— Здравствуйте, тетя Нина! — разом сказали Толик и Сережа.
Егорка тем временем с интересом оглядывал крепенького, опрятно одетого мальчишку. Вроде вместе приехали. Значит, это…
— Ты — кто? — спросил Егорка.
— Владика не признал! — улыбнулась тетя Нина. — Знакомьтесь!
Егорка больно стиснул пальцы Владика.
— Бег, прыжки, борьба, шахматы?
— Чего? — не понял Владик. — A-а, каким видом спорта занимаюсь? И бегаю, и прыгаю. В футбол играю.
— Подходяще, — сказал Егорка.
Пока происходил этот короткий разговор, пока знакомились с Владиком Толик и Сережа, Наташа успела отдать матери цветы, вытерла слезы, а косу с пышным белым бантом, длинную, туго заплетенную, искрившуюся на солнце красивую косу, она легким движением руки переместила со спины на грудь.
— Очень рада, — чуть-чуть присела Наташа и протянула гостю мягкую белую ладошку.
Возможно, Владик и обратил бы внимание на красивую Наташину косу с белым бантом, но он посмотрел на ее шелковый пионерский галстук — будто на торжественный сбор дружины явилась — и вдруг подумал: «А почему они все в галстуках? Сейчас же каникулы…»
До поселка ходил автобус. Но ждать его не стали: велик ли путь, два километра!
— Соскучилась, будто год не была дома! — сказала тетя Нина и сняла туфли. — Хорошо-то как! Земля теплая.
И Наташа с удовольствием бы пошлепала босиком, но ей не хотелось снимать свои красные босоножки. Всего третий раз надела.
Владик шел налегке. Его сумку нес Егор. Встречавшие отобрали вещи и у тети Нины. Она шла, размахивая туфлями, с удовольствием нюхала Наташин букет цветов, спрашивала о доме, улыбалась. Владику было немножко обидно, что она уже не смотрит на него, не разговаривает. То ли дело в вагоне: говорила только с ним, шутила, заботилась — то чаю предложит, то пирожок. И тетя Нина словно услышала его мысли.
— Владик, Владик! — обернулась она к нему. — А вон и озеро показалось. Видишь голубое какое? Искрится.
Справа, за березовой рощей, открывался широкий синий простор воды.
— Красиво, — сказал Владик. — Как Черное море.
— А ты помнишь это озеро? — спросила тетя Нина. — Боже мой! Егорка, да он совершенно ничего не помнит!
— Почему, — возразил Владик. — Я вас помню. И шоколадные колбаски помню. Вкусные.
— Как-нибудь сделаю, — пообещала тетя Нина.
— Вчера щит повалили, — поглядев на озеро, сумрачно проговорил Егорка. — Злые, как хунта.
— Все воюете?.. Вот какой он у меня воин, — снова обернулась тетя Нина к Владику. — Отдыхать бы спокойно, на то и каникулы, а они воюют.
Владик не совсем понял: осуждает она ребят или, наоборот, гордится. Пожалуй, все-таки гордится.
— А что это за щит? — спросил Владик.
— Природу охраняют, — объяснила тетя Нина. — Воду чтобы в озере не грязнили.
— Неправильно на щитах мы пишем, — вмешалась в разговор Наташа. — Надо не так писать. Мы с папой придумываем.
— Ты не устал? — спросил Владик у Егорки. Ему было совестно, что тот так долго несет его увесистую сумку. — Давай я теперь.
— Сколько правой жмешь?
— Не знаю. Не пробовал, — ответил Владик.
— Килограммов… тридцать пять. — Егорка оценивающим взглядом окинул невысокую фигуру Владика. — А я — сорок шесть.
Это означало, что сумку Владик не получит. Егорка лишь сменил руку — нелегкая все же сумка.
— А драться умеешь?
— С кем драться?
— Есть такие… — Егорка не захотел вдаваться в подробности. — Толик, — обратился он к худощавому, с золотистыми, как подсолнух, волосами, — теперь сил в нашем отряде прибавилось.
— Что у вас за отряд? — снова поинтересовался Владик. — Не свободных пиратов?
— Каких еще пиратов? Обыкновенный отряд.
— Пионерский?
— Ну, пионерский, — не стал возражать Егорка. — Конечно. Ты ведь тоже пионер?
— Еще в третьем классе принимали, — сказал Владик. — А почему вы все в галстуках? Сейчас каникулы.
— Хотим — и носим! — словно сердясь, ответил Егорка.
Наташа с укором покосилась на брата и спросила Владика:
— У тебя пятерки есть?
— Есть.
— По каким предметам?
— У меня все пятерки, — сказал Владик.
— Теперь сам неси. — Егорка опустил сумку на землю. — Тяжелая. Кирпич, что ли, положил?
— Дайте мне, — обернулась тетя Нина.
— Э, э! — категорически запротестовал Егорка. — Такой номер не пройдет! У нас четверо мужчин. Справимся.
— Вообще-то, конечно, — легко согласилась тетя Нина. — Такие богатыри!
Худенький, золотоволосый «богатырь» Толик улыбнулся:
— Я сегодня десять минут делал зарядку.
— Мужчины! Богатыри! — засмеялась тетя Нина. — Пожалуй, приготовлю вам сегодня колбаску. Шоколадную, с орехами.
— Вместе будем готовить! Вместе! — запрыгала от радости Наташа.
— Тогда прибавим шагу! — проговорил Егорка и отобрал у Толика тяжелый портфель матери.
Дядя Ваня
Когда с главной улицы, вдоль которой тянулась шоссейная дорога, свернули в проулок, тогда Владик окончательно понял, как смешон был его недавний вопрос о трамвае. В глаза сразу же бросилась рыжая собака: горячась от солнца, она дремала в тени лопухов, росших у забора. Чуть дальше, на травяном островке, ватными комочками пестрело суетливое цыплячье семейство во главе с еще более рыжей, чем собака, курицей.
Дорога в проулке была немощеная. Вероятно, детище двадцатого века — автомобиль — ещё не стал здесь полным хозяином. Однако следы его уже виделись всюду — и отпечатки шин на укатанной колее, и широкие ворота гаражей, то у дома с решетчатой оградой, то у дома с голубым забором.
А вот и само оно — лакированное чудо цивилизации. Из голубых ворот дома, зеленую крышу которого венчала высокая телевизионная антенна, выехала дымчатого цвета «Лада». За рулем ее сидел грузный, словно отлитый из бетона, с насупленным лицом мужчина.
Все посторонились, и машина, покачиваясь, важно проехала мимо.
— Витькин отец! — испуганным шепотом сказал Толик. — Чего ему здесь надо?
— От Федорина, — сказал Егорка. — Не знаешь, что ли! Приятели! Вместе ездят в город клубнику продавать. У них самая лучшая клубника. Чуть не с куриное яйцо ягода.
— Ах, глупая! — смотря вслед удалявшейся машине, пожалела Наташа. — Надо было встать вот
