какого-нибудь другого демона? Может, если я эльфийка, то получится пообщаться ещё с кем-то, кроме этой недоросли? Призвал. Но как говорится — «что такое не везёт и как с этим бороться»? Из пентаграммы на меня вновь таращился Уртриш. Причём на этот раз в образе демона. Ну конечно, он же подделывается под вызывающего! Убожество…
— Привет, красавчег! — развязно поприветствовал я его, делая «ручкой».
Тот в ответ ошарашенно замер, видно пытаясь сообразить — что происходит?
— Что же ты молчишь? — усаживаясь на «облачко» и закидывая ногу за ногу, насмешливо произнёс я, — давай, соблазняй меня! Богатствами там, всякими, властью безбрежной. Может, любовь предложишь? Внеземную…
Стоит — молчит истуканом. Только что рот не открыл.
— У тебя в голове — потрескивает, — ехидно говорю я, после минуты молчания, — ну уж скажи чего- нибудь, болезный, коль пришёл!
— Ты же мужиком был… — наконец выдавливает он.
— Всё течёт, всё меняется, — философски говорю я, поднимая глаза к небу, — всё — кроме тебя в пентаграмме!
Короче — избавится от него мне не удалось, но я его предупредил, чтоб он запасся камнями. Мне они потребуются в ближайшее время. Если с первой ватагой разбойников меня «пробило» на гуманизм, то со второй шайкой этот номер не прокатил. Мне нужны камни! Хватит человеколюбия!
— С тебя десять камешков, — сообщил я, едва Уртриш появился в пентаграмме в образе демонессы.
— А где… — начал тот, глянув, на пять тел у его ног, и уставившись на мои ноги.
— Уехала она, — перебил я его, — по делам! Слушай, давай не будем разводить словесности! Мне уже жуть как остохренел этот мокрый лес, эти бесконечные беседы с облаками и деревьями. Я не эльф. Я хочу, хоть в какую-никакую, но цивилизацию! Забирай этих пятерых неудачников, отсчитывай мне десять камешков и давай, до следующего раза! Когда я буду в состоянии вести долгие разговоры!
Мой торговый партнёр пристально посмотрел мне в глаза, хмыкнул, чуть пожав плечами, достал мешочек из красной ткани и высыпал на ладонь всё, что в нём было. Отсчитал десяток камней, положил их обратно. Остальные камни он спрятал куда-то в карман.
— Десять, — сказал он, кладя мешочек на землю.
Я кивнул.
— Удачи, — на прощание сказал Уртриш, исчезая вместе с разбойниками.
— И тебе, — ответил я, уже в пустоту, — она нам всем нужна…
В зелёных лучах гаснущей пентаграммы, на земле, лежал маленький красный мешочек.
Интересно, сделал он мне какую-нибудь гадость, или нет? — подумал я, разглядывая его издали.
Но ничего аномального, мне обнаружить не удалось.
«Хорошо. Продолжаем сотрудничество», — подумал я, нагибаясь за ним.
— Нет, госпожа маг! Пощадите! Молю всеми богами! Не-ет! Нет! А-а!
Распятый на дыбе заключённый забился, дёргая руками и настолько, насколько позволяли ему верёвки. Его бледное лицо с вытаращенными глазами было перекошено страхом, открытый рот, с гнилыми зубами, исторгал вой ужаса, эхом отражавшийся от низкого каменного потолка и стен, резко отдаваясь в ушах.
Перед дыбой, в длинном чёрном плаще до пят, с откинутым на спину капюшоном стоит Стефания. В её правой, поднятой и развёрнутой ладонью вверх руке, клубится небольшое тёмное облачко. Залитые тьмой глаза поблёскивают, отражая свет масляных ламп на стенах. Позади и немного сбоку от Стефании стоит её учитель — магистр Николас, тоже, в чёрном плаще до пола. Он контролировал процесс.
— И долго мы будем ещё слушать его вопли? — поинтересовался он, видя, что его подопечная замерла и не двигается. В интонации вопроса было слышно недовольство.
