клинки. И тут…
— Дзинь, бздышь! Дзынь бздышь, дзинь, бздышь!
При каждом таком «бздыщь», вокруг них вспыхивала тонкие голубые плёнки защитных амулета и во все стороны разлетались осколки льда.
Маг! Маг — воздушник бьёт «стреляет» сосульками!
— Ха-арккк! — внезапно со звуком плевка, на наступающую тройку варг шлёпнулось что-то огненное. Какой-то тёмно-красный шар, раскидывающий во все стороны ярко-красные щупальца огня. Однако в этот раз голубая вспышка была только одна. Уши резанул вопль горящих заживо. Чёрная копоть от мечущихся живых факелов. Секунда, и две варги, попавшие под огненный удар — упали. Третья отлетела куда-то в сторону и в бок.
Блин, чё творится! Посреди города, днём, в столице! Это же беспредел! Куда император смотрит?! Внезапно меня опять подхватили под мышки и поволокли. Пока я глазел на битву, сзади ко мне снова кто-то подбежал. Но я уже почти дышу! И сгибаюсь!
Изогнувшись, я ловко лягнул одного из тащивших меня в колено.
— Бл…ь! — прилетело в ответ, и на мою голову хрястнулся кулак. И всё куда-то делось…
Побоище
Глухой тупик из каменных стен домов, в которых нет ни одного окна. В одной из них — большие двустворчатые ворота из толстых досок, с широкими чёрными металлическими полосами. К воротам, торопливо мельтеша спицами колёс, подъезжает большая лакированная карета светлого дерева, запряжённая парой лошадей. Тёмно-красные шторки на окнах её дверей плотно задёрнуты.
— Открывай! — заорал сидящий на облучке возница, останавливая экипаж, — тпру… скотина!
Несколько мгновений тишины и тяжёлые ворота начинают медленно, чуть скрипя петлями, открываться внутрь. В открывшемся проёме становиться виден большой двор, устланный серой каменной плиткой. В конце двора — серый массивный двухэтажный дом, с широкой боковой лестницей. Несколько людей выходят из небольшой круглой башенки у арки ворот и подходят к остановившейся карете.
— Привезли? — спрашивает один из них, задрав голову на возницу.
— Да ваша светлость, — отвечает тот, наклоняясь с сидения, — туточки он.
— Как прошло?
— Да если бы не эти проклятые варги! Выскочили, как демоны, не пойми откуда, да как принялись своими мечами махать! Если бы не магистры, не сносить бы нам головы, ваша светлость! Истинную правду говорю!
— Варги? — нахмурился, ухватившись рукой за подбородок «ваша светлость», — откуда они взялись? Что им было нужно?
— Не знаю, ваша светлость. Кинулись без объяснения и начали рубить. Шестерых зарубили.
— Проклятье! Я же приказывал — без шума!
— Ну, так бы и вышло без шума, если бы не варги. Я его с первого выстрела «глухачём» подстрелил. Упал, как миленький! Мы его уже в карету потащили, а тут эти шлюхи с мечами… если бы не магистры… хана бы нам всем была!
— Идиоты… За вами не следили? Проверяли?
— Не-е! Никого, ваша светлость. Не сомневайтесь!
— А магистры где?
— В карете. Чтобы их не видели.
— Заезжай! Не стой!
— Но, родная! — чмокнув губами, возница дёрнул вожжи.
Варга, осторожно выглядывая из-за угла переулка, проводила внимательным взглядом въезжающую во двор карету. Дождавшись, пока ворота закроются, она обернулась к двум подругам у неё за спиной. Их частое и торопливое дыхание говорило о том, что они недавно быстро бежали.
— Я знаю это место, — сказала она, тоже быстро дыша, — это особняк принадлежит белому ордену. Во дворе я насчитала двенадцать человек с оружием. В доме могут быть ещё. Плюс трое у ворот. Плюс маги. Для троих это слишком много. Нам нужна помощь.
Варги согласно кивнули.
— Тогда так. Я остаюсь наблюдать. Ты, — она ткнула рукой в одну из напарниц, — бежишь за помощью к нашим. Доложишь Эсте. Ты, — ткнула она в другую, — мчишься к магам, в их главную канцелярию. Сообщаешь, что совершено нападение мага. Пусть начинают шевелиться. По дороге заскочи в университет, он будет у тебя по пути. Подними тревогу там. Может там быстрее среагируют. А то пока из канцелярии доберутся…
Варга быстро выглянула за угол.
… Всё понятно? — спросила она оборачиваясь.
Два кивка в ответ.
— Тогда — бегите! Я здесь. Жду. Живо!
Прихожу в себя от того, что кто-то с размаху плеснул мне в лицо водой.
Энергичная побудка! Не торопясь открывать глаза, оцениваю ощущения, которыми тело щедро делится с мозгом. Болит колено, ушибленное о камни, болят мышцы живота и кишки, отбитые стелой, болит правая сторона головы. Похоже там неплохой шишак. Жжёт запястья и щиколотки… И вообще… Лежу на чём-то плоском, твёрдом, неудобном и страшно холодном.
— Давай, давай! Открывай глазки!
С трудом разлепляю мокрые веки, несколько раз шлёпаю ресницами и встречаюсь с ледяным взглядом двух прозрачных глаз. Мужик. Лет пятьдесят. Плотный. На голове лысина, с венчиком остатков волос вокруг блестящей верхушки. Ухмылка в правом углу рта. Мгновенно отличаю диссонанс между ухмылкой и выражением глаз. Нехорошее такое несовпадение. Готов сожрать хвост Сихота… если он не садист!
Мужик одет в дорого выглядящий костюм, не выпадающий из моды местной знати. Ага, делаю вывод я и перевожу взгляд за незнакомца, оглядывая помещение. Низкий каменный потолок, каменные стены, три масляных светильника… Склеп какой-то… или подвал. Кроме нас двоих никого больше нет. Ещё я прикован за руки и ноги к холоднющей каменной плите.
— Нравиться? — насмешливо спрашивает он, видно заметив, что я осматриваюсь.
— Сыровато, душновато и ложе жёсткое…
— Иш ты! Дворянская косточка. Жёстко ему! Ха! А ты знаешь, на чём лежишь?
— Без понятия.
— Это «камень слёз». Такой же, как у твоих магов. Слышал о нём?
Я озадачился. Сей артефакт был штукой известной. В университете о нём часто рассказывали в плане, что все «нехорошие, ленивые, не сдавшие зачёты студенты и нарушившие клятву маги — заканчивают на «камне слёз». Говорили, что если провести на нём сутки, способность к магии утрачивалась навсегда. Артефакт был своеобразной «плахой», превращающей магов в простых людей. А что может быть ужаснее, чем такое превращение в обычного человека? Вот и рыдали, привязанные к нему, прощаясь со своим могуществом. Поэтому и «камень слёз»… И вот я лежу, прикованный к этой хрени! Совершенно не рассчитывал на встречу с ней. Сихотовы копыта! Итак, магия куда-то делась, так ещё и к «пылесосу» прикрутили! Что за дикая чушь твориться вокруг меня?
— А чем, собственно, обязан, столь жестокому обращению с собой? — интересуюсь я, пытаясь провернуть запястья в кандалах, — мы ведь вроде даже не знакомы?
— Ха-ха, остряк! «Жестокое обращение»! По тебе вообще — костёр плачет. Раньше так бы и вышло.
— Так вы что, из этих, что ли? Борцов за свет?
