И одновременно не терпит никаких близких контактов. Если вспомнить её биографию, это даже объяснимо. Вероятно, она мужчин как вид терпеть не может. И по мере возможностей способствует их вымиранию. Вот договорись с такой. А придётся, похоже.
— Понятно, — сказал Лапин. — Хороший ответ. А вообще, как я понимаю, это у тебя что-то вроде игры? В тех, кто забредает на болота, ты первой не стреляешь, но загнать их в ловушку можешь?
— Дураков не сеют, не жнут, — буркнула Анна.
— Очень удобная позиция, безопасная, я бы сказал. Ты исподтишка делаешь гадости, как пожелаешь, а стоит ответить — ну, тогда держись. Позиция самовлюблённого инфантила.
— Обычной стервы, — подсказал Тимофей.
Стас поморщился.
— Не встревай. Это приказ.
Пожав плечами, сталкер ответил:
— Тебе виднее. Ты — начальник.
И отошёл в сторону на пару шагов, сел, тоже привалившись спиной к стене, но автомат на колени положил так, чтобы в случае необходимости можно было мгновенно открыть стрельбу.
Вот так-то лучше.
— Я правильно всё определил? — спросил Стас у ведьмы. — Или в чём-то ошибаюсь?
— Хочешь поссориться? — оскалилась та. — Учти, кошка скребёт на свой хребет. Доскребёшься.
Стас шмыкнул.
— То есть ты мне угрожаешь?
— Нет, предупреждаю.
— А когда стреляла по моему ПДА, значит, всего лишь развлекалась?
— Что-то типа того. А если наскребёшь, шутки кончатся. Они и так уже на исходе. Не хотела я так далеко заходить.
Она улыбнулась, не без вызова, но самое главное — легко, совершенно безмятежно.
Стас невольно покачал головой.
Вот как, значит. Получается, девица и в самом деле бедовая. А ведь у него, возможно, осталась единственная возможность не завалить задание. Договориться с ней. Ни одного послания от Толстячка на ПДА Тимофея так и не поступило. Или он путает?
— Зубило, — на всякий случай спросил Стас. — Тебе на ПДА сообщений мне так и не падало?
— Нет, — послышался спокойный ответ. — Если и пойдут, то не очень скоро и не косяком. Видишь ли, мы, сталкеры свои каналы бережём.
— Как это получается?
— Так я тебе и сказал. Нет уж, на подобное мы не договаривались.
— Принципиальный, значит?
— В этом — да, так и есть. Проводить и охранять — подряжался. Больше — нет, да и не стал бы.
— Понятно.
Стас искоса глянул на ведьму.
Вот и получается, что выхода у него иного нет, кроме как попытаться уломать эту злючку. И тут все средства хороши. Причём драться на кулачках он с ней не будет. Это неизбежно обернётся стрельбой, в которой никто сейчас не заинтересован. И что остаётся?
— Подойти поближе можно? — спросил он.
— Нет, — послышалось в ответ.
Твёрдо и очень неприязненно.
Кто бы сомневался? Она сейчас насторожилась, думал Стас. Подозревает, что я попытаюсь ей залезть в душу, и готова этому сопротивляться. Как и каждый обычный человек. Что само по себе неплохо, внушает надежду. Если она сохранила в себе так много человеческого, значит, договориться удастся. Должно получиться.
— Хорошо, не буду, — сказал Стас.
Он присел на корточки, медленно, стараясь не делать резких движений, снял с плеча ружьё и положил на пол рядом так, чтобы его не было видно.
Пусть осознает, что он находится на одном с ней уровне, и пусть не видит, что он вооружён. Это успокаивает.
— Ты меня боишься? — спросил охотник.
— Нет.
Ага, гордость. Хорошее чувство. Вполне человеческое. Как она вообще сохранила его в себе, столько лет прожив в Зоне? Кстати, почему бы не начать именно с этого?
— Отлично. Скажи, ты помнишь, сколько здесь находишься?
— Какое это имеет значение?
— Никакого. Я просто проверяю, насколько у тебя сохранилась память, насколько ты адекватна. У меня, видишь ли, есть к тебе серьёзный разговор.
— А если я его не хочу, этого разговора?
— Боишься?
— Нет.
— Ну, вот и замечательно. А насчёт разговора… ну что ж, если ты его не желаешь, то его и не будет. Вот правда, как ты можешь определить, нравится тебе что-то или нет, если даже ни разу это не попробовала?
— Чего это я не пробовала? — спросила ведьма.
— Разговаривать, — улыбнулся Стас. — Всего лишь произносить слова и слушать, как их произносят другие люди. Вот я, например. Ты сейчас слушаешь меня, когда я говорю об одном. Давай я попробую изменить тему, и мы немного поговорим о другом.
— О чём?
Ага, любопытство. Ещё лучше.
Стас на мгновение повернул голову и быстро взглянул на Тимофея. Тот как раз в этот момент прикуривал сигарету. Лицо у него было спокойное, даже какое-то безмятежное. Главное — встревать в разговор со своими замечаниями он не собирался. Вот и хорошо, вот и славненько.
— У меня к тебе есть очень выгодное предложение.
— Да? Очень?
— Вот как бог свят. Но прежде чем мы перейдём к нему, ответь, сколько ты здесь, в Зоне, уже находишься. Это очень важно для дальнейшего. Сосредоточься, постарайся. Я в тебя верю.
— Да ладно, хватит, — зло улыбнулась Анна. — Нечего мне зубы заговаривать. Знаю я эти подходы и не собираюсь слушать тебя, развесив уши. А насчёт Зоны — сказать могу, но на этом — всё, конец, кина не будет.
— И?
— Что именно «И»?
— Сколько?
— Вот привязался. Два-три года. Нет, больше двух — вряд ли.
Угу. Так он и думал.
— А если я скажу, что десять? — спросил Стас.
— Да ладно, будет тебе, — махнула на него рукой Анна. — Хватит заливать.
— И не думал, — заверил её Стас. — Столько и есть. Не веришь — спроси вон у сталкера. Он соврать не даст. Ты же знаешь, что я, прежде чем ты разнесла из снайперки мой ПДА, успел получить на тебя досье. Там было сказано, когда ты попала сюда. Сообщать вслух не буду. Просто спроси у Тимофея, какой сейчас на дворе год. Потом отними тот, в который ты сюда попала, и получишь искомую цифру.
— Год?
А этот вопрос уже был задан к сталкеру. Он его так и понял. Сделал ещё затяжку, потом не спеша, выпуская дым, назвал, что от него требовалось.
Выждав с полминуты, для того чтобы дать ведьме осмыслить услышанное, Лапин сказал:
— Вот так-то, уже десять лет и получается. Зона дала тебе пристанище и за это забрала время.
