Щелкнул замок, и дверь открылась.
Перед ними предстал человек с пистолетом в руке. За его спиной можно было увидеть кабинет, в котором учинили настоящий погром: вся мебель перевернута, ящики письменного стола валялись на полу, повсюду разбросаны бумаги, содержимое этих ящиков. Стоило незнакомцу появиться на пороге, как мигнула вспышка камеры Лорана. Дверь сразу захлопнулась.
— Кто это был?
— Понятия не имею.
— Оставайся здесь, — сказал Лоран. — А я слетаю к консьержке и вызову полицию.
— Хорошо тебе говорить! У него пистолет, дружище!
— О’кей. Спускаемся! Пусть консьержка запрет дверь, чтобы он не улизнул.
Они стремглав сбежали вниз и постучались к консьержке. На сей раз женщина вышла из себя.
— Merde, alors! Что у вас стряслось?
Они ворвались в ее конуру. Передача «Апостроф» еще не завершилась. В старом глубоком кресле перед телевизором лежала жирная темно-рыжая кошка. Феликс Лоран схватил телефонную трубку и набрал номер патрульной службы. А Рено тем временем пытался умаслить хозяйку, пожилую толстуху, очень похожую на свою кошку — вдобавок она была в темно-рыжем утреннем халате. И волосы она покрасила в темно-рыжий цвет.
— Немедленно заприте парадное, мадам, прошу вас!
— Почему?
— В квартире доктора Кронина находится человек, который не должен выйти из дома!
— А это почему?
— Потому что я вам это сказал, мадам.
— Мало ли что вы сказали! Кто вы вообще такой?
— Послушайте, мадам, этот человек вооружен. Он опасен.
— Этот милый, обходительный господин, друг доктора Кронина, опасен? Не смешите меня!
— Патрульная служба! — кричал в трубку Лоран. — Немедленно приезжайте на улицу де Лурнеля, шестнадцать! Вооруженный человек перевернул квартиру вверх дном. В любую секунду он может натворить больших бед!
— С кем я говорю? — спросил мужской голос.
— С Феликсом Лораном, оператором с «Теле-2».
— Где вы находитесь?
— В комнате консьержки. Она не желает запирать дверь. Я сказал: это необходимо, чтобы безумец не сбежал. А она отказывается.
— Дайте ей трубку!
— Секунду! — Лоран крикнул: — Мадам! Полиция! Просят вас!
Шаркая ногами, та подошла и взяла трубку.
— Да? — Несколько секунд она молча слушала. — Ну ладно. Как вам будет угодно, — процедила она наконец. — Но будьте уверены, ваш шеф еще обо мне услышит. Просто скандал! Ворвались посреди ночи! А он такой порядочный человек… Мухи не обидит… Ладно, ладно, иду, — и опустила трубку. — Сволочи, — прошипела она. — Грязные сволочи!
Взяв с полки ключи, пошла к входной двери и закрыла ее. При этом безостановочно бормотала себе под нос ругательства. Когда консьержка вернулась в свою каморку, оба они последовали за ней.
— Ну, уж нет, месье, это чересчур! Выметайтесь отсюда!
— Сожалею, мадам, но мы вынуждены остаться. Неужели вы думаете, что мы предпочтём стоять на лестнице, когда он спустится? Нам пока жизнь не надоела! — сказал Рено, подталкивая ее в глубь каморки.
— Грубиян вы эдакий! Ничего, приедут флики, узнаете, почем фунт лиха. Свинство какое!
— Извините нас, мадам.
— А-а, поцелуйте меня… сами знаете, куда!
— Я ведь сказал: мы просим прощения.
— Все. Баста. Делайте что хотите. — Консьержка села в кресло.
Толстая кошка прыгнула ей на колени. В «Апострофе» выступал приятного вида господин, который держал в руках книгу и рассуждал о смехотворности любви, жизни и смерти.
— Это Милан Кундера, — сказал Лоран.
— Кто? — переспросил Рено.
— Милан Кундера. Я снимал интервью с ним. Чех, несколько лет живет у нас в Париже.
— Да плевать я хотел на твоего чеха! Этот тип может в любую минуту спуститься и всех нас перестрелять!
— Потише вы там! — прикрикнула на них консьержка. — Кундера замечательный писатель! Он рассказывает о своей новой книге. Я весь вечер этого ждала!
— Он и правда первый класс, — сказал Лоран.
— Но не настолько же замечательный, чтобы я не наложил себе в штаны при мысли, что этот субъект вот-вот начнет орудовать своей пушкой.
Однако пресловутый субъект и не думал спускаться. Минут через пять они услышали вой полицейских сирен. У дома остановились две машины. Консьержка, продолжая ругаться, открыла, и полицейские, обменявшись несколькими фразами с Лораном, поспешили наверх. Двое для страховки остались на лестнице, а двое принялись звонить и стучать в дверь. Когда им никто не открыл, заорали вниз, чтобы консьержка принесла дубликаты ключей.
Толстуха даже разревелась от злости.
— Я вас всех уволю! Пойду прямо к премьер-министру Шираку. Мы здесь не в Чикаго!
А тем временем полицейский открыл дверь. Стоявший за ним держал автомат наизготовку. Но это оказалось излишним: в квартире никого не было. Неизвестный исчез. Вскоре выяснилось, как ему удалось исчезнуть. Он взобрался по пожарной лестнице на крышу, оттуда перебрался на крышу соседнего дома и бежал через черный ход…
— Никаких других его следов они не нашли, — рассказывал Патрик Рено в брейзахском соборе Святого Стефана. — Все закончилось тем, что нас несколько часов допрашивали в присутствии какой-то полицейской шишки. Обращались с нами как с бандитами.
— Сняли отпечатки пальцев? Или что? — спросил Барски.
— Нет, ничего такого. Хотя угрожали… Мими, моя подружка, сделала фотокопию личного дела Кронина, а Феликс проявил пленку со снимком человека в дверях. И поскольку официальные органы воздвигают вокруг этой истории глухую стену, мы с Феликсом подумали, что эти материалы пригодятся вам, фрау Десмонд, — он достал из конверта фотокопии. — Вот личное дело. А вот снимок…
— …змий, пускающий из пасти своей воду… богоизбранный народ… — громыхал голос гида американских туристов.
Норма уставилась на фотографию. И сразу узнала мертвенно-бледное лицо и очки без оправы.
— Это Хорст Лангфрост, — сказала она.
27
—
— Человек, который то и дело появляется в Германии, а потом снова исчезает, — объяснил Барски и поведал Рено все, что они знали о Лангфросте.
— Будь оно все проклято! — сказал тот. — Так я и знал, что мы в дерьме по уши. Не сомневаюсь, след ведет в верха. В самые самые. Иначе не могла за здорово живешь исчезнуть пленка из трех мест.
— Погоди, — прервал его Барски. — Этот Хорст Лангфрост, он что, тоже был на пресс- конференции?
