мужчин.
— Вы не поняли меня, моя дорогая, — спохватился Лоуренс. — Я не люблю судить своих коллег, особенно сельских, но некоторые доктора слишком спешат с ампутацией.
— Моя жена — само нетерпение, — вмешался Нэвил, пытаясь извиниться за резкость Колби. — Пожалуйста, поставьте свой диагноз.
— Для окончательного диагноза мне необходимо больше времени, но я думаю, что если Мэтью достаточно силен и мне хватит умения, он выкарабкается.
Колби поняла, что доктор Лоуренс уходит от ответа, внезапно ее охватила слабость, закружилась голова.
Заметив, что она теряет сознание, доктор Лоуренс успел подхватить ее. Нэвил принял ее из рук доктора и, шагая через ступеньку, отнес наверх и положил на первую кровать, какая попалась по пути. Доктор последовал за ним.
— Уильям, моя жена ждет ребенка, — сказал Нэвил. — Ты должен убедить ее, что она нуждается в посторонней помощи.
— Налей мне выпить, Нэвил, будь хорошим мальчиком, — улыбнулся доктор, выталкивая его за дверь, а затем вернулся и сел на кровать.
— Я бы не рекомендовал все эти переживания даме в вашем положении, — сказал он осторожно.
— Скажите это моей судьбе, доктор, — горько ответила Колби. — Кроме этого несчастного случая с моим братом, есть еще один человек, который хочет убить меня и мою семью.
— Да, я знаю. Нэвил рассказал мне, когда мы случайно встретились по дороге сюда, — доктор Лоуренс излучал симпатию. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашему брату, а вы, моя дорогая, должны думать только о ребенке. Позвольте вашему мужу и капитану Мэйтлэнду разобраться с этим негодяем.
— Вы плохо меня знаете, доктор Лоуренс, — усмехнулась Колби. — Я не перекладываю свои проблемы на чужие плечи.
— Я отдаю должное вашему характеру и исключительным способностям, — начал доктор, осторожно выбирая слова, — но упрямство, в любом случае, не относится к достоинствам.
Колби засмеялась. Этот человек, несмотря ни на что, начинал ей нравиться. Он понимал все ее трудности, возможно, не одобрял ее непримиримость, но и не осуждал.
— Я не вижу причин для тревоги, леди Браунинг, но должен предостеречь вас и призвать к умеренности, — сказал он, заканчивая осмотр. — Вы созданы, чтобы вынашивать детей, и родите Нэвилу здорового ребенка. Но не искушайте судьбу. Вы устали, вам нужен отдых.
Колби кивнула и поблагодарила его. Послеполуденная дремота, всегда бывшая ее проклятьем, неожиданно показалась самым естественным делом. Она уснула чуть ли не до того, как доктор вышел.
Он спустился вниз по лестнице и собрал всех, кроме Марка, в столовой.
— Состояние молодого Мэтью очень плачевное, — начал он. — Я не хотел говорить об этом в присутствии леди Колби, но спасение ноги весьма проблематично.
Нэвил украдкой пробрался в спальню и сел на стул рядом с кроватью, с нежностью наблюдая за спящей Колби. Впервые с той ночи на яхте он видел ее такой беззащитной, не прикрытой доспехами. Почему им так трудно достичь мира и взаимопонимания, спрашивал он себя, более, чем когда-либо, чувствуя безнадежность своей любви.
Он все еще не мог прийти в себя после перекрестного допроса, учиненного ему матерью и Сильвией Рэйнрайтер, когда ему пришлось выдать им несколько упрощенную версию того, что произошло в прихожей. Он вынужден был признать, что допустил грубый промах. Неужели он так никогда и не усвоит простую истину, что Колби нельзя диктовать, что она все всегда будет делать по-своему?
— Почему у меня такое чувство, что ты пасешь Колби, как пастух? — проницательно поинтересовалась его мать. Характером ее сын пошел в нее — он чересчур прямодушный и никогда не станет таким дипломатом, каким был его отец.
— Броули, дорогой Нэвил, всегда было для Колби тотемом, — доверительно пояснила ему мисс Рэйнрайтер. — Ее отец очень любил это место, тосковал и страстно мечтал вернуться сюда. В то время, когда она росла в Индии, оно стало для нее символом, своего рода маяком.
