
— Но ответил же тебе сразу.
— Могу говорить на языке его энергий. Льду скучно, он отвечает. Но не пошевелится и ради меня.
— Как ты научился его языку?
— Не язык. Энергия высказывания. Я облекаю смысл высказывания в энергию звука, близкую звукам льда.
— Как хотя бы что-то понять об этой энергии?
— Боюсь, в нынешнем состоянии у тебя непреодолимое препятствие?
— Хотя бы о препятствии?
— Твой ум настолько недисциплинирован, что отвлекается от льда, даже когда ухо зачешется. А нужно, чтобы он не отвлекался из-за холода.
— Если я не буду отвлекаться на холод,
— Если ты действительно забудешь про холод, его не будет.
Шаман прав. Лед действительно здорово тренирует. Когда задумался над этим, «увидел» как легко прохожу некоторые участки обледеневших скал сегодня. Вспомнил, как два года назад со страхом и с трудом лез по этим участкам на четвереньках под добродушное хихиканье Шамана. Раз это так, надо присмотреться к другим двигательным задачам, которые тело Шамана решает походя, а мое — с трудом. Первое, что заметил: Шаман перед новым трудным участком оглядывается назад.
— Зачем ты оглядываешься перед трудным участком?
— (Долгая пауза. Или я стал уже лучше понимать молчание Шамана, или мне показалось, что Шаман перед ответом решил понаблюдать за своим поведением). Когда идешь по льду в неизвестное трудное место, думай о том, как вернуться, если решишь вернуться и выбрать другой путь.
(Теперь молчу я. Это почти очевидно, но я никогда не формулировал словами. Шаман, проявляя свое умение «читать мысли», приходит мне на помощь). Не расстраивайся. Ты только потому смог задать вопрос, что почти знал ответ.
— Этот принцип обратного пути не только для льда?
— Мы никогда и не стали бы говорить только про лед. Потому и общаемся.
Оттепель. Крупными хлопьями идет снег и медленно тает на одежде или ветвях. После тяжелого перехода сижу на скамейке для наблюдения за льдами с закрытыми глазами, улавливая приятное ощущение таящих на лице снежинок. Шаман молча сидит рядом. Открыв глаза наблюдаю, как он долго внимательно рассматривает снежинки, на своей рукавице.
— В детстве тоже любил рассматривать снежинки.
— В детстве мы все многое чувствовали, почти знали.
— Что мы знали про снежинки?
— Мы чувствовали что в миллионах их узоров может быть есть ключ к пониманию всего мира. Это завораживало.
— Действительно есть какой-то ключ?
— Узоры снежинок, кристаллы льдов и все кристаллы устроены также, как ты или я. Разглядывая кристаллы, многое узнаю о людях.
— В каком смысле?
— Твое тело состоит из таких же узоров, сознание тоже.
— Взрослыми мы это забыли?
— Взрослыми мы перестали доверять чувствам как дети. А рационально мы это не узнали.
— Как мне узнать это рационально?
— Сначала смотри.
Через час я почувствовал, что узнал что-то новое. Это не внушение. Я действительно стал изредка видеть человека как кристалл.
2000
Не бойся
Хотя у меня всегда с собой спички, Шаман не использует их. Зажигая костер, он «практикует» другие способы.
О первом я слышал и раньше. Это модификация традиционного для северных народов способа. Шаман носит небольшую дощечку с двумя высверленными углублениями и тетиву[32]. На стоянке он натягивает тетиву на согнутую ветку, а другую ветку закручивает в тетиву. Конец закрученной ветви он вставляет в высверленное отверстие и делает «луком» пилящие движения. Веревка раскручивается, закрученная ветка очень быстро вращается и трется о дощечку, нагревается и поджигает трут[33]. Это трудоемкий способ, и научился я ему далеко не сразу.
Второй способ мистичен. Шаман просто ставит ладонь сантиметрах в десяти над трутом, и трут загорается. Этого я не понимаю и не умею.
— Зачем ты «пилишь луком», если можешь зажечь ладонью?
— Это — разные практики, дающие два разных огня.
— Разве костры разные?
— Научись разным практикам и поймешь.
— Научи меня зажигать ладонью.
— Сначала научись другим способам и «увидь», что огни разные. А писать ли о ладони — прими
