— Только вы, почтенный, поосторожнее, — обратился один из рабочих к старику. — Держитесь подальше, смотрите со стороны. Разное ведь бывает. Видите, какие большие и увесистые палки мы прибили к плакатам? А почему? С полицией сподручней драться будет, если придется. Так что, пожалуйста, поосторожнее. У нас уже есть опыт.
— Действительно, дедушка, — заволновалась Намико, — лучше я с Сэцуо дома посижу.
— Ты должна быть на демонстрации, — решительно подвел итог спору Ичиро. — Дедушка, конечно, пойдет, но недалеко. Всё равно ему с Сэцуо до базы не дойти. Пошлю с ними Акисаду — он тоже не ходок: нога-то деревянная…
Полковник Дайн нервничал, но старался не показать этого. Пока всё шло хорошо. Длинный ряд грузовиков с откинутыми бортами, превращенных во вместительную трибуну для гостей, быстро заполнялся. Сам полковник и его ближайшие помощники лично встречали приглашенных. Среди гостей были представители из префектуры и уездов, окрестные помещики, мелкие промышленники, богатые лавочники. Группа фоторепортеров и кинооператоров запечатлевала на пленку операцию «Восходящее солнце». Самолеты уже находились в воздухе и далеко за пределами зоны выстраивались в намеченный для парада эшелон.
Парад должен был открыть плотный строй бомбардировщиков, чтобы сразу оглушить гостей силой и мощью Америки. Потом истребители продемонстрируют воздушный бой и высший пилотаж. В конце — воздушный десант, — пехота, артиллерия и танки покажут, как американцы занимают нужную им землю. Всё будет солидно, впечатляюще — и репортерам найдется о чем написать.
Беспокоило полковника другое. У ворот базы, у её ограды, уплотнялись, густели толпы людей, которых сюда не приглашали. И это были не праздные зеваки… По сравнению с этими толпами гости выглядели жалкой кучкой. Полиция уже сейчас бессильна, а что же будет дальше: по дорогам и тропинкам к базе идут всё новые и новые группы.
Полковник бросил ещё один взгляд на ограду и подозвал майора Кросса.
— Когда десант высадится, солдат и танки — к воротам и ограде! — приказал он. — И пусть добавят виски к банкетному столу.
Посмотрев на кинооператора, снимающего толпу у ограды, Дайн плюнул: «Мерзавец! Для меня неприятности, а для него сенсация!»
Гости тоже начали чувствовать себя неуютно и тревожно, хотя внешне, как и полковник, не показывали этого. Они опасались, что гнев демонстрантов может обернуться и против них. Американцам хорошо. Они останутся здесь, а им придется возвращаться домой, пройти сквозь эту толпу. Некоторые из них стали всерьез беспокоиться за судьбу своих автомашин, оставленных у ворот.
Тарада сидел в первом ряду среди почетных гостей. Недаром же он поставляет такое нежное мясо офицерам базы. Но мысленно он был ещё дома, продолжал разговор с внуком. «Надо принимать серьезные меры, — думал он. — Если хочешь выпрямить дерево, делай это, пока оно молодое. Так и с Кэйдзи. Не одумается — заберу из университета». Пусть приучается помогать ему, старику. «В хорошем платье и обезьяна красива!» — вспомнил он поговорку. Старик любил поговорки и знал их множество.
Думы Тарады прервали крики и возгласы со стороны ограды. Демонстранты, число которых резко возросло, взметнули вверх плакаты и лозунги. Тысячи людей дружно скандировали: «Амеко, каэрэ!» Полицейские сгрудились у ворот.
Тарада нагнулся к соседу, ещё более полному, чем он сам, толстяку в дорогом европейском костюме, и, указывая на демонстрантов, сказал:
— Одна собака залает впустую — остальные подхватят всерьез…
— Со! Со… — согласно закивал сосед круглой, как шар, головой. — Вы очень мудро сказали, Тарада- сан.
Старик хотел произнести другую, не менее остроумную поговорку, но небо над аэродромом заполнилось оглушающим грохотом — появились бомбардировщики. Они шли низко, и казалось, сама земля дрожала перед их грозной мощью.