Голос Колби вернул его к действительности.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Она вздрогнула, увидев его так близко.
— Я пришел заключить мир, по крайней мере, до тех пор, пока не будет пойман Пэнэман и Мэтью не станет чувствовать себя лучше, — он произнес это нескладно, запинаясь.
— Сколько раз я должна тебе повторять, что не нуждаюсь в твоей помощи? — Она оттолкнула его руку, когда он хотел помочь ей подняться с кровати.
— Я уже усвоил, что тебе никто не нужен, и обещаю, что тихо исчезну, когда минует опасность, — сказал он, стараясь быть рассудительным. — Что бы ты ни задумала, Тарн и я в твоем полном распоряжении.
— Откуда тебе известно, что я что-то задумала? — Она тут же ощетинилась. Может быть, пока она спала, пришло известие от Шэда Пирса?
— Ты никогда не стала бы сидеть сложа руки перед угрозой Пэнэмана и не позволила бы себе и своей семье стать мишенями, не измыслив своим живым, гибким умом какого-нибудь плана, — Нэвил подумал, что его мать права, и маленькая уловка может сделать его жену милой и покладистой.
Она расхаживала по комнате, размышляя, стоит ли рассказывать ему о Пирсе. Короткий отдых освежил ее, к тому же она была довольна тем, что Нэвил получил от нее по заслугам, когда в очередной раз пытался победить ее и поставить в вазочку как какой-нибудь тепличный цветок. Одна только мысль об этом приводила ее в ярость.
Почему? И вдруг побуждения Нэвила стали для нее очевидными. Его не интересовало ничего, кроме спасения своего наследника. Это объясняло его фразу по поводу ребенка, сказанную доктору Лоуренсу. Разве леди Мириам не проговорилась, что поместье Браунингов может быть унаследовано женщиной? Даже если ее ребенок девочка, наследство Браунингов будет в безопасности. Почему это должно ее удивлять, спорила Колби сама с собой. С самого начала единственной заботой Нэвила было продолжение рода Браунингов. Она почувствовала, что закипает.
Нэвил наблюдал за своей женой, удивляясь независимости и жизненной силе, которые она излучала. Она отказывалась от помощи даже тогда, когда обстоятельства были против нее.
Колби — редкая женщина, а ему не хватило мозгов, чтобы разглядеть это, и он с самого начала вел себя как дурак. Чего еще желать мужчине, завоевавшему любовь и уважение Колби? Каким же недоумком он был, когда в их первую встречу прогнал ее как простую девчонку. Несмотря на высокое происхождение и все свое богатство, без Колби и их ребенка он станет просто нищим.
Колби, слишком поглощенная обдумыванием своего дальнейшего поведения, ничего не замечала. Пэнэман, возможно, в этот самый момент шпионит за ними, а Пирс — слишком призрачная защита. Перед ней стоял выбор: объединить свои усилия с Нэвилом или же продолжить борьбу в одиночестве. Теперь она уже сама не знала, на что решиться.
— Пойдем вниз, и я расскажу тебе и капитану Мэйтлэнду о своих ближайших планах, — сказала Колби как бы через силу, приняв наконец решение.
Они уединились в той самой пустой комнате, в которой Колби встречалась с Пирсом и Эвансом неделю назад.
— Я не знаю, жив Пирс или нет, — закончила она свой рассказ. Мысль о его судьбе болью отдавалась в груди. — Он мизантроп и индивидуалист чистейшей воды и все делает по-своему.
— Если Эванс не знает, где он, может быть, кто-то другой сможет нам что-нибудь сообщить? — спросил Тарн.
— Я же тебе сказала, что Пирс все делает исключительно ради собственного удовольствия.
— Послушай, Колби, если Пэнэман зол на тебя за то, что ты его отхлестала, он должен безумно ненавидеть и меня, потому что я выгнал его из поместья, — резонно заметил Нэвил. — Я хочу выследить его.
Первой мыслью Колби был страх за Нэвила, который вряд ли представлял себе, насколько нелегко справиться с ловкостью Пэнэмана и его убийственным мастерством в условиях дикой природы. Собственная
