матроны Пульхерии сильно угодил старому куриалу, определив ему на постой князя франков Меровоя. Про этого варвара говорили, что он прямой потомок языческого бога. Очень даже может быть. Ибо Меровой резко отличался от прочих вождей как внешностью, так и поведением. От его рослой фигуры и длинных, едва ли не до пояса волос исходила магическая сила. Так, во всяком случае, уверяли сами франки. А Асканию оставалось только поверить им, после того как князь Меровой поднял на ноги его безнадежно захворавшего внука. Слух о чародее, исцеляющем больных, распространился по всему Арлю, и к дому куриала Аскания потянулись сотни страдающих людей, чтобы хоть краем глаза увидеть чудесного князя и, если повезет, прикоснуться к его волосам, исцеляющим все недуги. Дукс Ратмир только посмеивался над легковерием простодушных горожан, но, между прочим, подтвердил, что князь франков был зачат при чудесных обстоятельствах и стал ярманом при содействии богини Лады, с которой вступил в любовную связь.
– С богиней? – ахнул Асканий, не веря собственным ушам.
– Вот ее знак, – показал захмелевший дукс куриалу свой перстень. – Знак ее расположения ко мне. А ты еще спрашиваешь, Асканий, почему меня любят женщины. Да ни одна из них не посмеет отказать любимцу Великой Матери.
Увы, высокородный Ратмир оказался прав в своем непомерном самомнении. Перед его чарами не устояла замужняя дочь куриала, навлекшая тем самым позор на седую голову отца. Впрочем, как вскоре выяснилось, Асканий переживал напрасно. Горожанам было не до почтенного куриала и его дочерей. Весь город сошел с ума в ожидании конца света. Иные взывали к Богу, другие пускались во все тяжкие. Количество матрон, забеременевших от варварских вождей, не поддавалось никакому учету.
– А тебе станет легче, если я достанусь гунну? – дерзко ответила отцу красавица Корнелия. – Мы, матроны, должны вдохновить своих защитников на противоборство с силами ада, хлынувшими в благословенную Галлию.
– Это тебя дукс Ратмир надоумил? – нахмурился Асканий.
– Нет. Великая Мать.
В Галлии и без северных варваров хватало язычников, немудрено, что не только женщины, но и мужчины вспомнили о старых, ушедших, казалось бы, в небытие культах. По городу шли упорные слухи о человеческих жертвоприношениях старым богам. Епископ Арля Еремий напрасно взывал к своей обезумевшей от страха пастве. Мудрого старца если слушали, то очень немногие. И среди этих немногих был куриал Асканий, твердый и последовательный почитатель распятого Христа. К Нему он взывал в своих горячих молитвах и, судя по всему, был услышан. Бесчисленная армия, собранная префектом Аэцием, наконец-то покинула Арль и его окрестности. Разумеется, Асканий, как и все прочие горожане, желал сиятельному Аэцию только победы, но победы во славу Христа, а не на пользу разгульных языческих богов.Две армии встали друг против друга неподалеку от города Труа на широкой равнине, получившей название Каталунской. В центре своего гигантского войска сиятельный Аэций расположил закованных в железо конных аланов рекса Сангибана, именно им предстояло принять на себя удар бесчисленной гуннской кавалерии, до сих пор решавшей в свою пользу едва ли не все битвы с римскими легионами. Прошли те времена, когда гунны шли в бой, прикрытые лишь звериными шкурами. Ныне крепости их доспехов могли позавидовать римские клибонарии. К счастью, Аэций не испытывал недостатка в кавалерии. Конные дружины франкских рексов он разместил на левом фланге, готы встали на фланге правом. Клибонариями командовал дукс Ратмир, но их префект решил придержать в резерве, чем вызвал недовольство князя Меровоя.
– Слева над моей пехотой нависает холм, который, по моим сведением, оседлали гепиды князя Родована, – пояснил причину своего несогласия князь франков. – В разгар битвы они могут расстроить наши ряды.
Вожди собрались в шатре префекта Аэция ночью, когда всем стало ясно, что каган Аттила не рискнет двинуться с места до рассвета. Гунны числом превосходили союзную армию, что, конечно же, вселяло тревогу даже в самые мужественные сердца. Рекс Тудор, коренастый мужчина с крупной головой, поросшей жесткими светлыми волосами, уже выразил сомнения по поводу местности, слишком удобной для действия гуннской кавалерии. А вот теперь к нему присоединился и Меровой, к большому неудовольствию Аэция.
– Князь прав, – неожиданно поддержал франка дукс Ратмир. – Мы должны прогнать гепидов с холма еще ночью и разместить там моих клибонариев. Это позволит мне ударить в тыл гуннам, если они потеснят вас с позиций.
Предложение Ратмира показалось Аэцию разумным. Правда, он сомневался, что клибонариям удастся сбить гепидов. Однако князь Меровой пообещал оказать поддержку удалому дуксу и тем снял все вопросы.
