неоднократные побои меня ослабили. Я спешил, не обращая внимания на усиливающуюся боль в боках. По сторонам маячили огромные деревья, и я намеренно выбирал самые узкие пути, чтобы любой, кто пойдет по моим следам, должен будет делать это в одиночку. Разделите команду, и уберете преимущество. Скрюченные ветви постоянно вставали у меня на пути, и я должен был нырять и уклоняться, чтобы миновать их. Толстые корни выпирали из земли, постоянно угрожая мне падением, что тоже замедляло меня. Плотно слежавшаяся земля под ногами была твердой и жесткой, и каждый шаг дрожью отдавался во вне.
Внезапно в ночи у меня за спиной раздался крик, резкий и скрипучий, и недалеко от меня что-то тяжелое стало ломиться сквозь ветви. Звуки становились громче, ближе. Что-то меня почуяло. Настало время снова нарушить правила и воспользоваться своими, неизвестными им преимуществами. Я включил мой дар. Пусть мои Враги меня найдут, Охота позаботиться о тех, кого Враги отправят за мной. А Лилит, настоящая или будущая… будет проблемой в другое время.
Моему дару понадобилось мгновение, чтобы найти направление в город, и я изменил курс, немедленно снова закрывая дар. Ясновидение в диком лесу слишком сбивало с толку. В кратком проблеске своим третьим глазом я Видел призраков и фантомов, отчаянно бегающих путями, которых больше нет, и огромных старых Существ, живших в лесах задолго до этого, но с тех пор ушедших в другие места и другие миры. Я Видел вещи, которых не понимал, и не мог надеяться понять, существ Силы и Могущества, все еще остающихся за пределами ночи, древних и ужасных, вне человеческого понимания. Думаю, некоторые из них Видели меня.
Я продолжал бежать, как можно тише проскальзывая между большими деревьями, отделяющими прогалину Герни от города. Согласно тому, что я Видел своим даром, путь был не близким. Я перешел на трусцу, чтобы сберечь дыхание. Я срывал мох и листья с деревьев, мимо которых бежал, и растирал их по пальто и голой коже, чтобы отбить свой запах. Может, я и городской мальчик, но опытный. Кое-какие уловки знаю.
Я уже слышал зверей, бегущих с обеих сторон меня, быстро и свободно. Эти ублюдки даже не запыхались. Я резко остановился, дыша через нос, чтобы сохранить тишину, и тщательно осмотрелся. Появились волки, прячась за деревьями, их серый мех сиял в рассеянном лунном свете. Настоящие волки обычных размеров, не оборотни, но от этого не менее опасные. Они решили остановиться, поняв, что я прекратил бег, и крутились вокруг меня. Я присел в самой глубокой тени, которую смог найти. Серые морды задрались, пытаясь поймать мой запах. Я остался на месте. В холодном ночном воздухе не было ни малейшего ветерка. Волки собрались слева от меня, и уткнулись мордами в землю, ища следы. Я услышал новые звуки справа и медленно повернул голову туда. Появилось полдюжины огромных кабанов, с громким сопением направляясь ко мне через лес, хрюкая и мотая чудовищными головами, а лунный свет мерцал на их ужасных кривых клыках. Итак, враги от меня и слева, и справа Отлично.
Я побежал прямо, намеренно создавая как можно больше шума. Волки и кабаны бросились вперед, и каждый старался настичь меня первым. Я ждал до последнего, а потом резко остановился и бросился на землю. И пока я лежал, закрыв голову руками, звери столкнулись. Запутанные неожиданным нападением, они вслепую начали рвать друг друга. Завывания, рев и визг боли заполнили ночной воздух, когда все они забыли обо мне в гневе от нападения. Они бросались друг на друга огромной дерущейся массой, а я в это время осторожно поднялся и спокойно ускользнул сквозь тени.
Я даже не заметил появления медведя. Он внезапно возник из мрака прямо передо мной, огромная темная фигура на фоне, большая, как дерево.
Одна гигантская когтистая лапа понеслась ко мне с лунным светом, мерцающим на ужасных когтях, и как-то небрежно хлопнула меня по боку. Это походило на удар тараном. Я взлетел в воздух и и тяжело рухнул на землю, чтобы потом откатиться и врезаться в ствол дерева. Столкновение полностью выбило из меня дыхание. Плечо горело огнем, и было такое чувство, что половина моих ребер треснула, возможно — сломалась. Я приподнялся и оперся спиной на древесный ствол, пытаясь вернуть в легкие немного воздуха. Медведь уже подходил ко мне с сопением и рычанием. Он бросился снова, и я смог избежать удара, лишь упав на бок. Жуткие когти вырвали из дерева огромную щепку. Я с трудом поднялся на ноги и скользнул вокруг дерева. Запутавшись, медведь помедлил, не видя меня больше, а я сорвался с места и снова побежал. Я чувствовал, как кровь течет из рваной раны на левой руке, а вся левая сторона вопит от боли.
