друг другу в глаза, и ни один не собирался отступать. На прогалине возникло напряжение, столкновение воли и старшинства. Герни свирепо нахмурился, Том был как всегда спокоен, но в Неандертальце было древнее достоинство и непреклонность, которыми, при всей своей власти, не мог похвастаться лесной бог.
— Я самый старый здесь, — произнес Томас Квадратная Нога, голос его был неторопливым и надежным, как течение реки. — Я был здесь до тебя, Герни. Я ходил по этой земле, этому лесу задолго до появления лесного бога или любой из Сил, которых ты собрал вокруг себя. Я был здесь до Темной Стороны. Я один помню, когда лес был на самом деле живым, а деревья еще говорили медленными, тяжелыми голосами. Я помню духов камня, воды и земли. Я видел смерть и исчезновение всех своих людей, и возвышение Человечества. Ты пришел после людей, лесной бог, хотя ты и предпочитаешь этого не помнить, я здесь самым старый, и я говорю, что ты забыл путь Дикой Охоты.
— Ты стар, — признал Герни. — Но возраст не всегда дарует мудрость. Я здесь главный, а не ты. Я сделал Дикую Охоту тем, чего будут бояться, и о чем будут рассказывать беззвучным шепотом по всей земле. И ты смеешь бросить вызов моему главенству на Охоте?
— Введя более строгие правила, ты дал Дикой Охоте новую силу и власть, — спокойно ответил Квадратная Нога. — Ты создал правила, которые ею управляют, к большему удовольствию всех ее участников. Ты не можешь нарушить эти правила теперь, только потому, что твоей гордости брошен вызов. Потому что если хозяин Дикой Охоты не следует собственным правилам, почему кто — либо еще должен это делать? И потом, где конечная точка игры?
Рычащий ропот согласия прокатился по Двору. Герни слышал это, но не решился признать.
— Какие правила я нарушил? — он сказал. — Какие границы попрал? Я говорю, что это Охота пойдет как обычно, следуя всем правилам и границам.
— Тогда добыча должна знать, куда бежит и почему, — сказал Томас. — И приз, который все же может выиграть, если он силен, быстр и верен. Добыча, которая бежит без мысли или надежды, становится действительно плохой добычей.
Угрюмость Герни усугубилась. — Если ты собираешься вмешаться в эту Охоту…
— Конечно, нет, — спокойно сказал Неандерталец. — Это противоречило бы правилам. Это — твоя Охота, Герни. Так назови же условия, место назначения и приз, который может быть выигран.
Какое-то оживление прошло по Двору, когда существа увидели, насколько Герни загнан в угол, но звуки моментально стихли, как только Герни посмотрел на них. Он резко отвернулся от Квадратной Ноги, чтобы встать перед Сьюзи и мной. Он сделал резкий жест, и свиноголовые подняли нас на ноги. Я по- прежнему чертовски плохо себя чувствовал, но краткая передышка добавила сил моим ногам. В голове стучало, но мысли снова стали ясными. И мои руки были близко к карманам пальто. Я злобно усмехнулся Герни. Он действительно должен был убить меня, пока у него был шанс.
Герни усмехнулся мне в ответ.
— Вот правила Дикой Охоты, сына Лилит. Ты будешь бежать, а мы — тебя преследовать. Ты будешь бежать по дикому лесу в любом направлении, которое ты выбираешь, любыми путями, которые сможешь найти; и если каким-то чудом ты найдешь выход из леса обратно в город, все, что от тебя требуется, — это пересечь городскую черту, и ты останешься жив, в безопасности от любого преследования. А чтобы добавить в игру остроты, ты бежишь не только ради своей собственной жизни, но и ради жизни твоей женщины тоже. Она будет на границе города, под охраной. Добеги, и она — свободна. Вы оба будете жить. Но если ты не сможешь, она будет умирать так же медленно и ужасно, как и ты сам. Думайте об этом, пока бежишь. — Его улыбка стала шире. — Наверное, я должен уточнить, что никто на памяти живущих никогда не проходил дикие леса, не говоря уже о возвращении в город.
— Я ведь не просто кто-то, — сказал я, удержав его пристальный взгляд. — Я — Джон Тэйлор. Сын Лилит. И я умнее, хитрее и коварнее, чем ты когда-нибудь станешь.
Он повернулся ко мне спиной и отошел. Сьюзи глубокомысленно смотрела на меня.
— И это твой грандиозный план? Ты бежишь, и если умираешь, я умираю тоже? Похоже на дерьмо, Тэйлор. Ты не в состоянии выдержать никакую гонку.
