Нет нужды ворошить прошлое.
– Возможно, я делаю это не столько для тебя, сколько для себя. Ты ведь знаешь, что мы с Донатой были влюблены друг в дружку с детства. Я так сильно любил твою мать, что, когда она умерла, сам едва не умер от горя и забыл про тебя. Немногие люди любят так, как любили мы. У нас был идеальный брак. Когда после многих попыток появился ты, твоя мать сказала: «Гвилио, у нас с тобой теперь полное счастье».
Я не знал, что у нее были выкидыши.
– Четыре.
У Лукки сжалось сердце.
– Мы мечтали о большой семье. Она была самая любящая мать на свете. А ты был нашим единственным и неповторимым. Она любила тебя до безумия. Я даже немного ревновал. – Гвилио вытер глаза.
Откровения отца огорошили Лукку.
– Я знал Марию еще со школы, и она мне нравилась. У нее от сердечного приступа умер муж. Мы виделись с ней в церкви. У каждого было свое горе, и мы потянулись друг к другу, ища утешения. Двое людей с разбитыми сердцами и с тремя детьми. Мы подумали, что если поженимся, то сможем создать для наших детей прочную семью.
Лукка крепко зажмурил глаза.
– Мы заключили наш союз ради детей. – И Лукка ему поверил. – Сначала было уважение, а со временем я ее полюбил, но не так, как любил твою мать. Она – хорошая женщина и стала надежной опорой для меня и в жизни, и в моем бизнесе.
– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Я к ней прекрасно отношусь.
– Но не сначала. Когда ты уехал в Бари, я ужасно рассердился, потому что не хотел с тобой расставаться. Я боялся потерять и тебя тоже. Смерть твоей матери почти меня убила. Я хотел, чтобы ты был рядом со мной, но чем настойчивее я этого требовал, тем больше ты отдалялся. – Гвилио встал из-за стола и подошел к Лукке. – Ты сможешь простить меня, Лукка?
Лукка был так взволнован, что не мог говорить, а просто обнял отца.
– Это я должен просить о прощении.
Гвилио с силой обхватил сына руками.
– Мы с Марией в субботу собираемся устроить семейную встречу. Помимо семьи будет еще несколько друзей и деловых партнеров. Мы бы хотели, чтобы это стало настоящим семейным праздником для тебя. Как тебе это?
– Папа, я уже сгораю от нетерпения.
Отец зарыдал. Лукка видел отца плачущим только раз, когда врач позвал их в больничную палату, где умирала мать. Но на этот раз это были счастливые слезы.
– Давай проедемся и посмотрим на эту собственность, – наконец сказал отец, вытирая глаза. – Я рад, что ты собираешься что-то с этим предпринять. Хочу услышать, какие у тебя планы. Эта земля как бельмо на глазу. Поэтому-то я и хотел ее продать. Слава богу, что ты вовремя меня остановил.
– Свет падает идеально. Аннабел? Вы сидите на пассажирском месте, одна нога – на земле, вы смотрите на поле подсолнухов, вы в восторге и готовы выйти из автомобиля и побежать среди них. Сможете сделать так, как мне нужно?
Она вспомнила о субботе, проведенной с Луккой на катере. Лучший день в ее жизни. Она была с человеком, который делился с ней своими мыслями и чувствами. Они обследовали на катере песчаные бухточки, наслаждались пикником, Лукка посвящал ее в историю этого края, его средневековых башен и садов, террасами спускавшихся к морю. И еще он рассказал ей о своих фермерских планах. Аннабел это не удивило – она уже поняла, как он привязан к земле. Незаметно разговор перешел на нее, и она стала говорить о своем будущем, о том, что вернется к работе медсестры. Ее глубоко тронули его слова о том, что она обладает двумя редкими, необходимыми качествами – сопереживанием и состраданием.
После того как он принял лекарство, его стало, как обычно, клонить ко сну, поэтому она предложила вернуться на ферму, чтобы он мог лечь в постель. Он выглядел умиротворенным, и она решила, что кошмары не будут его мучить.
Воскресенье стало повторением субботы. Они неторопливо позавтракали, затем снова наняли катер и оправились теперь в другом направлении, чтобы она могла увидеть новые красоты. Лукка лежал на мягком сиденье и получал удовольствие от того, что вырвался из четырех стен. Эти дни имели целебное воздействие на них обоих. Во всяком случае, так думала Аннабел.
– Нужно немного подрумянить щеки. А волосы должны каскадом падать через левое плечо, – давал распоряжения Джованни. – Базилио, видишь, как блестят на солнце пряди? – Базилио кивнул. – Я хочу сделать такой снимок, чтобы на втором плане сверкал Неаполитанский залив. Не двигайтесь!
