Жако взглянул в окно и сердито заорал:, — Уж и подождать не можете!
И опять зашагал вдоль балки по другую сторону от Клода.
— До чего же здорово работать вот так, без хозяина! Похоже, что мы работаем на себя. Да, и в тот день, когда мы сможем работать только на себя..
Жако незаметно подбирался к доске.
— …Благодаря этой забастовке я понял, как можно работать, когда работаешь не на хозяев, а на себя.
Он сразу умолк, нацелился и изо всех сил ударил ногой по доске. Клод испустил протяжный стон. Доска отъехала от балки на добрый сантиметр.
— Валяй, Жако, не дрейфь! Валяй дальше! — крикнул Клод.
Тогда Жако сжал кулаки, стиснул зубы и, задержав дыхание, принялся колотить ногой по доске. После пятого удара она оторвалась от балки.
Клод был отброшен назад. Он лежал теперь на спине, раскинув руки, как распятый, ноги его нервно подергивались.
Доска валялась на цементном полу. Рука Клода была вытянута и по — прежнему пригвождена к ней. Пальцы были растопырены, И посередине ладони, точно, острие кинжала, блестел конец гвоздя.
Жако упал на колени. С бесконечными предосторожностями он взял Клода одной рукой за запястье, а другой за указательный палец и потянул.
— Нет, Жако, не трогай! — крикнул Клод. — Оставь меня! Понял? Я сам.
Жако отодвинулся. Клод по — прежнему не открывал глаз. Нос его блестел от пота. Парень шумно выдохнул воздух, как это делают боксеры, сжимая зубами назубник. Около ушей выступили, заходили желваки. Нижняя губа выпятилась и закрыла верхнюю. Пальцы на пригвожденной руке стали по очереди сгибаться, не переставая дрожать: сперва большой палец, за ним указательный, средний, безымянный и мизинец. Вдруг Клод сразу все их разжал, и рука продвинулась на сантиметр вдоль гвоздя. Клод с полминуты лежал в полной неподвижности, вытянув растопыренные пальцы. Потом большой палец задрожал и начал сгибаться, за ним остальные: указательный, средний, безымянный и мизинец. Кончик среднего пальца дотронулся до гвоздя и тихонько ощупал его, словно лаская. Клод вздохнул. Жако посмотрел на его лицо. Оно все было покрыто потом, но не обычным потом, равномерно растекающимся по коже… У каждой поры висела капелька, и казалось, все лицо усеяно прозрачными бородавками. Клод опять шумно задышал носом. Зубы скрипнули. Мышцы шеи напряглись, словно натянутые канаты.
Тут Клод сделал всего лишь одно движение.
Всего лишь одно движение, но в нем участвовали пальцы, вся кисть, рука и даже плечо. Одним движением он освободил руку, и доска ударилась о цементный пол. И тем же движением, вернее, продолжая его, он вскочил на ноги без помощи левой руки. Одним лишь движением мускулов шеи и спины.
Встав, он перегнулся пополам, положил правую руку с растопыренными пальцами на левую и открыл глаза.
Как раз посередине ладони правой руки виднелась маленькая красная дырочка. Совсем круглая. Совсем сухая. Клод пристально посмотрел на свою правую руку и увидел, как на ней выступила капля крови. Тут он побледнел.
Жако схватил его под мышки.
— Идем, старина! Живо, в аптеку. Все будет в порядке, ты и не вспомнишь об этом. Факт!
— Скажи, Жако, как, по — твоему, рука у меня не сломана? Говорят, в кисти косточки такие тоненькие.
Они медленно спустились по лестнице, ступенька за ступенькой, с пятнадцатого этажа. Внизу Клоду стало плохо, ноги у него подкосились. И, чтобы сойти с помоста, Жако пришлось обхватить друга обеими руками поперек туловища и легонько подталкивать перед собой. Клод шел, с трудом передвигая ноги; он придерживал левой рукой правую и не отводил взгляда от ладони.
Шарбен, Рыжий, Жюльен, Октав, Мимиль и парашютист сопровождали их в полном молчании, не требуя объяснений. По дороге к шествию присоединялись другие рабочие, но на пороге барака Баро всех их задержал и пропустил лишь молодежь.
Ла Суре уже открыл дверцу белого стенного шкафа, где хранились лекарства. Оставив Клода на попечение Шарбена и парашютиста, Жако подошел к делегату и прошептал ему на ухо:
— Гвоздь проткнул ему руку насквозь, может, и кости повредил…
— Сейчас увидим, парень, — так же тихо отозвался Ла Суре.
— Что нужно делать?
— Лучше всего как следует продезинфицировать ранку, чтобы не было осложнений. А что, гвоздь был ржавый?
Ла Суре приготовил в одной склянке раствор спирта крепостью 90°, а в другой — раствор перекиси.
— Что ты собираешься делать? — спросил Жако.
— Продезинфицирую ранку. Надо, чтобы раствор проник всюду, где побывал гвоздь.
— Хорошенькое удовольствие предстоит Клоду!
— Да, ему придется несладко.
— Я буду около него.
Жако встал слева от Клода, обняв друга за плечи. Раненый не видел, что с ним делают. Шарбен и парашютист, стоя к нему спиной, зажали его руку у себя под мышкой и крепко держали кисть, над которой склонился Ла Суре. Делегат тщательно исследовал рану и объявил:
— Ничего не повреждено!
Вдруг все тело Клода задрожало с ног до головы. Хлопья розовой пены упали на пол. Жако тотчас же заговорил:
— Стисни зубы, старина, это пустяки. Факт! Потерпи одну только минутку — и делу конец, факт!
— Скажи, Жако, что это ты мне говорил, что когда?нибудь мы будем работать только на себя…
— Да, непременно. Не может ведь такая жизнь продолжаться вечно.
— И у всех тогда будет работа, всегда?
— Ну да, и даже народу не хватит, чтобы всю ее переделать. Придется наделать побольше детей…
— Ах, черт возьми! И каждый сможет выбрать себе ремесло по вкусу и учиться в любой школе, сколько захочет?
— Ну да, Клод. Говорят, что все это будет…
Клод перестал дрожать. Шарбен и парашютист, улыбаясь, повернулись к нему. Клод взглянул на свою руку. Она была аккуратно забинтована. Посреди повязки на ладони выступил красный круг, и он постепенно расползался, как чернильное пятно на промокашке. Наконец Клода усадили.
Ла Суре протянул ему пивную кружку, в которую была налита какая?то прозрачная жидкость.
— Что это?
— Водка.
— Ой, нет! Не могу пить спиртного из?за тренировки, ведь я на режиме.
Все засмеялись.
— Не привередничай, — сказал Ла Суре, — ну, глотай, живо!
Клод залпом выпил водку и часто заморгал.
— Ладно, — сказал в заключение Ла Суре. — Мы сейчас же отведем тебя к врачу, одному из наших, он все это обследует, сделает тебе несколько уколов против столбняка, и представление будет окончено.
Клод дважды провел рукой по лбу и спросил:
— Скажи, Жак — Жак — Жако, мне это не поме — ша — ша — ша — ет зани — зани — заниматься бо — бо — боксом?
Он опять стал заикаться. Ребята прыснули со смеху.
* * *
Вечером поезда ходили с интервалом в час. В промежутке между двумя поездами на станции не было