– Я надеюсь на вашу стойкость, вожди, – торжественно произнес префект на прощанье. – Силы Аттилы велики, но в этом мире нет непобедимых полководцев. И нет армий, которые невозможно разбить.Клибонарии Ратмира и франки юного Ладорекса, сына князя Меровоя, скрытно выдвинулись к подножью холма, используя темноту и густые заросли. Взлететь на крутой холм в полный конский мах было весьма затруднительно. Гепиды наверняка услышали бы топот и приняли меры, чтобы встретить неприятеля во всеоружии. Именно поэтому дукс Ратмир предложил проделать значительную часть пути пешком, ведя коней в поводу, чтобы у самой вершины сесть в седла. Ладорекс, которому не исполнилось еще и двадцати, не стал спорить с опытным человеком и приказал антрусам спешиться. Всего в ночной атаке на гепидов участвовало более десяти тысяч человек. Но в первой волне, которой предстояло зацепиться за вершину холма, – не более пятисот. Все сложилось даже более удачно, чем предполагал Ратмир. Гепидов слепили костры, которые они развели в своем стане, а потому появление всадников из ночи повергло их в ужас. Ратмир и Ладорекс сразу же бросили своих людей на роскошные шатры в самом центре стана, справедливо полагая, что именно там расположились вожди. Возможно, даже сам князь Родован, с которым дукс мечтал встретиться лицом к лицу. Увы, гепиды опомнились раньше, чем клибонарии успели добраться до шатров. Ратмир глазом не успел моргнуть, как его окружили конные и пешие враги. Пришлось дуксу пустить в ход меч, дабы спасти свою жизнь, повисшую на волоске. Родована он увидел в самый разгар злой сечи. Князь гепидов послал своего коня через костер и едва не снес голову своему старому знакомцу.
– Ратмир! – опознал Родован смертельного врага.
– Рад тебя видеть, князь, – не остался в долгу дукс и обрушил свой меч на голову другого настойчивого варвара, едва не оборвавшего его жизнь. Варвар покачнулся и повалился на шею собственного коня.
– Ладислав! – в ужасе крикнул юноша в красном плаще, показавшийся Ратмиру смутно знакомым.
Увы, до князя Родована дукс добраться так и не смог. Помешали клибонарии и антрусы второй волны, захлестнувшие вершину холма. Гепиды не выдержали нового удара и дружно хлынули вниз на равнину. Преследовать их Ратмир не стал. В сгустившейся перед рассветом темноте можно было запросто поломать либо ноги коням, либо себе шеи.
– Ты убил моего брата, – услышал вдруг дукс сдавленный голос за спиной и резко обернулся.
Глаза Ладорекса горели ненавистью, а длинные пальцы крепко сжимали рукоять тяжелого франкского меча. Ратмир наконец вспомнил, где он видел юношу в красном плаще, так огорчившегося гибели настойчивого варвара. Это был Сар, младший сын Кладовоя.
– Мне очень жаль, княжич, – вздохнул Ратмир. – Но на войне нет братьев, а есть только союзники и враги. Ладислав сын Кладовоя сражался как мужчина и пал как воин. Мир его праху. А мы с тобой дожили до рассвета. Но доживем ли до ночи – не знаю. Спрячь меч, Ладорекс, сейчас не время сводить счеты.
Ранним утром конные гунны атаковали аланов рекса Сангибана. Ратмир, наблюдавший за этой атакой с холма, ужаснулся численности наступающего врага. Аланы тоже разогнали скакунов навстречу вражеской коннице. С правого фланга их поддержали конные готы рекса Тудора, с левого – франки Меровоя. Пехотинцы, выстроившиеся в гигантскую фалангу за их спинами, ждали своего часа. Первая гуннская волна не смогла прорвать ряды союзной кавалерии, но на помощь ей уже катила волна вторая, еще более мощная. Основной удар ее пришелся не по центру, а по правому флангу, где располагались готы. В рядах готов произошло замешательство. Ратмир увидел, как две тысячи конных готов, прикрывавших пешую фалангу, ринулись на помощь своим. А вел этих отборных всадников сам рекс Тудор. Ратмир опознал его по римскому шлему с султаном, подаренному префектом Аэцием верховному вождю накануне битвы.
– Гепиды! – крикнул вдруг Ладорекс, вскидывая руку.
Гепиды князя Родована, сбитые клибонариями и антрусами этой ночью с холма, сумели перегруппироваться и занять удобное место на противоположном фланге гуннского войска. Именно они сейчас стремительно атаковали дружину рекса Тудора, не дав ей соединиться со своими. Удар князя Родована был неожиданным, а потому успешным. Десять тысяч конных гепидов и франков смешали ряды готов. Ратмир потерял из виду рекса Тудора и почти не сомневался, что он либо убит, либо ранен. Гунны сполна воспользовались растерянностью своих врагов и, прорвав их ряды, ударили по пешей фаланге. В образовавшийся между готами и аланами разрыв ринулась гуннская пехота, почти сплошь состоящая из остготов и венедов, умеющих биться в плотном строю. Гунны шли тупым клином прямо на римских легионеров с целью расчленить фалангу на две части и сделать ее легкой добычей конницы. Франки Меровоя попытались исправить ситуацию, усилив натиск слева.