Волки снова увязались за мной. Они появились, летя через копья лунного света, серые, как призраки, с ярко переливающимися глазами. Слишком много, чтобы сосчитать, двигаясь плавно, как ветер. Они забежали вперед, а затем стали сжимать кольцо, чтобы блокировать мне дорогу. Я выхватил пакетик перца из кармана пальто, порвал его и бросил целую горсть им в морды. Они сошли с ума, когда огонь заполнил их чувствительные носы и глаза, и отступили, с воем и визгом, огрызаясь на воздух и друг на друга, неспособные сконцентрироваться ни на чем, кроме страшной боли в головах. Я пробежал прямо через них. Некоторые рычали и рефлекторно рвались ко мне, и я, несмотря ни на что, вскрикнул, когда меня снова ранили, а потом миновал их и продолжил бежать дальше, в ночь. От боли я стискивал зубы, тяжело дыша.
Теперь мне приходилось заставлять себя поддерживать хороший темп. Я не мог останавливаться, чтобы отдохнуть и осмотреть свои раны. За мной тянулся ясный кровавый след. Я уже мог слышать Охоту, на разные голоса кричащую позади меня. Мое дыхание было рваным, и болела вся грудь. Проклятье, я был не в форме. Я слишком привык драться, а не бежать ради спасения жизни. Я рвался вперед сквозь тени и лунный свет, терпя удары веток и иногда врезаясь в деревья, — туда, куда указал мне мой дар.
А сзади настигала Дикая Охота.
Я пробегал поляну, и целая толпа эльфов без малейшего любопытства проводила меня взглядами. Они медленно двигались в странном узоре, оставляя позади длинные следы эктоплазмы, создающие запутанную светящуюся сеть. Я не просил у них помощи. Эльфы никогда ни черта не дают никому, кроме себя любимых.
Казалось, что уже весь лес наполнен воем и криками, словно каждое живое существо этой ночью не спит и идет по моим следам. Давно похороненные инстинкты заставили мою кровь течь спокойнее и подняли шерсть у меня на загривке. Старые, атавистические инстинкты, из отдаленного прошлого Человечества, когда Человек был добычей. Я отчаянно усмехался. С тех пор все изменилось, и я покажу им, насколько. Я должен показать им всем. Я продолжил бег, борясь за дыхание, игнорируя боль от ран и отчаяние, а упрямое упорство поддерживало движение, когда изнеможение должно было поставить меня на колени.
На следующей прогалине, которой я достиг, меня ждал Хоб В Цепях в окружении своих свинорылых. Он стоял гордо и прямо в мерцающем молочном свете, а его огромная кабанья голова смотрела прямо на меня, когда я остановился на краю поляны. Железные цепи Хоба громко дребезжали, пока он размахивал вокруг себя огромным молотом. Толстая деревянная рукоять была не меньше четырех футов длиной, а сам молот был литой железной болванкой, покрытой коркой из старой засохшей крови и волос. У меня, наверняка, возникли бы огромные трудности просто поднять эту штуку, а Хоб лениво махал им взад-вперед, как будто он ничего не весит. Гигант улыбнулся мне сквозь огромные клыки и издал громкий, глубокий, удовлетворенный звук. Свиноголовые, толпившиеся у его ног, ворчали и визжали вместе с ним, как свиньи в ожидании помоев, которые выльют в их корыто, сдерживаемые только волей хозяина. Они смотрели на меня с жадностью, в глазах не осталось ничего от людей, которыми они когда-то были. Хоб В Цепях двинулся, и они разбежались, чтобы освободить ему дорогу. Я стоял на месте. Он знал, что я не побегу. Отставшая Охота была уже слишком близко. Я должен был пройти через прогалину.
Но даже при этом, я думаю, что он был слегка потрясен, когда я шагнул вперед, направляясь прямо к нему. Он поднял свой огромный молот, жадно ворча, и ждал, когда я буду в пределах досягаемости. Я усмехнулся ему, что, по-моему, вывело его из себя еще больше. Он привык охотиться на жертв, который кричат, рыдают и просят о милосердии. Он решил не ждать, и шагнул ко мне, поднимая обеими руками молот над головой. Свиноголовые, истерично визжа, отступили, чтобы дать ему простор. А я использовал свою самую старую уловку, что вынимает пули из оружия, чтобы вынуть весь воздух из их легких. Свиноголовые как один попадали в обморок, валясь на землю кучей волосатых мешков. Хоб В Цепях качнулся назад, опуская молот, как если бы тот внезапно стал для него слишком тяжелым. А потом он упал на колени, и большая кабанья голова глупо разинула пасть. Я прошел рядом и даже не обернулся, услышав,
