забавное зрелище.
— Хотели ограбить со мной не пройдет ушки на макушке до чего собака жутко лает кошелек под юбкой спрятан кольца хотели снять я подслушала сказала мне к речке умыться приспичило как настоящая дама видел бы покойный свекор как я по кустам сигала зато деньги при мне остались может и не дура а тролли правда женщин едят или для чего другого утаскивают а мы так и будем у калитки стоять?
— Не будем у калитки стоять, — любезно улыбнулся Кринаш. — Госпожа много пережила, но теперь все позади. В «Посохе чародея» все рады милой гостье.
Собачий лай взлетел чуть ли не до небес, словно Хват доказывал: нет, не все на постоялом дворе рады милой гостье!
— Легче, пень еловый, не сверни подпорку! Наверх глянь, орясина! — рассыпалась в полумраке беглая скороговорка. — Как сейчас эти доски на нас хряпнутся! Той чугунной чушке, что у тебя на плечах, ни хрена не будет, а вот мою голову надо беречь!
— Да я осторожненько… — отозвался медленный густой бас — и тут же налился запоздалым возмущением: — Это у кого чушка?! Вот как тресну по твоему гнилому кочану!
— Сразу видно — старые друзья, хорошо друг друга знаете, — влился в ссору презрительный хрустальный голосок. — А наверх все-таки гляньте — оба!
Воцарилось молчание. Даже в темноте, которую слегка рассеивал свет небольшого фонаря, свод подземного хода выглядел ужасно. Доски покоробились, прогнулись, корни деревьев раздвинули щели. Возможно, когда-то это было надежным сооружением, но сейчас больше походило на ловушку для нахальных визитеров.
— Если мечтаете быть закопанными заживо, — продолжила женщина, — предупредили бы заранее. Я взяла бы с собой кого-нибудь поумнее, кто не станет в пути ссору затевать.
— А я и не напрашивался! — строптиво отозвался бойкий голос. — И Тумба тоже! Нужны тебе умные, так их бы и брала, да не двоих, а побольше. А нас с Тумбой оставила бы в лагере кашеварить, мы б не рыдали из-за этого.
— Угу! — красноречиво согласился из мрака Тумба.
Уанаи повыше подняла стеклянный фонарь с толстой свечой внутри. Все-таки неплохой лаз, просторный. Даже наклоняться почти не надо. И воздух не очень затхлый, откуда-то сверху тянет сквозняком.
— Я могла бы справиться и одна, — соизволила атаманша ответить своей бунтующей команде. — Но с вами проще. Тумба понадобится, если Курохват после пыток не сможет идти сам. Унесешь его, Тумба?
— Троих таких унесу, — самодовольно откликнулся Тумба, уже забывший недовольство. У него в голове две мысли одновременно не уживались, как две хозяйки у кухонного очага.
— А у тебя, Бурьян, есть подружка из прислуги. Сам говорил, что вы с ней в замке каждый уголок…
— Да чтоб я еще раз хвастаться вздумал! — покаянно взвыл Бурьян. — Многоликая меня за язык тянула! Которые помалкивали, те сейчас у костра греются, а я тут, как червяк земляной, ползу по какой-то норе…
— Все, — перебила его ксуури. — Приполз, господин червяк.
— Это — дверь?! — вопросил Бурьян. — Вот к этому можно прикоснуться, да? А ты уверена, атаманша, что властитель замка захочет с нами возиться — откапывать, на костер укладывать?
Опасения Бурьяна были вполне объяснимы: над черной дверцей потолок просел так, словно земля собралась плюнуть в непрошеных гостей.
— Госпожа Гульда сказала, что все будет в порядке! — Уанаи, переложив фонарь в левую руку, правой тронула дверь. Та распахнулась бесшумно и легко. Троица разбойников поспешила перешагнуть низкий порог.
— Тут не просто гвозди вынуты, — оценил работу Бурьян, оглядев дверь при свете фонаря. — Тут еще и петли салом смазаны.
— Ведьмино колдовство! — убежденно пробасил Тумба.
