— Ему было необходимо закончить в Париже кое-какие дела, а мне очень хотелось домой.
Леди Мириам почувствовала ложь. Шестое чувство подсказывало ей, что Колби испытывает тяжелый стресс, и причина заключается не только в том, что случилось с ее братом, хотя одно это было само по себе достаточно ужасным.
— Мне нужно умыться с дороги и привести себя в порядок, а затем я навещу Мэтью, — беззаботно объявила леди Мириам.
— Путешествие конечно же утомило вас? — сказала Колби, пытаясь удержать свекровь на расстоянии так долго, как это будет возможно. — Лучше сделать это завтра утром.
— Ерунда. Я свежа, как утренняя роса. — Переубедить Мириам Браунинг было совсем не просто, и в этом она походила на свою невестку.
— Ну, разумеется, приезжайте. Только позвольте мне поехать прежде вас, чтобы подготовить к вашему визиту семью. — На этот раз Колби не собиралась уступать, и леди Мириам подчинилась.
Харвей Кортнэйдж проклинал тот день, когда согласился разделить судьбу Пэнэмана. Его городская одежда пришла в негодность. Он был голоден и до смерти хотел выпить чего-нибудь крепкого. Обыскав пещеру, он не нашел ничего, кроме куска засохшего сыра и нескольких яблок. Он услышал шаги. Не хватало только, чтобы его кто-нибудь нашел в логове Пэнэмана.
— Долго же тебя не было, — злобно сказал он, с облегчением обнаружив, что это всего лишь Пэнэман.
— Закаляй характер, — ответил тот, снимая с плеча палку с парой кроликов. — И вообще, какого черта ты все еще здесь? В прошлый раз ты сказал, что никогда не вернешься.
— Пришлось. Мне нужно с тобой поговорить. — Кортнэйдж решил, что умнее сдержать свое раздражение. Непредсказуемый взрывной характер Пэнэмана требовал осторожного обращения.
— Ну, валяй, говори.
— Давай уедем из Англии. Денег у меня достаточно, чтобы добраться до любого места. Мы можем уехать в Австралию и купить себе империю, если захотим, — осторожно наступал он, и это усилие давалось ему нелегко. Все говорило о том, что Пэнэман был на грани помешательства. Кортнэйдж открыл сумку и вывалил банкноты на земляной пол.
Пэнэман посмотрел на деньги и поднял с земли пачку банкнот. Некоторое время он взвешивал предложение Кортнэйджа, а затем бросил деньги обратно на пол.
— Ни на что умнее ты просто не способен. Сегодня ночью я собираюсь покончить с этой сукой и ее семейством. — В его глазах сверкнула звериная злоба. — Я выследил ее и хочу убить.
— Не будь идиотом! — взвизгнул Кортнэйдж. — Секретарь Браунинга привез сюда его мать. В этот раз тебе не удастся сделать все тайком.
— Тем лучше. — Пэнэман был вне себя от радости.
— Ты уже отомстил ей, и у тебя есть деньги, чтобы начать все сначала. Чего еще желать?
— Колби Браунинг жива, разве не так? — спросил Пэнэман, наклоняясь, чтобы содрать шкуру с кроликов.
— Ты сошел с ума, и я намерен остановить тебя, чего бы это ни стоило.
Пэнэман повернулся, одним стремительным рывком поднял Кортнэйджа, будто толстяк был всего лишь мешком с картошкой, и швырнул его головой о стену пещеры. С разбитым, окровавленным лицом, Кортнэйдж, воя, как раненый зверь, сполз по стене. Его застывший взгляд смотрел в никуда. Пэнэман поднял дубину и опустил ее на голову Кортнэйджа.
Глава 39
Колби сидела во главе чайного стола, мечтая, чтобы этот день наконец закончился. Ее нервы были натянуты до предела, и самым большим желанием было, чтобы гости ушли как можно раньше. Однако бодрость леди Мириам и ее радость от встречи с Сильвией Рэйнрайтер, которая очень понравилась ей во время их-короткого знакомства в Лондоне, не оставляла на это надежды.
Ничто на земле не заставит ее отложить поиски Пэнэмана. Лир заметил растущее беспокойство Колби, глаза которой каждые несколько минут обращались к старым часам на каминной полке. Выбрав подходящий момент, он нашел повод отозвать ее в сторону.
— Леди Колби, мы можем обсудить ваши планы относительно поместья? — спросил он между прочим.
Она наградила его улыбкой и увлекла за собой в библиотеку. Сильвия, все еще не оправившаяся от взбучки, которую ей учинила Колби, была только рада заполучить леди Мириам в свое единоличное распоряжение.
— А теперь скажите мне, почему вы пренебрегаете приличиями? — спросил Лир, закрывая за собой дверь. — Вам не терпится куда-то уйти?
Она кратко изложила ему свои подозрения относительно Пэнэмана и сказала, что ищет дополнительные подтверждения злодеяния с помощью Эванса и его друга.
— Я не рассчитываю отыскать Пэнэмана сегодня вечером, но хочу убедиться, что он наблюдал за моим домом, — объяснила она. — Я всем существом чувствую, что он еще не закончил свое черное дело, и не хочу, чтобы он снова застиг нас врасплох.
Лир поднял руку.
— Я знаю, вы ненавидите напоминания о том, что вы всего лишь беззащитная женщина, но лорд Нэвил никогда мне не простит, если я не попытаюсь предостеречь вас.
— Джон, не будьте так по-идиотски сентиментальны. Вы прекрасно знаете, какие отношения связывают меня и лорда Браунинга, — возразила она.
— Какие же это отношения? — на пороге стояла леди Мириам, суровая и властная. — Оставьте нас, Джон.
Она взяла стул и молча указывала на него Колби.
— Я жду ответа.
Колби решила, что пора кончать с уловками.
— Нэвил и я поженились, чтобы у вас появился внук. — Слова были произнесены, и Колби стало гораздо легче. — Мы ничего не испытываем друг к другу.
Леди Мириам приняла это стоически. Возможно, ее сын — слепец и не видит исключительности этой женщины. В свое время она все выяснит, но сейчас старые мудрые глаза не обманывали ее: Колби относится к Нэвилу как угодно, только не безразлично.
— А как быть с ребенком?
— Я выращу ребенка в деревне, а Нэвил может возобновить ту жизнь, которая его устраивает, где угодно.
— Подобный договор не является чем-то из ряда вон выходящим для моих друзей и детей, так что если он тебя устраивает, что ж, желаю тебе счастья, — спокойно произнесла леди Мириам. — А теперь давай поговорим о Мэтью. Я хочу кое-что предложить.
Леди Мириам рассказала Колби о докторе Уильяме Лоренсе из больницы св. Бартоломея в Лондоне, известного и глубокоуважаемого коллеги ее личного доктора Кордея.
— Уильяма считают чуть ли не чудотворцем и самым знаменитым хирургом. С твоего разрешения я напишу ему и попрошу приехать сюда.
Колби соскользнула со своего стула, положила голову на колени леди Мириам, и залилась слезами. Пожилая леди гладила ее густые темные волосы, тихо приговаривая что-то успокаивающее, стараясь снять страшное напряжение.
Под покровом ночи Колби впустила Эванса и Пирса через боковую дверь Броули.
Когда она обнаружила, что Пирс всего лишь слабый старик, в груди у нее все оборвалось. На первый взгляд в нем не было ничего, что внушало бы уверенность, пока она не встретила его взгляд, сверкнувший
