— Все три. Рядышком! — горячо подтвердил Сережка. — Будто нарочно воткнуты. А для чего они там, в огурцах? Если бы в помидорных кустах — понятно. А огурцы по земле стелятся.
— Может, и раньше там стояли? — опять усомнился командир.
— Раньше я не видел.
— Может, не замечал просто?
— Ну да, не замечал! Каждый день мимо их забора хожу. Заметил бы.
— А Витьки не видно там?
— Как же, оба, с Петром. В шашки дуются.
— Ты ничего не спросил?
— У него спросишь! Я только остановился, рот разинул, а Витька кулак показал: «Чего, шпионская каланча, выглядываешь?»
Егорка почесал затылок:
— Посмотреть бы надо.
— Посмотришь! Ихний Рекс почище самих хозяев. Как только цепь не рвется! Недаром говорят: собака — зеркало хозяина.
Вскоре пришел Толик. Наташа, помывшая посуду, тоже была тут, в сарае, и вместе со всеми обсуждала удивительную, просто невероятную Сережкину новость. Если, конечно, предположить, что палки в Витькином Огороде те самые, которые Егорка лишь несколько дней назад затесал топориком.
Хуже всего томиться неизвестностью. Решили пойти к Витькиному дому, может, повезет — удастся узнать правду. Какой ни противный этот надутый важностью Витька, но все же понапрасну подозревать его в таком гадком деле не годится.
Все было, как сказал Сережка. Три кола, метра по полтора высотой, стояли, воткнутые в грядку с огуречными плетями. По длине колья вроде такие же, как и те, к которым прибивали фанерные щиты. И вверху что-то темнеет. Не дырочки ли от гвоздей? Но, может, и не дырочки, а просто грязь? Поближе посмотреть бы, в руки взять…
Да как это сделать? Во двор войти? А Витька? Вон, за столиком вместе с Петром сидит. Заметили, уставились! И Рекс еще ихний. Точно, как бешеный, на ошейнике готов удавиться. Но собака, в общем, ерунда, только страху да лая много, не достать ей своими зубищами — цепь на проволоке закреплена, не пустит.
А что, в самом деле, почему не зайти? Не огурцы же воровать собрались — на колья только взглянуть. Егорка подошел к калитке, повернул торчавшую ручку. Подалась ручка, а калитка — ни с места. Егорка даже плечом надавил — где там, на замок заперта… А если через верх перемахнуть? Хоть и высокая калитка, да что стоит перемахнуть! Ухватиться за доску, подтянуться, ногу закинуть…
Долго раздумывал — от столика со скамейкой, что были врыты под грушевым деревом, к калитке уже спешил Витька.
— Чё, чё рвешься?
— Открой, — глухо сказал Егорка.
— А этого не хочешь! — В промежутке между досками забелел увесистый Витькин кулак.
— Можешь ты на минуту открыть? Слышишь?! — Егорка изо всех сил затряс калитку.
Не очень эффектно это получилось — калитка была крепкая, но хозяин сердито прикрикнул:
— Но, но! Потише! Кулаки, что ли, чешутся? Подраться захотелось?
— Катись ты со своей дракой! Не бойся, отопри. Я только посмотрю и уйду.
— Петро, — обернулся Витька к дружку, — глянь, смотритель явился! Всю шайку привел!
— А мы и не собираемся входить! — дернула плечом Наташа и перекинула косу с голубым бантом на грудь. — Мы здесь подождем.
— Петро, чё она сказала?
— Там, сказала, обождут, — ухмыляясь широким лицом, перевел дружок.
— Чего обождут?
— А я откуда знаю!
Сережка, первым затеявший весь этот сыр-бор, не выдержал:
— У тебя, Витек, здорово роль Иванушки-дурачка получается. Только все-таки скажи, откуда те колья у вас взялись?
— Какие колья?
— А вон, на грядке. Три штуки.
— Дурила! Столб осиновый! Каланча в галстуке!
— Обзывай, обзывай. Сколько влезет. Только признайся: вчера ведь их не было?
— Знаешь, — вдруг заорал Витька, — я вот колом этим по твоей дурной башке! Чтоб не трепал, чего не знаешь. Сто лет они там стоят!
— Ха-ха, сто лет! — Сережка победно засмеялся. Тогда объясни: для чего они на грядке стоят? Огурцы держат?
— Ты откроешь?! — Егорка снова потряс калитку.
— Вот-ка, выкуси! — Витька показал кукиш.
— Ну, гляди, йогом не плачь! — Егорка с разбега подпрыгнул, ухватился за верхний брус и через две секунды уже сидел на калитке. Ноги он свесил во двор и, видимо, собирался спрыгнуть вниз. Но еще не решался.
— Думаете, вас двоих испугаюсь! — подбодрил он себя.
— Прыгай! Давай!
Витька подбежал к метавшейся с лаем овчарке и спустил ее с цепи.
Собака рванулась к калитке, и Егорка едва успел подобрать ноги. Соотношение сил теперь было не в его пользу.
— Ладно, Витек, мы еще про эти колья поговорим с тобой! — сказал Егорка и спрыгнул вниз, на улицу.
Пленник
Толик был взят в плен в девятом часу утра.
В половине восьмого он позавтракал с сестрой, потом нарвал и нарезал курам травы, достал из гнезда четыре тепленьких яйца и отнес их на кухню. А для сестры, затеявшей стирку, натаскал из колонки целый бак воды, за что сестра пообещала купить ему мороженое.
Во дворе Толик попасся на кустах красной смородины и, когда до оскомы во рту насытился кисловатоострыми ягодами, посмотрел на солнце, неярко светившее сквозь белесую облачную хмарь, и решил, что можно отправляться к Егорке. Интересно, написала Наташа новый щит или не стала писать? Вчера спор вышел. Егорка убеждал, что обождать надо со щитами. Если разбой все-таки Витька учинил, то и новые щиты порушит. Знает он вредный Витькин характер. А Наташа доказывала, что не порушит, теперь побоится. «Упрямая Наташа!» — с одобрением улыбнулся про себя Толик. Улыбнулся и вздохнул: она-то упрямая, своего добьется, а вот он… Расхвастался ребятам, что каждый день зарядку делает, а сам… И сегодня не делал. Воду таскать — это все-таки не зарядка.
Толик сбросил рубашку и, оставшись в майке, по всем правилам — ноги на ширину плеч, руки отвел назад — принялся выполнять первое упражнение.
Лишь три раза успел он присесть и глубоко выдохнуть носом воздух — у калитки скрипнуло, над головой колыхнулась проволока, и колокольчик, прикрепленный на углу стены, тихо звякнул.
У Толика, гордого от сознания, что заставил себя делать зарядку, и в мыслях не было чего-то опасаться. Звонят? Что ж, сейчас посмотрит, кто пожаловал.
Распахнул, ничего не подозревая, калитку — там двое, Витька и Петро. Екнуло сердце у Толика.
А Витька уже за руку его взял.
— Привет, Толик-Кролик! Поговорить надо.
Петро сомкнул пальцы на другой его руке. Будто под стражу взяли.
