связь обеспечить способен. А значит мы можем отсюда не уходить, а продолжать работу. А это, сам знаешь, голубая мечта компаньеро Виктора. Да и не одного его, я думаю. — Санчес покосился в сторону лагеря. — Понял теперь?
— Понял, — вынужден был признать Олег. — А коммуникатор-то зачем порубили?
Санчес посмотрел на Олега как на слабоумного. Потом хмыкнул.
— Дикарье-с! — произнес он с непередаваемым апломбом офицера царской армии. Каковым не являлся. — Азия-с!
Как всегда, когда Санчес пытался шутить в расчете на Олега, мексиканский менталитет не совпадал с русским, и шутка пропадала впустую.
Бичем пангийской системы тотального перевода со всех языков на все был тот факт, что, передавая точное содержание речи и даже его самый закрученный смысл, система эта не могла транслировать подсознание говорящего. И стандартные земные различия в психологии народов и стран продолжали сохраняться.
Можно было, как вот сейчас Санчес, стопроцентно воспроизвести заимствованную в чужой культуре шутку, полагая ее в самый раз уместной — и промахнуться с точностью до наоборот. Олегу и самому приходилось попадать в подобные ситуации неоднократно, потому он всего лишь вздохнул и повторил вопрос:
— Ну а все-таки?
Санчес смущенно почесал лоб.
— Ну, это, в общем, шеф на Энгара наехал. Примерно как ты: а вдруг, мол, не сработает? Так и будешь на базу являться, как глюк? Еще решат, что и вправду привидение, экзорцизм устроят! Нам-то, мол, связь нужна. А не исследование снов не то по Фрейду, не то по Юнгу, не то по дону Хуану! А Энгар в ответ оскорбился и в бутылку полез: должно сработать и все тут! А шеф ему — докажи! А Энгар говорит — как? А шеф — не знаю, как, но доказывай немедленно, иначе я прикажу грузиться на Завра и возвращаться. Пока не спятил тут с такими экспериментаторами! Ну, тогда Энгар и говорит, что можно из нашего комм-алтаря сделать по его находке маленькие переговорники. Носимые. Каждому из нас. И это-то и будет доказательством! А Ермаков говорит — это если они работать будут! А Энгар стоит на своем — будут, мол, и все! Ну, Ермаков и приказал — сделать! Ну и… В общем сделали.
Олег озадаченно посмотрел на Санчеса.
— Это что, — спросил он. — Это вот эти поленья… Которые они нарубили… Это вот нам и придется… Носить с собой? В качестве переговорников?
— Точно! — подтвердил Санчес с самым довольным видом, наслаждаясь произведенным эффектом. — Именно так и никак иначе! Мобильные телефоны фирмы 'Пиноккио и сыновья' — отныне и навсегда! Круто, да!?
— Значит так, — сказал Ермаков, открывая оперативку. — Экспериментом нашего мага мы пока поставлены в смешную позицию. Связь, вроде бы, у нас теперь есть, но неизвестно, какая. Как я понимаю, подтвердится это только ночью? — он посмотрел на Энгара.
Маг молча кивнул. Он сидел насупленный, поскольку для участия в совещании ему пришлось оторваться от создания носимых переговорников.
— Таким образом, — продолжил Виктор Петрович как ни в чем не бывало, — нам остается только сидеть здесь и ждать у моря погоды. Причем неизвестно сколько. Мне такой расклад не нравится. Раз уж мы сразу не вернулись назад, я, как начальник экспедиции волен принимать решение единолично. И я его приму. Но, поскольку ситуация у нас здесь необычная, я хотел бы сначала посоветоваться со специалистами, чтобы не сделать ошибки по вопросу, в котором слабо компетентен.
— И какие же твои намерения, Витя? — спросил старик Локтев.
— Простые, — решительно ответил Ермаков. — Я намерен идти в Город.
Локтев крякнул и дернул себя за ус.
Олег раскрыл было рот, чтобы возразить, но потом решил дослушать до конца. Такой прыти он не ожидал. Хотя, если вспомнить похожую на приключенческий роман здешнюю жизнь руководителя экспедиции, то следовало бы догадаться. Ростовцев все время забывал, что за обликом интеллигента скрывается изрядный авантюрирст.