Стефи не ответила. Тёмное шарообразное облачко проклятия всё так же неспешно вращалось над её неподвижной ладонью. В этот миг она размышляла о том — как всё «цепляется» одно за другое, создавая цепь вроде случайных событий, но которые, в итоге, становятся жизнью. И изменить в этой цепи уже ничего нельзя. Ничего… Письмо, обнаруженное под дверью, вызвало желание отомстить. Желание превратилось в просьбу — обучить проклятиям. Но обучение невозможно без практики. И вот она стоит в пыточной городской тюрьмы, а перед ней визжит от страха выделенный «на опыты» заключённый.
«Если я ошибусь, то, вполне возможно, я его убью, — подумала Стефи, глядя на извивающегося на дыбе человека, — убью, смотря ему прямо в глаза. Не в бою, не защищая свою жизнь, а так… ради опыта. Ради того, чтобы стать магом… Это бесчеловечно! Я ведь не убийца! Но если я сейчас этого не сделаю, то я так и останусь — никем!»
Перед внутренним взором девушки замелькали картинки: ухмыляющаяся Алистера, кричащая на неё императрица, внимательный взгляд Хайме, болтающие за кустом сплетницы…
«Я не могу быть — никем!» — с отчаянием выкрикнула про себя Стефания, — «со мною должны считаться, я должна иметь что-то, с чем могу бороться за себя, защищать тех, кого люблю! Это правильно. Но… получается, что для этого я должна стать… палачом»
Стефи обернулась на магистра. Николас, наклонив к плечу голову, ответил ей заинтересованным взглядом. Похоже, он понял, какие мысли обуревают его студентку, и чем вызвана задержка. Магистр молчал.
«Нет! Он в своё время сделал выбор. Свой выбор. А я должна решить за себя! Сама!»
Стефания вновь обернулась к воющему заключённому. Выгнувшись дугой, насколько получилось, тот выл на одной ноте, задрав подбородок. Изо рта текла слюна, и от него пахло мочой, помоями и давным- давно немытым телом. Окинув его взглядом, девушка заговорила сама с собой:
«Разве он стоит моего будущего?»
«Ему больно и страшно».
«Он вор. Он воровал».
«Он страдает. Он живой».
«Всё равно его казнят. Или отправят на рудники. Оттуда не возвращаются»
«Но его смерть будет не на твоей совести. Палач не может быть целителем».
«…»
«Палач не может быть целителем»
«Наверное, мне придётся отказаться. У меня ничего не получается!»
«Отказаться от мечты помогать людям? Вместо этого убивать их?»
«Я должна хоть кем-то стать! У меня нет выбора!»
«Выбор есть всегда!»
Секундная пауза. Закончив спорить сама с собой, Стефания глубоко вздохнула, закрыла глаза и приняла решение.
Тёмное облачко стремительно метнулось из разжавшихся пальцев к телу заключённого, ударив его в грудь. Дикий крик резанул по ушам и оборвался, замерев на высокой ноте. Выгнутое дугой тело обмякло, косо повиснув на удерживающих его верёвках.
«Убила!»
— Слишком много силы вложила, — спокойно произнёс Николас, глядя на труп, — твоя обычная ошибка — неумение контролировать силу. Ещё не стоит думать о посторонних вещах, когда творишь заклинание. Концентрация и ещё раз — концентрация! Вот твой путь к успеху!
Магистр нравоучительно поднял вверх указательный палец. Стефи, закусив нижнюю губу, расширенными глазами смотрела на тело.
«Убила, убила, убила…» — уколами пульсировала в её мозгу единственная мысль.
— Нужно будет поработать ещё, — повернулся к своей студентке магистр, — чтобы в следующий раз, проклятие немоты вызывало немоту. А не смерть…
«Следующий… раз? Ещё раз? Ой, мамочка! Я больше не смогу! Не смогу!»
Стефи почувствовала, что ещё мгновение и у неё начнётся истерика.