— Ну, почему же? — не согласилась с ним ксуури. — Просто слуги в замке уважают госпожу Гульду.
— Точно! — подтвердил Бурьян. — Они ее уважают больше, чем болотного черного демона! Больше, чем чуму и лихорадку! Вот такая она уважаемая особа. Здешний народ по ее приказу хоть гвозди, хоть что повыдергивает — пока она им самим чего не выдернула! Бабка Гульда…
— Ты всегда так болтлив — или только когда трусишь? — в упор спросила атаманша.
Бурьян заткнулся. А ксуури выше подняла фонарь:
— Это, как я понимаю, та лестница, о которой ты рассказывал. На нее выходят несколько дверей, верно?
— Ну да, это вроде как черный ход. Которая дверь нам нужна — за той коридорчик и выход на задний двор… О, да вот же она! — Бурьян поднялся по узким каменным ступенькам и толкнул узкую дубовую дверь. — У-у, демонская рать, изнутри засов заложен!
— А пусти-ка! — добродушно отпихнул его Тумба. Набычился, с вызовом глянул на дверь и без разбега пихнул ее плечом. Дверь, хрупнув вырванным с корнем засовом, отлетела внутрь и крепко стукнула о стену.
И сразу незваных гостей оглушил пронзительный визг.
Убирая со стола посуду, Дагерта поглядывала на гостей и посмеивалась про себя. Она уже не раз замечала, что после вкусной и сытной еды люди становятся спокойнее и добрее, ссоры начинают казаться вздором, а невзгоды — мелкими неприятностями.
Вот и нынешние гости…
Альбатрос до ужина злился на весь белый свет, а теперь поглядывает на всех благодушно и снисходительно. Камышинка была чем-то расстроена, даже всплакнула, а теперь вон какая веселенькая! Поглядывает на грайанского актера, словно ребенок, который ждет обещанной игрушки. А сам актер, зажмурившись от удовольствия, смакует последний кусок лепешки с медом. Совсем не похож на человека, у которого над ухом лязгают клыки судьбы… или что он такое страшное про себя говорил?
Сайвамара привела себя в порядок, умяла миску тушеного мяса с репой, успокоилась и вспомнила, что она — настоящая дама… Славная толстушка, приветливая и не капризная. Только речи ведет такие, что голова от них болит. Словно порвали нитку бус, бисер рассыпался по углам — попробуй собери!
Ну, кое-что понять можно: вдовушка из Фатимира, просватана за торговца сукном в Джангаше. Жених и приданое вперед получил, на него дом отделал, чтоб было куда молодую жену привести. Да что-то задержался, не едет за невестой. Та и махнула в Джангаш, чтоб не ждать до зимы. Как сама объяснила с милым простодушием, очень замуж хотелось. Да не задалась поездка. Сначала путники наткнулись на троллей и еле спаслись. Потом слуги решили ограбить госпожу — едва убежала…
А теперь пригрелась у очага, разнеженно поводит плечами — так, что подрагивает большая грудь (вот уж чем боги не обидели, хоть тарелку сверху ставь!).
А Камышинка, робея, что-то шепчет юному грайанцу. Тот выслушал, кивнул и через стол обратился к Раушарни:
— Мастер, мне напомнили про твое обещание прочесть нам что-нибудь!
Раушарни не без сожаления глянул на недоеденную лепешку, отложил ее — и преобразился. Погрустнели глаза, чуть опустились уголки губ, все лицо как-то осунулось. Ну, ясно: сейчас будет оплакивать утраченный талант. Ломаться, стало быть, начнет…
Но тут оживилась Сайвамара:
— Меня покойный свекор водил смотреть пьесу королю привезли обезьяну не помню как называется в нее вселилась Многоликая всем нашептывала гадости королю начать войну принцу убить короля советнику переспать с принцессой а что Серая Старуха не могла в кого поприличнее превратиться?
И уставилась на Раушарни в ожидании ответа.
Все заухмылялись, кроме актера, который произнес мечтательно:
— «Дары из-за моря». Не шедевр, но есть выигрышные роли. Я там принца играл — давно, почти