— В свете этого, — сказал Ермаков, — я хочу знать: во-первых, Николай, реально пройти этот отрезок Прямым Путем? Или Завр для этого еще недостаточно отдохнул?
Коля Мезенцев кашлянул и нахмурился.
— Виктор Петрович, — сказал он. — Завр беспокоится, находясь здесь, но с ним все в порядке. Прямоходы не устают в нашем понимании, вы же знаете. Дело не в этом. Я уже говорил, что 'дорожка' здесь очень неоднородная. И куда нас выкинет при попытке войти в Сероту, вам не сможет сказать даже сам Емай. В чистом виде гейзенбергова неопределенность. За пределы Купола я берусь нас вывести в любой момент — поскольку там точность роли не играет. Но здесь, внутри… Только в крайнем случае.
— Понятно… — протянул Ермаков с неопределенной интонацией. — Что ж, постараемся иметь в виду… Еще что-то?
— Да, — кивнул Мезенцев. — Почему вы определяете местное население, как враждебное? Вражеское даже? Я, например, не вижу это с такой уж очевидностью. Вполне возможно, что это просто уцелевшие люди. И тогда наша экспедиция принимает дополнительный смысл. Как спасательная…
Олег только головой покрутил, услышав такое.
— Хорошо бы, если так, Коля, — сказал Ермаков. — Я был бы только рад. Но будем смотреть правде в глаза. Если в городе остались выжившие, значительную часть из них составляли варвары Великой Орды Корга — а это, между прочим, был тот еще субчик. И армия была ему под стать. Несколько сот тысяч горожан, лишенные технологической защиты, против армии бандитов вряд ли смогли сделать что-то серьезное.
— Но принц… — возразил было Коля.
— Принца не могут обнаружить вот уже пятьдесят лет, — ровным голосом оборвал его Виктор Петрович. — Нигде. Здесь его, как вы можете видеть, тоже нет. Иначе бы все тут выглядело иначе. Талисманной защиты у горожан не было. Более того, оператор Шкатулки, единственный на тот момент кроме принца талисмановладелец сопоставимого ранга, выступил против принца в день битвы… Не вскакивайте, Коля. Это чуть ли не единственное, что установлено достоверно. Вот Семен Михайлович может подтвердить, он участвовал в этих измерениях вместе с остальными тауметристами.
Семен Михайлович молча покивал, подтверждая. В этот момент он особенно был похож на старого Марка Твена.
— Короче, Коля, у меня нет оснований считать этих местных жителей уцелевшими горожанами. То есть, там, конечно, кое-кто, возможно, и уцелел… Но не они правят в этом остатке Эдема, могу поспорить. Дальше. Вся производственно-технологическая система Города разрушена. И не восстановлена. Иначе бы тут не было пустыни. Без городской же промышленности все те сотни тысяч человек, что оказались здесь заперты, обречены были просто на голодную смерть. Я не хочу даже представлять, что здесь могло происходить в первый год… — Ермаков помолчал. — Но наших здесь могло и вовсе не выжить никого. Хотя, судя по разъезжающим здесь роверам выходит, кто-то, все-таки прожил достаточно, чтобы научить ими пользоваться завоевателей. Это все только предположения, Николай. Но эти предположения базируются на твердой почве. А вот вам факты. Точнее, один только факт, но он своего стоит. Около пяти лет назад с Куполом начали происходить странные вещи. Во-первых, он начал светиться по ночам — вы это сами видели. Слабо, но светиться. Во-вторых, время от времени стало твориться нечто вовсе феерическое. Молнии, бьющие из центра Купола в небо. Сериями. Средь бела дня. После каждой такой серии следует интервал — четкого срока нет, иногда в несколько дней, иногда в недели — затем все повторяется. Сопровождается эта канонада чем-то навроде полярных сияний по всей поверхности Купола. Зрелище весьма впечатляющее, могу тебе сказать. Так вот. Природа всей этой иллюминации — магическая. Наши ученые мужи, что земляне, что пангийцы, так и не смогли решить, что это может быть такое. Правда, нет худа без добра. Им удалось, благодаря всей этой катавасии, рассчитать параметры Купола — так стала
