плащом укрыла…
Кринашу очень не понравились последние слова гостя: в «Посохе чародея» не приветствовались тайны и загадки.
Зато Аурмет расцвел. Незнакомец, который шествовал сейчас по лестнице, был не просто явным заговорщиком — он был воплощением самой идеи Заговора! Чего стоила одна черная широкополая шляпа! А плащ, полностью скрывавший фигуру гостя!..
Кстати, почему этот тип не может оказаться самим Шадхаром? Еще как может! Правда, тот злодей вроде бы моложе…
Сын Клана отогнал неприятную мысль (в конце концов, Шадхар мог напялить седой парик!) и погрузился в сладостные мечтания. Вот он возвращается в Замок Двух Ручьев, отправляет в Джангаш с почтовым голубем весть о поимке главного заговорщика… Затем фантазия перенесла его во дворец: король Тореол называет его спасителем Силурана и дарит замок с богатыми землями. А Клан Альбатроса в полном сборе восхищается мудростью и отвагой Аурмета. Старики им гордятся, молодежь откровенно завидует…
Что еще нужно для счастья скромному Сыну Клана?
Новую прислужницу нужно. Тоненькую, гибкую, с русой косой и ясными глазами. Таких красоток и в столице мало. И нечего ей делать в лесной глуши, на жалком постоялом дворе. Такую приодеть да обучить хорошим манерам… впрочем, они у нее и так недурны. Явно не служанка, хоть и помогает хозяйке. Либо хозяйская родня, либо постоялица из небогатых. Голову держит высоко, говорит мало и разумно, одета неброско…
Аурмет и не заметил, как заговорщик в черном ушел на цыпочках из мыслей, а его место заняла тихая сероглазка. Он как раз таких скромниц и любил. С ними чувствуешь себя господином. А когда смазливая стерва налетает на тебя горячим наррабанским ураганом и тащит в постель, недолго и… гм… осрамиться.
Унизительное давнее воспоминание мелькнуло и исчезло, растворилось в горячей волне желания. Пережитый ужас, радость возвращения к жизни и выпитое вино вскипятили кровь, замутили душу и взбудоражили тело.
Аурмету нужна была женщина. Немедленно. Сейчас. Подхватить бы вот эту девчонку на руки, утащить наверх, захлопнуть за собой дверь комнаты…
Он еще сидел неподвижно на скамье, а рукам уже казалось, что они тискают, мнут горячее тугое тело.
А тут — как нарочно! — Дагерта попросила русокосую девицу:
— Не принесешь ли из погреба сметану? А то мне недосуг, малышку пора кормить.
— Бегу! — улыбнулась красотка. И хозяйка заспешила наверх.
Какая-то сила потянула Аурмета к выходу, вслед за тоненькой девушкой. Он брел, ничего не соображая, видя перед собой лишь стройную спину и русую пушистую косу. На крыльце в лицо ударил холодный ветер — не погасил пылающего в мужчине огня, но слегка прояснил мысли. Сын Клана смог оценить подарок, сделанный ему то ли богами, то ли Многоликой: на дворе не было ни души. Ни хозяина, ни рабов.
Завернув за угол, мужчина увидел деревянную крышу погреба, похожего на замшелый бугор. Девушка уже приоткрыла дверцу, но обернулась, заслышав шаги. Взглянула на физиономию мужчины, красную от вина и возбуждения. И застыла на месте — поняла…
«Рано заметила! — мелькнуло в голове Аурмета. — В погребе бы ее прижать!»
— За сметанкой? — Он старался говорить нежно, но в голосе хрипела похоть. — Брось! Придумаем что-нибудь повеселее… позабавим друг друга… Ах ты, моя красоточка!
Девушка кинула взгляд на приоткрытую дверцу, но тут же сообразила, что хлипкий засов не выдержит даже пинка.
Страх и отвращение на ее тонком лице подхлестнули Аурмета:
— Молчишь, умница? Не зовешь никого? Правильно. Никто и не придет. Кто посмеет мешать высокородному? Да ты не бойся, я щедрый, вот увидишь!