Аннабел дивилась сочетанию цветовой гаммы в автомобиле: ярко-желтый кузов и кремовые кожаные сиденья. Марчелла выбрала подходящий костюм из белой шуршащей материи: жакет с короткими рукавами и широкие брюки-слаксы с отутюженными складками. Четыре кармана на жакете были оторочены желтой тесьмой. Такая же тесьма тянулась по лацканам и по полочкам жакета. Эмалевые клипсы в форме подсолнухов оттеняли щеки. Все завершали белые открытые туфли с затейливо переплетенными ремешками.
–
Таинственность. Сегодня утром Лукка собирался встретиться за завтраком с отцом. Это происходит как раз сейчас, и Аннабел не терпелось узнать, чем все закончилось. Она попала в чужую семейную жизнь, но надеялась, что этот клубок распутается ко всеобщей радости.
– Синьорина, мне нужна не такая улыбка. Куда подевалась загадочная особа?
Аннабел постаралась изобразить то, чего требовал Джованни.
– Я задумалась о том, как трудно мне будет покинуть Италию.
– Тогда не уезжайте! Я уверен, что Базилио замолвит за вас словечко перед синьором Каведзали, если вы захотите остаться. А теперь улыбайтесь так, как я прошу!
Аннабел сделала все возможное, лишь бы ему угодить. Когда он объявил, что на сегодня съемки окончены, она поскорее вернулась в фургон, чтобы снять наряд и удалить макияж. Переодевшись в юбку и блузку, она попрощалась со всеми.
Базилио напомнил, что следующая фотосессия завтра в Равелло. Аннабел обрадовалась – значит, ей не предстоит долгая поездка. Она села в машину и, прежде чем отъехать, проверила, нет ли сообщений на сотовый. Сердце часто застучало, когда она увидела, что есть – от Лукки.«Мы с папой провели день вместе и осмотрели земельные участки, о которых я вам говорил. Не знаю, как скоро буду дома.
Все обстоит лучше, чем она могла надеяться.
Аннабел выехала на шоссе. Вдоль известняковых скал тянулся Сорренто с похожими на разноцветные детские кубики домами. Полуостров Соррентино – это сплошные красоты, но ехать было жарко, несмотря на кондиционер. Дорога вышла утомительной.
Приехав на ферму, она, чтобы не думать о Лукке, занялась стиркой. Не успела она с этим покончить, как услыхала стук в кухонную дверь. Наверное, опять Фортунато.
–
Ну и ну. Аннабел с трудом могла поверить в случайность визита.
– Да, конечно, – улыбнулась она. – Я попробовала ваши дыни. Очень вкусные. Это так любезно с вашей стороны.
Бывшей подружке Лукки было, по видимости, тридцать с небольшим. Настоящая итальянская красавица с темно-русыми волосами и черными глазами. Наверное, Фортунато появился у нее в девятнадцать – двадцать.
– Может, вы зайдете?
– Если вам не помешаю.
– Я закончила свою работу на сегодня. Входите, пожалуйста. – Она пригласила Челлину в гостиную. – Пожалуйста, садитесь.
– Спасибо. – Она села на розовый диванчик. – Гвилио сказал, что вы здесь одна, и я подумала, что вам, наверное, тоскливо. Мне было бы тоскливо одной.
– После развода я привыкла жить одна.
– Должно быть, очень тяжело жить одной. И грустно. У Базилио в прошлом году умерла жена, – сообщила Челлина. – Вам нравится Базилио?
Аннабел поняла, куда та клонит. Фортунато явно не терял зря время.
– По-моему, все мужчины в Италии очень красивые. А вы так не считаете? – И весело подмигнула Челлине.
– Да, – со смехом согласилась она.
– Расскажите мне о себе и о вашей семье. Мне хочется побольше узнать обо всех вас перед приемом, который Гвилио устраивает в субботу.
Они проговорили минут двадцать, затем Челлина сказала, что ей пора готовить обед. Аннабел она понравилась. Хорошо, что на семейном сборище будет знакомая ей женщина.
Лукка еще не вернулся и не позвонил. Сидеть одной дома ей не хотелось. И она решила пойти погулять. Она чуть не забыла шляпу с широкими полями, которую обычно носила от солнца. Пришлось вернуться.
Наступил вечер. На обратном пути Аннабел купила себе колу и стала подниматься по крутому склону к дому Лукки. Вдруг зазвонил телефон. Это Гвилио!
Она отошла к краю дороги и прислонилась спиной к пальме. Что-то ее ждет?
– Алло?
– Аннабел? Вы темная лошадка, но я вас от всей души прощаю за то, что помогли моему сыну вернуться к мирной жизни.
У нее стянуло горло.
– Вы бы только видели нас в ту ночь, когда он упал в коридоре.
– Он рассказал мне про это.
– Представляю ваше волнение – ведь он вернулся домой навсегда. Где он сейчас? А вы где?
– Все по порядку. – Он засмеялся. – Я завез его на ферму, а я сейчас дома на своей вилле.
Аннабел сжала трубку:
– Все хорошо?
– Лучше не бывает.
– Звучит как музыка для моих ушей.
– Во многом это благодаря вам. Спасибо за то,
