Она продолжала метать на Нэвила свирепые взгляды. Не прилагая к тому ни малейших усилий, ее муж ослаблял ее влияние на мальчиков, и она должна немедленно пресечь это.
— Пожалуйста, милорд, давайте прогуляемся. — Приглашение, так, как оно было высказано, сулило мало радости. Нэвил, не слишком довольный, вышел следом за ней через стеклянные двери на лужайку за домом.
Если он полагал, что прежде видел Колби в ярости, он сильно ошибался. Это было ничто по сравнению с тем резким тоном, которым она заговорила с ним, когда они остались одни.
— Как ты смеешь сводить на нет мое влияние на братьев?! — вопила Колби, не прилагая ни малейших усилий скрыть ссору от рабочих, снующих вокруг. — Я спланировала их жизни, и мне не нравится твое вмешательство.
Лицо Нэвила помрачнело, он взял ее за локоть и повел через лужайку подальше от чужих ушей.
— Я чудовищно устал от твоих скоропалительных заключений. — Его голос звучал резко. — Если бы ты послушала, то, возможно, поняла бы, что основная цель существования школы Браунинга — дать возможность мальчикам, не имеющим социальных преимуществ, сражаться за места в Итоне, Оксфорде и Кембридже наравне с другими, — добавил он с горячностью.
— Твоя школа занимается репетиторством, ничем больше, — отрезала Колби. — А репетиторов я и так могу нанять сколько угодно.
— Если тебе доставляет удовольствие опровергать все, что я ни скажу — ради Бога, продолжай в том же духе, — сдался Нэвил. Однако он все же предпринял еще попытку достучаться до ее разума. — Возможно, ты очень умна и очень предана своей семье, но позволь мне сказать, что ты ничего толком не знаешь о подходящем для мальчиков образовании и можешь принести им много вреда. Подумай об этом.
Нэвил повернулся, собираясь уходить. С него вполне достаточно. Он опасался сказать что-то, о чем потом мог пожалеть. Кроме того, он дал ей пищу для размышлений.
— Одну минутку, — окликнула его Колби. Он задел ее за живое, и даже ее хваленая гордость не простирались настолько далеко, чтобы рисковать будущим ее братьев. — Что ты имеешь в виду? — Она взяла его за руку и заставила остановиться.
Первым желанием Нэвила было отбросить ее руку, но это прикосновение вызвало в его воображении образы, которые он все еще не мог победить.
— Мальчишкам плевать на громкие титулы и состояния. Реальная жизнь развращает их гораздо позже, — сказал он печально. — Они придают большее значение школьной дружбе и предпочитают дружить с ребятами, которые знают славные шутки, свежие школьные анекдоты и остроумные каверзы, которые знают, как себя держать и одеваться. Им нравятся друзья, которые могут показать себя в играх, в спорте и во многом другом, о чем ты и представления не имеешь.
Колби застонала. Ну конечно же, она не знала всего этого. Она получила хороший урок, но ей совсем не нравилось, что именно Нэвил оказался ее учителем.
— А твое имя не поможет им избежать всего этого?
— Похоже, ты так ничего и не поняла.
На этот раз Нэвил был не настолько ослеплен ее близостью. В конце концов, она вышла за него замуж так же расчетливо, как и он женился на ней. Она считала себя защищенной от всего мира, и он испытывал бы к ней жалость, если бы не чувствовал, что сам стал жертвой собственных первоначальных заблуждений относительно их брака. И какого черта он вообще обсуждает преимущества учебы в публичных школах с этой фурией, которая ненавидит его и все, что с ним связано?
— Твои братья мало общаются с мальчиками своего возраста. Позже я смогу открыть для них двери в любое учебное заведение, но чтобы иметь успех в Итоне или в университете, им понадобятся верные друзья, которые сейчас будут значить для них гораздо больше, чем мое имя или деньги. Индивидуализм — это, конечно, хорошо, но в первые годы обучения в школе для мальчиков важнее не отличаться от других. Мальчики способны на совершенно безобразные поступки в отношении тех, кто не удовлетворяет принятым нормам. Ты хочешь, чтобы твои братья стали посмешищем?
