— Честная сделка, — заявила Анна. — Она дала и за это забрала. Обмен называется.
— Кто бы спорил? Я просто хотел сказать, что ты сейчас вполне можешь выйти из Зоны и начать новую жизнь. Все, кому ты была должна, на данный момент мертвы. Мир изменился, и никто тебе не предъявит никаких претензий. Подумай.
Анна криво ухмыльнулась.
— А за тех, кто, встретившись со мной в Зоне, так в ней и остался, меня тоже никто преследовать не станет?
— Обещать не могу, — сказал Стас. — Не имею права. Даже не буду говорить о том, что ты всегда защищалась и что доказать противоположное невозможно. В этом мире бывает всё.
— По крайней мере — честно.
— Врать не собираюсь.
Они встретились взглядами. Глаза у неё были вполне себе нормальные, обычные, человеческие. И многое было в них написано, в этих глазах, как у каждого, хлебнувшего Зоны полной ложкой, но Лапина в данный момент интересовало только одно. И он искомое всё-таки углядел. Надежда. Она мелькнула лишь на мгновение и тут же угасла, но это мгновение было.
— А если не всегда защищалась? Если нападала и убивала без причины?
— Так и было?
— Нет.
— Ну, значит, и суда нет. Главный-то он, твой собственный суд. И его не обманешь.
— А суд других людей?
— Есть такое понятие — презумпция невиновности, — сообщил Стас. — Не ты должен доказывать свою невиновность, а тебе должны доказать, что твои поступки нарушали закон. Впрочем, как я понимаю, уходить из Зоны ты пока не собираешься?
— Нет.
— Это твой выбор.
— Жалеешь, что тут передо мной распинался?
— Нет, не жалею. Думаю, всё сказанное мной ты примешь к сведению. Оно не пропадёт. А вообще-то меня интересовало немного иное. Как я понял, ты способна далеко чувствовать. Слышать, видеть, ощущать присутствие. Ты слышала каждое моё слово, находясь от меня на очень большом расстоянии. Я правильно всё понимаю?
— Правильно.
— А того, за кем я гнался, ты тоже чувствуешь? Ты знаешь, о ком я. Он убил всех находившихся на блокпосту. Просто пришёл и забрал их жизни. И это не первый такой случай.
— Значит, ты — мститель, — спросила Анна, — типа Зорро?
— Практически да, так и есть.
— И теперь желаешь, чтобы я вместе с тобой преисполнилась жажды мести?
Ну, хорошо, если разговор пошёл такой откровенный…
— Неплохо бы.
— А если я откажусь? Если скажу, что на этих людей мне совершенно наплевать?
— Не врёшь?
— Есть ли смысл мне врать? Кто они мне? Кто я им?
— Прежде всего они — люди, такие же, как и ты. А некий контролёр пришёл из Зоны и взял их жизни так легко, словно яблоко с ветки сорвал.
— Здесь это не новость. Здесь жизни берутся очень легко.
— Они не были в Зоне, — напомнил Стас. — Они защищали обычных людей от Зоны.
— Солдаты умерли, выполняя свой долг. Знали, на что идут, когда ими становились.
Они помолчали. Потом Лапин сказал:
— Ты жестока.
— Нет. Это всего лишь жизнь. Каждый выбирает свой путь.
Очень хотелось остановиться на теме «своего пути», попытаться выяснить, что такого выдающегося в проживании на болоте, но этого он делать не стал. Ни к чему ему сейчас были ни ссоры, ни выяснения отношений. Результат ему был нужен. Ищейка, которая выведет его на контролёра. Причём получалось, никто это сделать не сможет, кроме Анны. Так что не стоило её злить. Может — купить?
— Это твоё понимание мира, — сказал Стас.
— Мое, — ответила ведьма.
— А на меня ты охотилась потому, что тебе нужно имущество, оружие, патроны, снаряжение?
— Да.
Ничего у неё в глазах не было живого. У Стаса возникло ощущение, что они принадлежат кукле. Пустые, неподвижные, холодные. Выиграть «в гляделки» нечего и рассчитывать.
— А что, если я предложу тебе гораздо больше? Ящик патронов для винтореза? Пару ящиков тушёнки. Что ещё?
— У тебя они есть?
— Стоит мне сообщить своему руководству, куда их выгрузить, и это будет сделано. Где ты хочешь их получить? Там, где мы впервые встретились? Можешь указать на карте место.
— Они у тебя сейчас есть? Здесь?
— Нет.
— Тогда нам не о чем говорить. Кстати, будь ты сейчас нагружен всеми этими ящиками, это ничего бы не дало. Всё, что у тебя есть сейчас, станет моим после того, как закончится игра. Проще её закончить, чем вступать в сделки.
— Сурово, — улыбнулся Стас.
Не было у него, конечно, повода для юмора. Какой уж тут повод, если потерпел крах и аргументов более не осталось? И всё-таки он улыбнулся. Время ещё есть. Что-нибудь придумается. Не может не придуматься.
— Слышь, ты, ведьма, — подал из угла голос Тимофей, — а ведь ты уже и в самом деле, наверное, не человек? Я так смекаю, ты теперь кто-то типа контролёра или скорее — зомби.
— Оскорбляешь? — оскалилась Анна.
Правда, винторез у неё на коленях как лежал, так и остался лежать.
— Почему бы и нет? — ухмыльнулся сталкер. — Имею право.
— А ты-то сам кто? Тоже живёшь в Зоне и кормишься от неё. Кем ты сам являешься? Как она тебя переделала? Никогда не задумывался? И почему бы тебе, раз уж ты здесь живёшь, не попытаться принять законы этого места?
— О толерантности будешь говорить? — ухмыльнулся Тимофей. — Вот жаль, ты — баба. С вашим братом не дерусь.
— Что, на племя, близкое по духу, рука не поднимается?
Стас крякнул.
Язычок у ведьмы — как бритва. И вообще не пора ли прекратить эту перебранку? А то не ровен час дойдёт до стрельбы.
И ещё…
Мысль, пришедшая ему в голову, была так неожиданна, что он даже пропустил между ушей несколько язвительных реплик, которыми обменялись сталкер и ведьма. Всё равно ничего информативного в них не содержалось. А вот мысль — её следовало хорошенько обдумать.
Кажется, появилась ещё одна возможность воздействовать на ведьму, ещё один способ. Сомнительно, конечно, что получится, но чем чёрт не шутит, когда Бог спит?
Он очнулся от мыслей, и, кажется, вовремя. Сталкер как раз объяснял:
— …А потом, когда мы ловим такую, как ты, то находим два не толстых деревца, нагибаем их верхушки до земли…
— Помолчи, — приказал ему Стас. — Не мешайся.
— Да что там её уговаривать? — ерепенился Тимофей. — Сразу надо пулю в лоб!
— Помолчи, я сказал.
