Оборона, атака и отступление
После ампутации генерал Вальтер Гартман долго пролежал в госпитале и привык к определенному образу жизни: спал после обеда и работал после полуночи. Утром он обычно бывал в хорошем настроении, но сегодня — все как будто против него, даже донесения офицеров собственного штаба.
Вот, пожалуйста, «приятные» известия о событиях в ближайшем тылу корпуса: между Радомом и Кельце — крупное сосредоточение советских и польских партизанских отрядов. С какой же стороны, черт возьми, проходит линия фронта? Два или три дня назад эти негодяи разбили две ремонтные роты и, как кабана на охоте, застрелили из засады командира 1-го гренадерского полка дивизии «Герман Геринг».
Генерал Шмальц должен был представить план операции. Гартман поднял трубку и спросил адъютанта:
— Где командир дивизии «Герман Геринг»?
— В пути, герр генерал, скоро должен быть здесь.
— Попросите его, как только приедет.
Некоторое время он сидел, выпрямившись, постукивая протезом по столу, а затем снова прочитал полученную вчера шифрованную телеграмму командующего 9-й армией:
«Командиру 8-го корпуса.
Приказываю командиру 8-го корпуса с 13.8.44 г. перейти к обороне в районе плацдарма Магнушев и удерживать занятый рубеж.
Доложить, имеется ли возможность занять более удобные позиции на участке танковой дивизии «Герман Геринг» путем перемещения главной линии обороны на рубеж Ходкув, Грабноволя…»
«В этом документе — весь Николаус фон Форман, — подумал генерал, скривив губы. — Приказывает удерживать позиции и одновременно представить проект отхода танковой дивизии на рубеж Ходкув, Грабноволя».
Тихо звякнул колокольчик, адъютант доложил о прибытии командира дивизии «Герман Геринг» и тактично вышел. Прибывшиё вытянул руку в партийном приветствии, которое со времени покушения на фюрера стало обязательным для офицеров в армии.
— Хайль Гитлер!
Гартман поднял руку, указал тому на стул и заговорил со злостью:
— Между Варшавой и Наревом противник продвигается вслед за нашими отходящими войсками. Что вы намерены предпринять, не сумев выполнить первоначальной задачи, генерал? Попытаться оторваться от врага?
— Нет, вот проект моего решения.
Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза.
Гартман мгновенно оценил план своего подчиненного. Командир танковой дивизии решил сходящимися двойными ударами с севера и юга отсечь концы советских клещей, впившихся у основания клина. Тогда линия фронта прошла бы от высоты 142,1 по опушке леса через высоту Ветряную, кирпичный завод и лесную сторожку Остшень под Ходкув. Образовался бы своего рода трамплин для будущих наступлений. Это было приемлемое предложение.
— Надеюсь, вы подготовились к выполнению этого плана, не дожидаясь моего согласия?
— Так точно. На рассвете нанесем первый удар в лесу Остшень. В лесу Ленги — часом позже, как только артиллерия сможет перенести огонь.
— Согласен. Утверждаю. А что означает эта линия? — Он указал на западную окраину Студзянок. — Вы решили оставить без боя часть захваченной деревни?
— Да.
— Сколько раз вы брали ее за последние дни и сколько заплатили за это?
— Западный выступ обстреливается с трех сторон. Я отвел роту, потому что она несла большие потери.
— Отход! — издевательским тоном произнес Гартман. — Плановое сокращение линии фронта! Туда уже, наверное, влезли польские легионеры. — Он разволновался и без всякой необходимости повысил голос: — Отбросьте их оттуда!
Гартман тут же спохватился: лучше бы они выпили по рюмке коньяку! Но теперь уже поздно проявлять сердечность.
— Спасибо, вы свободны, — сказал он, вставая.
В журнале боевых действий 142-го гвардейского стрелкового полка — краткая запись о «первом» ударе: «В ночь на 13 августа саперы минировали передний край обороны. Противник вел себя спокойно. Однако на рассвете силами четырех рот моторизованной пехоты, поддержанных танками, он ударил по позициям подразделения старшего лейтенанта Илларионова. Под сильным огнем артиллерии 3-й батальон начал отступать, но солдат, покидавших окопы, задержали заместитель командира батальона старший сержант Ярков, командир роты станковых пулеметов старший лейтенант Щукин и адъютант батальона лейтенант Комар. При огневой поддержке взаимодействующих с нами танков положение было восстановлено».
Ввиду отсутствия сообщений и документов на эту тему трудно сказать больше.
Как представляется, группы немцев проникли за линию фронта. Быть может, гитлеровцам даже удалось захватить сто или сто пятьдесят метров территории на лесном участке 112, но фронт этот не был зафиксирован в документах. Однако мы точно знаем, что командир 1-й роты не вводил свои танки в бой. Наоборот, он усилил резерв, перебросив от лесной сторожки Остшень четвертую машину 111 хорунжего Мариана Гаевского.
В это время — с начала немецкой атаки прошло около полутора часов, и было около пяти утра — натиск противника стал слабее, артиллерия перенесла огонь на северо-запад.
— Снова обрабатывают Студзянки, — сказал Тюфяков и, соединившись с Ишковым, спросил: — Теперь наша очередь? Начинаем?
Оказалось, что еще нельзя начинать, что нужно терпеливо ждать: сигнал поступит из дивизии.
Штурмовики
— «Луг», я «Сосна». Двенадцать «сорок» сидят на Гугнацком. Спроси ноль четвертого, разрешит ли он помочь, когда пойдут «утюги»? Прием. — Светана говорил спокойно, но в горле у него пересохло. Он долго тщетно пытался проглотить слюну.
— «Сосна», я «Луг», я «Луг», — запел в наушниках молодой девичий голос, и подпоручник сразу же узнал Пелю Хемерлинг. — Ноль четвертого поблизости нет, буду искать…
— «Луг», спроси, скоро ли «встреча»?
Несколько раз щелкнул переключатель, и заместитель командира 2-го полка совсем рядом услышал сердитый баритон Межицана:
— Не разрешаю. «Встреча» не скоро. Поменьше болтать.
В прямоугольнике танкового перископа клокотала перемешанная с огнем земля. Красными полосами неслись к ней наклонные трассы очередей из бортового оружия: самолеты гнались за своими же снарядами, но в последнее мгновение отрывались, чтобы не врезаться в землю. Продолжалось это дьявольски долго. Завершив последнюю серию атак, самолеты ушли, но в ту же самую минуту на засыпанную и оглушенную роту двинулись танки — два, пять, шесть…
Из леса Парова, подпрыгивая на выбоинах, выскочили два тягача. Развернулись узким полукругом, отцепили передки орудий и исчезли в перелеске. Не прошло и минуты, как из стволов небольших орудий вылетели огоньки. Вырывались они каждые две-три секунды. Головная машина замерла. Остальные продолжали продвигаться вперед, но теперь уже заметно медленнее, рывками, от укрытия к укрытию.