И пьяно, широко раскинул руки, загораживая путь бледной Камышинке.
А та и впрямь не звала на помощь. Молча, как напуганная птица, трепыхнулась в сторону дома. Мужчина шагнул вбок, чтобы поймать девушку в объятия. Но ее порывистое движение оказалось хитростью: Камышинка метнулась в другую сторону и, проскочив рядом с жадной рукой Аурмета, бросилась бежать.
Мужчина кинулся за ней. На миг в нем вспыхнул гнев, но тут же сменился радостной догадкой: хитрая девчонка бежит к конюшне! Вот она в двух шагах от двери… Наверняка полезет на сеновал, как будто хочет спрятаться. Отлично придумала! Что может быть лучше темноты, уединения и душистого сена?
Но змея с русой косой не перешагнула порога, а бросилась к стоящей возле конюшни собачьей будке.
Громадный черный зверь вскочил, гремя цепью, и оскалил белые клыки. Девица упала на колени рядом с жуткой зверюгой, бесстрашно обняла пса за шею и снизу вверх дерзко глянула на опешившего Сына Клана. Она так и не произнесла ни звука, но глаза теперь сияли отчаянным вызовом: подойди, если посмеешь!
А проклятая собака рычала негромко, но очень выразительно. Это рычание заставило бы даже дракона взмыть на безопасную высоту.
Аурмет еще не рехнулся, чтоб соваться к таким клычищам! Это людей заставляет трепетать застежка в виде альбатроса. А грубый зверь на высокое происхождение нагадит и хвостом разотрет!
Желание пропало без следа. Но отступать было поздно.
— Дура, не ломайся! Я ж не задаром покувыркаться предлагаю! Я щедрый… я…
Рычание стало громче. Вот-вот оно перейдет в лай, который соберет здесь всех, кто есть на постоялом дворе…
Дверь конюшни распахнулась настежь, на пороге появился раб — не тот, что был с Аурметом на лесной дороге, а второй, темноволосый. Встал в дверях и тупо, но пристально уставился на происходящее.
— Пошел вон! — прикрикнул на него Сын Клана.
Раб не двинулся с места, продолжая бессмысленно таращиться на господина. Аурмет припомнил слова Кринаша: мол, этот парень немой… Похоже, он еще и глухой. И придурковатый вдобавок.
Зло плюнув себе под ноги, Альбатрос повернулся и побрел к дому.
Как только знатный постоялец повернулся спиной к конюшне, с лица Молчуна слетело идиотское выражение. Он поспешно подошел к девушке, которая все еще стояла на коленях возле черного пса, и встревоженно склонился над ней.
Плечи девушки подрагивали. Пес уже не рычал, но продолжал напряженно глядеть вслед чужаку.
Камышинка подняла от собачьей шкуры лицо, по которому текли слезы, быстро глянула на Молчуна — и снова спрятала потрясенные глаза.
И Молчун остро почувствовал, как ударил этот случай по чистой, доброй, чуткой, не привыкшей к обиде и страху душе.
Парень сочувственно кивнул, исчез в конюшне и вернулся с ведерком воды. Камышинка поспешно встала, подставила ладони. Молчун аккуратно полил ей на руки.
Умывшись, девушка утерла лицо рукавом. До сих пор она не произнесла ни слова.
Молчун кивнул в сторону дома и выразительно покачал головой.
Камышинка встрепенулась. Она сразу поняла, о чем предупреждает этот странный темноволосый парень с грустным лицом. И стряхнула потрясение, потому что надо было думать о других.
— Да, конечно, — заговорила она горячо, — я не скажу Кринашу. И Дагерте не скажу. Они такие славные! Зачем ссорить их с Сыном Клана, правда?.. А тебе — спасибо.
Почти совсем успокоившись, она взглянула на Молчуна и впервые подумала о том одиночестве, в которое замкнула беднягу немота. Можно объясниться жестами насчет повседневных дел, но как выскажешь знаками то, что у тебя на душе?
Глаза девушки вспыхнули. Не задумываясь, она выпалила:
