нам не хватало до сих пор. Все самолеты были заняты на правом фланге.
Генерал замолчал и долго смотрел Светане прямо в глаза.
— Знаешь, почему я все это тебе говорю? — спросил Межицан.
Светана молчал: впервые он узнал о действиях на таком широком фронте.
— Командиров полков и батальонов я также информировал об обстановке, но тебе я рассказал больше. Не только потому, что вообще тебя люблю. Видишь ли, Владек, в годы революции люди быстро взрослели. Чуйков в девятнадцать лет командовал полком. Сейчас он командует армией. Многие из вас, сегодняшних сержантов и хорунжих, через несколько лет станут полковниками и генералами. Советские офицеры вернутся домой, а наша армия будет расти, и вы, молодые, вместе с ней… Обещай, что пригласишь к себе по меньшей мере дважды: когда получишь под командование танковую дивизию и когда будешь нашивать на погоны генеральскую серебряную змейку.
— Вы примете приглашение по случаю присвоения мне звания поручника? — с улыбкой спросил Светана.
— То есть через четыре дня? — Межицан сделал серьезное лицо. — Хорошо, согласен. А теперь смотри. Рота Гугнацкого ночью займет оставленную немцами часть Студзянок и окопается. Если противник утром не будет проявлять активности, начинай нажимать, но не очень сильно. Если он сам начнет атаковать — тем лучше. Во всяком случае в течение пяти часов после восхода солнца, по крайней мере до девяти утра, связывай их, но не оттесняй. Жди от меня приказа. Как только клин будет отсечен у основания, мы ударим всерьез, со всей силой.
Со связным штаба Светана подъехал к шоссе. Там он увидел колонну грузовиков 1-го танкового полка, которые везли боеприпасы.
Светана остановил первую машину. Из нее выскочил поручник Антопольский.
— Привет, Владек. В чем дело?
— Привет. Ничего особенного. Пытаюсь добраться до своих.
— А Хелин далеко от твоих?
— Близко.
Командир штабной роты пропустил три машины со снарядами для 1-й и 2-й рот, четвертой машине он приказал забрать Светану.
Вот грузовик остановился, и поручник Антопольский выпрыгнул из машины, чтобы немного размяться. Водитель, выключив мотор, дремал за рулем. Тихо шелестели под ногами сухие прошлогодние листья. В кустах попискивала какая-то птица. «Как будто где-то на земле, — подумал поручник. — Может, у нее крыло сломано?»
Писк повторился несколько громче. Птица — не птица, надо проверить. Антопольский, раздвинув ветки, прошел несколько шагов и, нагнувшись, увидел лежащего под березой ребенка.
— Вот тебе и птица. Не бойся… — Он взял малыша на руки и вернулся к машине.
— Что это? — удивился проснувшийся водитель.
— Не что, а кто. Посвети.
При слабом свете лампочки спидометра на них смотрел испуганный мальчуган лет трех.
— Не бойся, — повторил поручник. — Скажи, как тебя зовут?
— Флянек.
— А где мама и папа?
— Не знаю, — ответил Франек и заплакал.
— Поехали, — приказал Антопольский водителю.
Быстрее, чем обычно, они выгрузили боеприпасы для трех танков, стоящих в засаде под Рычивулом, и вернулись на высоту 112,2.
В штабной землянке было пусто и темно. В гильзе от артиллерийского снаряда шипел фитиль. Кто-то храпел в углу. Слух о том, что командир нашел мальчика-сироту, быстро облетел часть. Первыми прибежали старшина роты сержант Владислав Дендес и его брат Рудольф, за ними — заведующий оружейным складом капрал Генрик Красейко. Он принес консервы и хлеб.
— Вот тебе, сынок, кушай.
— Погоди, не давай ему все сразу, глупый. Может, он несколько дней ничего не ел.
— Нужно бы ему сварить кашу на молоке.
— А где взять молока? У Дендеса скорее самогону достать можно.
— Не беспокойся, — проворчал сержант, — у старшины роты есть в запасе все, что нужно… Повар! — крикнул он, выглянув из землянки. — Свари кашу на молоке, да поскорее!
— Что мы с ним будем делать? Нужно отдать его в детский дом.
— Сейчас вся Польша — детский дом. Кто его возьмет?
— Мы. Пойдешь, Ясь, с нами?
— Ну ты, не заслоняй свет. Его зовут Франек.
— Тихо, не пугайте ребенка.
— А фамилии он не помнит? Пусть тогда называется Ясь Франек.
Мальчик сидел на столе, тараща глазенки на склоненные к нему лица, и вдруг протянул руку к автомату:
— Дай.
Красейко лукаво подмигнул товарищам:
— Ребята, да он будет солдатом, его тянет к оружию. — И, быстро вынув диск, проверил, не остался ли патрон в стволе. — На, Франек, бери… Автомат образца 1943 года, калибр 7,62, вес без магазина три килограмма, поражает на восемьсот метров…
— Тьфу, Хенек, ты с ума сошел! Это же ребенок! — Дендес оттолкнул его. — Я взял бы его как сына, но у меня уже трое и у брата тоже.
— Я его возьму. — Командир тягача капрал Давидович протолкнулся к столу. — Возьму как сына.
— И будешь возить его под обстрел?
— Но ведь под броней! Или отдам пока тетке в Стару-Милосну, а потом заберу.
— А чем будешь его кормить?
— Это моя забота, — заявил старшина роты. — Когда тебя убьют, я не буду тебя снимать с довольствия.
— А так можно? — спросил Антопольский. До сих пор он молча сидел на нарах. — Ведь это обман.
— Ну что вы, гражданин поручник! — обиделся Дендес. — Смерть на фронте — обычная история. Прокормить сироту хлебом погибшего солдата — это никому не повредит. И мундир ему нужно сшить. Штаны рваные, рубаха дырявая…
Принесли пахнущую дымом молочную кашу. Сержант выпроводил из землянки всех любопытных, а сам вместе с Красейко и Давидовичем складными ножами принялись кроить мундир для Ясека Франека. Склонившись над пламенем коптилки, они деловито сновали иглами, зажатыми в грубых пальцах, исподлобья посматривая, как малец орудует великоватой для него ложкой.
Решение о передаче позиций в Повислянских рощах и о создании обороны в покинутой немцами западней части Студзянок не вызвало энтузиазма у командира 2-й роты. Его солдаты уже успели обжиться здесь, врыться в землю.
В землянке Гугнацкого в связи с этим стоял невообразимый шум. Наконец все успокоились и, глубоко вздохнув, пошли готовить взводы.
Перегруппировка началась после полуночи. Впереди пошло охранение из нескольких автоматчиков во главе со старшим сержантом Трояновским.
Сержант Вашкевич передавал позиции 1-й роте, которая занимала их место. Изредка постукивали тяжелые пулеметы, советские гаубицы под Папротней время от времени посылали по одному-два снаряда по Студзянкам. Не слишком мало, чтобы это не вызвало подозрений, и не слишком много, чтобы спровоцировать противника на ответный огонь. Передача позиций — дело тонкое, и лучше, чтобы противник ни о чем не догадывался.
В землянке командира роты сидели связные, телефонисты и командир 2-го взвода с перебинтованной