«Идиоты, — подумал Тарада о демонстрантах. — Что они могут сделать против такой силы? Вот появились самолеты, и даже не стало слышно криков этих смутьянов».
Бомбардировщики, пролетев над базой, стали круто набирать высоту и ушли в сторону горной гряды. Вновь послышалось скандирование демонстрантов. Но небо тут же заполнилось звоном моторов истребителей. Стреловидные железные птицы вихрем вонзились в синеву и, разбившись на звенья, начали имитировать воздушный бой.
Зрелище захватило гостей, и полковник растянул губы в улыбке. Он с удовольствием смотрел в небо, где его парни показывали «товар лицом». И он первый почувствовал что-то неладное: один из самолетов, скользнув на крыло, явно падал, вращаясь вокруг своей оси. Вот от машины отделился черный комок, над которым через мгновение раскрылся купол парашюта: летчик катапультировался.
— Будь я проклят, если это не Майлз! — услышал полковник голос капитана Хайгинса.
— Смотрите, смотрите, Тарада-сан! — взволнованно проговорил сосед помещика. — Он падает!..
Тарада и сам заметил аварию. У него даже шевельнулась в голове злорадная мысль: «И у черта рога ломаются!» Но злорадство сразу же сменилось тревогой, которая нарастала с каждой секундой: самолет падал в сторону Итамуры и его поместья.
Некоторые гости вскочили с мест, и полковник поспешил к ним.
— Ничего особенного, господа. Как у вас говорят: «Случается, и обезьяны с дерева падают», а небо — не дерево. Для нас один самолет ничего не значит. Парад продолжается. Всё будет ол райт!
Не успел он закончить, как раздался взрыв, высоко в небо взвился столб пламени и дыма — истребитель врезался в землю.
* * *
Тарада, торопливо поклонившись полковнику, поспешил к выходу. За ним потянулось ещё несколько человек из тех, кто жил вблизи Итамуры.
«Только бы не на деревню свалился!» — лихорадочно думал Тарада.
«И это перед уходом на пенсию!» — волновался полковник, хрустя пальцами. Любезная улыбка на его лице исчезла.
Тарада, пытаясь сдерживать шаг, вышел за ограду базы. Ряды демонстрантов несколько поредели. Пожар — беда страшная: дома из дерева, бумаги и соломы горят, как порох. Оставшиеся усилили крики, словно старались восполнить отсутствие тех, кто бросился в деревню.
Выйдя за пределы базы, помещик резко ускорил шаг. Он почти бежал, задыхаясь и вытирая пот с лица. Зонтик и веер были брошены. Он старался не думать о плохом и для успокоения повторял слова полковника Дайна: «Все будет ол райт».
Вбежав в Итамуру, старик огляделся. В деревне было тихо, только за околицей оседала стена дыма. В конце улицы маячили полусогнутые фигуры бегущих к усадьбе людей.
Эта тишина смертельно напугала Тараду, и он, уже уверенный в непоправимом, побежал, что было сил, не видя ничего перед собой. Почти теряя сознание, он врезался в толпу и ринулся на людей, как на врагов, расталкивая их, хрипло выкрикивая ругательства. Его дом и все постройки были объяты пламенем, а невдалеке, на траве, лежало несколько трупов, укрытых циновками.
Кровавая пелена закрыла глаза старика, сердце как будто подкатило к самой гортани, обожгло нестерпимым огнем, затем резко рванулось вниз.
— Орай! — прохрипел Тарада и замертво рухнул на землю.
Со стороны авиабазы доносился гул моторов. Операция «Восходящее солнце» продолжалась…
* * *
Эдано одним из первых прибежал к месту катастрофы. Вместе с другими он пытался спасти домочадцев помещика, но это ему не удалось. Взорвавшийся самолет погубил всех. Некоторые так и остались в горящих обломках дома и построек.
«А ведь среди них могла оказаться Намико, — вздрогнул он. — А вдруг она не послушалась меня и осталась с коровами?»