— А чем отличается школа Браунинга? — скептически спросила она, поражаясь тому, что узнала о жизни своего мужа до их брака, о которой до сих пор ничего не знала.
— Мы всесторонне готовим мальчика к тому, чтобы он мог поступить в прекрасную школу. Если же ему это не удается, мы оставляем его у себя, обеспечивая хорошее образование и практические навыки, которые позволят ему добиться успеха в жизни. Многие из наших мальчиков просто не способны к учению.
Колби стало стыдно. Она снова переоценила могущество денег, полагая, что они решают все проблемы.
Нэвил был совсем не уверен, что ему удалось пробить брешь в упрямом непонимании Колби, но он, тем не менее, радовался тому, что сделал хоть что-то полезное для своих молодых шуринов. И что бы она ни решила, как бы плохо ни относилась к этому, он все равно будет приглядывать за ними, как за собственными сыновьями. За последние несколько дней они полностью завоевали его сердце, и если Колби будет так же воспитывать их ребенка, Нэвил сможет спокойно отдыхать и, хотя это ему и не нравилось, сдержит слово и будет издалека наблюдать, как она растит его наследника. К сожалению, события показали, что как бы он ни старался исправиться в ее глазах, она не изменила своего мнения о нем и не изменит условий договора.
Он отправился искать Тарна Мэйтлэнда. Бездействие, навязанное Колби в деле с Пэ-нэманом, вызывало у Нэвила внутренний протест, и его терпение наконец истощилось. Он больше не намерен был ее слушаться.
Как только Пэнэмана схватят, Нэвил решил, что он вернется в Лондон и займется подготовкой кругосветного путешествия. Великого путешествия. Того путешествия, которое украл у него в молодости Наполеон. Единственный вопрос, на который он еще себе не ответил: следует ему начать заниматься этим до или после рождения ребенка?
Колби уснула тревожным сном, и появление в ее комнате человека напугало ее до смерти, особенно если учесть, что Нэвил и Тарн разоружили и уложили его на пол прежде, чем она успела до конца проснуться.
— Что случилось? — спросила она, зажигая свечку у кровати.
— Ты же не думаешь, что мы позволим кому-нибудь убить тебя в постели? — сказал Нэвил, собираясь увести человека из комнаты.
— Оставь его. Это Шэд Пирс! — крикнула она.
— Черт побери, ты вполне соответствуешь своей репутации, — потрясение сказал Нэвил. — Теперь понятно, почему мы не заметили тебя раньше.
Тарн поднял Пирса с пола и рассыпался в извинениях.
— Почему бы нам не спуститься вниз и не выпить, пока моя жена не приведет себя в порядок.
Колби поспешно выбралась из постели.
— Не рассказывай им ничего, Шэд, пока я не приду.
Она нашла их на кухне в компании с бренди и сандвичами. Помещение выглядело так, будто здесь пронесся ураган.
Колби рассмеялась.
— Должны же мы были чем-то заняться, поджидая тебя, — с запинкой сказал Нэвил. — Теперь, когда ее милость здесь, можешь рассказать нам, что тебе удалось узнать.
В своей немногословной манере Пирс поведал им, что проследил Пэнэмана до замаскированной старой лесной пещеры, оборудованной для длительной осады.
— Я сделал ужасное открытие. У него гам разлагающийся труп, и я его нашел.
Нэвил взял бумажник, который достал Пирс.
— Харвей Кортнэйдж, Боже мой, — сказал Нэвил, вытряхивая содержимое. Там обнаружилось два комплекта проездных документов и банковская квитанция, из которой следовало, что со счета была снята крупная сумма денег.
— Кортнэйдж всегда оправдывал Пэнэмана. Но что общего могло быть между ними? — удивился
