— Таковы испытания, что ниспосылает нам Господь, — пробормотал кардинал Казароли. — Будем же стойкими перед искушениями дьявола, Святой Отец.
— Да. Надеюсь, вы сможете устоять перед соблазнами.
Альбино Лучиани встал, держа в руке футляр от очков, и принялся размахивать им перед кардиналами. Во взгляде его негодования было больше, чем скорби — то, что он услышал, переходило все мыслимые границы.
— Что вы делали все это время?
— Наша жизнь посвящена благу Церкви, Святой Отец, — строго ответил Вийо.
— Благу Церкви? — гневно переспросил Лучиани. — Да разве нуждается Церковь в том, чтобы ее слуги собирались на шабаши и тайные сборища, кардинал Вийо?! С каких это пор Церковь позволяет своим пастырям объединяться с масонами, кардинал Полетти? Разве Церковь обеспечивает свое процветание процентами с грязного золота на Багамах и прочих оффшорах, монсеньор Марцинкус? И с каких это пор Рим интересуется порнографией, монсеньор Де Бони? А может, кардинал Казароли, мы проявляем благочестие, ввергая страны в пучину гражданской войны?
Каждому из названных хотелось оправдаться, но Вийо перешел в контратаку:
— Святой Отец, это весьма серьезные обвинения!
— Возмутительно! — пробормотал Полетти.
— Клевета! Кто распускает эти слухи? — спросил Казароли.
Папа Иоанн Павел I искоса посмотрел на кардиналов:
— Разумеется, это человек, который достаточно хорошо с вами знаком.
Набравшись смелости, Марцинкус сделал шаг вперед и гневно воскликнул:
— Если Святой Отец не в состоянии узнать поступков, совершенных во благо Церкви, то его, возможно, следует лишить сана!
Именно священник, отвечающий за финансы Ватикана, старый враг Иоанна Павла — еще с тех нор, как тот был патриархом Венеции, — именно он долго разрабатывал план, согласно которому понтифика должны были признать недееспособным.
— Монсеньор Марцинкус, конечно же, способен понять разницу между словами «во благо» и «благовидно»?! — воскликнул понтифик.
Де Бони ухватил Жан-Мари Вийо за сутану и захотел было приблизиться, чтобы попросить прошения:
— Святой Отец… возможно, мы поступали плохо, но из благих намерений…
— Отойдите от меня! — воскликнул понтифик, — если вы действовали по злому умыслу, то вас покарает Бог. А если по недомыслию, то, значит, мои предшественники были слепы. В любом случае, вам придется покинуть прежние посты.
Вийо с ненавистью взглянул на папу:
— Вы этого не сделаете!
— Я завтра же издам распоряжение, чтобы вас других членов курии сместили с постов, кардинал Вийо, — изрек Лучиани.
И с этими словами он, не скрывая бешенства, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Прислонясь спиной к деревянной створке, понтифик молился, чтобы Господь простил ему эту вспышку ярости.
Ганс видел, как из кабинета понтифика выходили пятеро самых могущественных во всей курии кардиналов. Жан-Мари Вино в черной, с красным поясом, рясе, которую кардинал с ненавистью сорвал, после чего зашагал дальше, спускаясь по лестнице и разражаясь ругательствами. Следом за Павлом Марцинкусом сразу же двинулся Де Бони, униженно выспрашивая: «Кардинал, но ведь великий магистр ничего не сделает, верно?» «Оставьте меня в покое!» — воскликнул Божий банкир. Казароли и Полетти выходили поспешно, семеня и на ходу потирая ладони: «А что я говорил? Так и будет»…
Ганс слушал крики, но не понимал, что стало причиной негодования. Провел рукой по волосам, со лба к затылку, и внезапно заметил двух швейцарских гвардейцев, стоявших на карауле у кабинета понтифика:
— Что вы слышали? — спросил он.
— Ничего, синьор, — ответил старший по званию гвардеец.
— Вот и отлично…
ГЛАВА 57
— От нас ничего не хотят. От нас требуют, — повторяет Барнс в комнате для допросов, расположенной в самом сердце Манхэттена.
— Требуют?! — восклицает Джей-Си. — Не говорите глупостей…
— У них есть список.
— Что?.. — лепечет помощник.
— Да, у них есть список, — резко произносит Барнс. — Вы подтверждаете это? — обращается он к Саре.
Девушка кивает головой.
— Ну хорошо. — Чего же от нас требуют?
— Если всё закончится прямо здесь и сейчас, то Ватикан не предпримет никаких действий. Больше — никаких смертей и никаких пыток. Иначе против нас будут предприняты все возможные меры, а бумаги станут достоянием общественности.
Старику становится трудно дышать, голос его дрожит:
— Что-то здесь не сходится…
— О чем вы, синьор? — спрашивает его помощник.
— Если Ватикан располагает документами, то зачем требовать освобождения наших гостей? Ведь их судьба не должна больше беспокоить Святой Престол…
Здравая мысль…
Хотя, будучи практичным человеком, Джей-Си не склонен к глубоким размышлениям. Женщина его перехитрила. Даже не верилось, что она окажется способной на такое.
Магистр решил подыграть Саре, чтобы понять, что из всего этого выйдет. Возможно, так ему удастся выведать больше, чем под пытками.
— Что будет, если мы уступим их требованиям? — глухо спрашивает старик.
— Все будет по-прежнему. Никто ничего не потеряет. Но женщине придется подтвердить легату Ватикана, что их освободили.
— Не соглашайтесь, синьор, — встревает помощник. — Мы еще можем получить остальные документы.
Сара видит: они сейчас балансируют на лезвии ножа, и думает, что бы ей предпринять, чтобы окончательно развеять чужие сомнения.
— Другие бумаги тоже попали в Ватикан, — лжет девушка.
— Кто это сказал? — Магистр вновь хмурится. Его подозрения лишь растут.
— Остальные документы я тоже отправила в Ватикан, — повторяет Сара.
— Но вы же говорили, что не смогли с ними связаться…
«У проклятого старикашки отменная память», — с досадой думает девушка.
— Всё верно. Документов у меня нет, но и в Ватикан они не попали. Я поручила их отправку доверенному лицу.
— Вы лжете, — замечает помощник.
— Нам нельзя рисковать! — восклицает Барнс.
— Без бумаг мы рискуем еще сильнее, — возражает помощник.
— Позиция Ватикана ясна. Если мы остановимся прямо сейчас, то бумаги останутся пол надежной охраной. Никто не узнает даже об их существовании и, что самое главное, ни один из участников