— Ты же слышала этого ублюдка, — сказал я. — Я должен бежать. По крайней мере, так у меня появляется шанс спасти нас обоих. А он не знает о моем даре, моих небольших уловках и даже о содержимом карманов моего пальто. Я смог уже перехитрить кое-кого поумнее, чем он и его весь его проклятый Двор. Не создавай проблем, Сьюзи. Позволь им доставить тебя в город. Там твои шансы выше. И тогда, если получится убежать, беги.
— Ничего из этого мне не нравится, — сказала Сьюзи. — По-моему, ты говорил, что не можешь себе позволить использование дара в этом Времени.
— Черт с ним, — сказал я. — Я буду волноваться о последствиях использования дара, если и когда переживу Охоту.
— Если ты умрешь, — медленно произнесла Сьюзи, — я отомщу за тебя, Джон. Я убью их всех. Я сожгу дотла дикий лес и всех в нем за тебя.
— Я знаю.
Герни назвал мое имя, и я оглянулся. Все чудовищные создания его Двора выстроились в две длинных шеренги, обращенные лицом друг другу. Они усмехались, пускали слюни и топали ногами, показывая мне зубы и когти. У некоторых были дубины. Герни восторженно жестикулировал со своего Трона, в окружении Хоба В Цепях и Toма Квадратной Ноги.
— Итак, Охота начинается. Беги сквозь строй, Джон Тэйлор, сын Лилит. По проходу между твоими врагами. Они не станут тебя убивать, не сейчас, но они прольют достаточно твоей крови, чтобы оставить ясный след, куда ты побежишь. Когда ты, наконец, пройдешь, то окажешься по направлению к Темной Стороне. Наш подарок тебе для старта.
Несмотря ни на что, я задрожал. Они порвут меня в клочья, пока я достигну другого конца. Итак…
— Тот еще подарочек, — ответил я. — Я найду собственный путь.
Тут я повернулся спиной к ожидающему строю и побежал в обратную сторону, с залитой лунным светом прогалины в темноту ожидающего леса. Позади послышались возмущенные вопли и завывания, и я усмехнулся. Когда играете в игру, и правила против вас, меняйте их. Я всегда был сторонником всестороннего подхода к делу.
Я погрузился во мрак между высокими деревьями, оставляя освещенную прогалину позади. О направлении побеспокоюсь позже, а сейчас я просто должен был создать дистанцию между собой и преследователями. Я бежал уверенно, держа хороший темп, осторожно, чтобы сохранить имеющиеся силы и дыхание. Пока что я по инерции бежал на адреналине, но я знал, что это не будет длиться вечно. Я был весь изранен, но голова была ясной. Позади я услышал начало Охоты, гнев и жажду крови в их возбужденных голосах. Я усмехнулся. Пусть ваш противник рассердится, и половина победы у вас в кармане. Я надеялся, что они не станут вымещать злобу на Сьюзи… Нет. Я отбросил размышления. Сьюзи могла позаботиться о себе. Я должен был сконцентрироваться на своих собственных проблемах.
И так я бежал, зная, что они могут бежать быстрее, но доверяя своему разуму, своему дару и своему вредному ослиному упрямству, которое еще меня переживет. Мне доставалось и похуже, но я всем утер нос. Лесной воздух был прохладным и бодрящим, и я вдыхал его полной грудью во время бега. Мои ноги были сильными. Болели руки, и поэтому я скрестил их на груди. Было достаточно света, чтобы видеть дорогу, но деревья стояли так плотно, что Охота не сможет навалиться на меня всей своей массой. Я мог слышать их приближение. Я попытался вспомнить, как далеко до города, но поездка прошла верхом. Нет. Я не мог позволить себе думать об этом. Я должен был сконцентрироваться на здесь и сейчас.
Я покопался в карманах пальто и вытащил одноразовый фонарик. Я включил его, и свет запрыгал передо мной, теплый, желтый и успокаивающий. А затем снова выключил, чтобы не привлекать внимания. Мои глаза уже достаточно приспособились к мраку. Но он может пригодиться позже, и я был рад, что он у меня есть. Я убрал фонарик и продолжил ощупывать другие полезные вещи в своих карманах. Они на самом деле основательно искали меня, но делали это так, как делают люди, а не животные. А может, они не беспокоились, уверенные в своем превосходстве и жестокости. Возможно, они вообще не рассматривали меня, как угрозу. Я неприятно усмехнулся неприятно. Это я изменю.
Я снизил темп, потому что стало не хватать дыхания. Я надеялся, что духу хватит на большее, но
