— Мам, что сегодня слышала интересного? — спрашивал Уилл.
Или:
— Что нашел, папа?
Родители отвечали немногословно, но их трогала забота Уилла, ведь он никогда не ложился спать, не дождавшись их.
В один из таких вечеров, когда родители уже легли спать и дом затих, Уилл почуял запах паленого.
Первым делом он проверил духовку, но ее уже несколько недель не включали. Зловещий душок тянулся из комнаты Маркуса. Стертая дверная ручка не поворачивалась. Уилл бросился на кухню за шампуром и взломал замок. За дверью, в углу комнаты, окутанная белым дымом, тлела толстая стопка комиксов. Маркус мирно посапывал под индейским одеялом.
Уилл сдернул одеяло с Маркуса и набросил на комиксы. Сквозь ткань просочился дым, и пламя потухло. Уилл грубо тряхнул Маркуса, но тот не просыпался.
— Маркус! Вставай! Пожар!
Маркус будто не слышал, но вдруг так раскашлялся, что проснулся.
— Ты заснул с сигаретой?
— Нет, что ты, — ответил Маркус, глядя на окурок, зажатый в крючьях протеза.
На глазах у брата Уилл завернул стопку комиксов в одеяло, скрутил покрепче и выбросил за окно, под дождь, барабанивший по крыше тысячами быстрых пальчиков.
— Мои комиксы! — кричал Маркус.
— Они же горят, балда!
— Они стоят кучу денег — или будут стоить. — И Маркус рассказал брату о своем плане сколотить миллион на комиксах.
Уилл напомнил Маркусу, как тот загорелся, сидя у костра.
— С тобой это уже не в первый раз.
— Вот так мне везет, — хмуро ответил Маркус.
Уилл оглядел комнату, ища отгадку, что творится на душе у брата, и взгляд его упал на плакат, изображавший индийское божество с головой слона.
— Кто это? — спросил Уилл.
— Папа в мусоре нашел… Это Ганеша, защитник дома, — объяснил Маркус. — Отец отрубил ему голову, а вместо нее приставил слоновью… Иногда мне кажется, что мы с ним похожи.
Уилл смотрел, как улыбка сходит с лица брата.
— Ты ведь не пытался убить себя, Маркус?
— Убить себя? — Маркус вытаращил глаза. — Нет. Я хочу разбогатеть, когда вырасту. — Он глянул в окно. — Не на комиксах, так на чем-нибудь еще. Я твердо решил.
Маркус поднял протез, зажал между крючьев новую сигарету, но вдруг задумался, вспомнив, что никогда не курил при старшем брате. Он со вздохом щелкнул зажигалкой. Уилл заметил на ней гравировку: SEMPER FIDELIS.[32] Маркус носил куртку защитного цвета и собирал армейские нашивки. В глубине души он чувствовал связь между военной формой и своим протезом: одно облагораживало другое.
Дождь забарабанил сильней. Маркус затянулся и с тревогой глянул на Уилла:
— Что ты им скажешь?
— Ничего, — ответил Уилл. — Они же с ума сойдут от ужаса.
— С ума сойдут? Они и так с приветом. Знаешь, иногда мне кажется, будто мы с Джулиусом приемыши.
Уилл невольно улыбнулся:
— Оба сразу? С чего бы?
— Я их совсем не понимаю. Будь они нашими настоящими родителями, мы бы понимали их заскоки, разве нет?
— Балда ты, Маркус, — у тебя мамино лицо и волосы.
— Эх, жаль, что я не приемыш, — вздохнул Маркус.
Уилл промолчал. Усыновление объяснило бы ему многое, и все же эта мысль пугала его.
За границей
Поездка миссис Причард в Рим оказалась сущим кошмаром: жара адская, от бензиновой вони не продохнуть. У фонтана Треви ее обступили темноглазые женщины с орущими детьми и прижали к ограде, заставив бросить горсть монет. На площади Святого Петра она отстояла бесконечную очередь в Сикстинскую капеллу, но из-за разболевшейся шеи и опухших ног ей стало не до красот. Куда ни глянь — всюду патлатые американцы с пацификами на рубашках. Не впечатлил ее и Колизей. Будь Венейбл жив, он ввернул бы пару историй о Цезарях или Борджиа и привел бы ее в нужное настроение.
Среди колонн на Палатинском холме миссис Причард присела на скамью передохнуть. И стала сочинять открытку сестре. «Милая Оливия, не нахожу слов, чтобы описать Рим!» (Чистая правда!) Закончив, миссис Причард заметила рядом с собой незнакомку — подтянутую пожилую даму, чуть постарше ее самой, в черном платье в мелкий белый горошек.
Бегло улыбнувшись друг другу, обе устремили взгляды на дальний холм, поросший тополями. Ветерок принес конфетную обертку к ногам незнакомки, обутым в черные кожаные лодочки.
— До чего здесь грязно! — вздохнула миссис Причард. — Итальянцам достались руины одной из великих империй мира — неужели нельзя содержать их в чистоте?
Незнакомка кивнула:
— Ужасно, и в Италии это сплошь и рядом!
Миссис Причард украдкой взглянула на женщину, и ее посетило странное, неприятное чувство, как уже не раз бывало за время поездки, когда она что-то теряла или забывала о чем-то важном. Лицо женщины казалось ей знакомым. Неужели они где-то встречались?
Что за ужасная забывчивость! Гордость принуждала ее молчать, но она еще разок покосилась на незнакомку. Густые седые волосы забраны сзади изящной серебряной заколкой; в молодости эта женщина наверняка была красавицей, лишь голубоватая жилка вдоль левой щеки портила ее лицо.
— Французы, знаете ли, ничуть не лучше, — сказала незнакомка. — Сена — просто грязная канава!
— Неудивительно, — отозвалась миссис Причард, радуясь про себя, что нашла единомышленницу.
Пожилая дама кивнула ей на прощанье и продолжила путь.
В гостинице миссис Причард провела беспокойную ночь, а утром, наскоро позавтракав, села на девятичасовой поезд до Флоренции. Нашла пустое купе, открыла «Мидлмарч» Джордж Элиот. Вскоре ее поприветствовали по-английски:
— И снова здравствуйте!
В купе вошла та самая женщина с Палатинского холма, с чемоданом из телячьей кожи и такой же сумочкой. Миссис Причард так и не вспомнила, где могла видеть ее прежде, и все же мысль, что они встречались, стала еще настойчивей.
Попутчицы в двух словах рассказали друг другу о себе, и у них оказалось немало общего: обе вдовы, обе живут одни, обе едут во Флоренцию. Миссис Причард узнала, что ее спутница родом не из Южной Родезии, а из Йоханнесбурга. Вскоре та вышла в туалет, оставив на сиденье жакет с записной книжкой в кармане. Шли минуты, и миссис Причард раздумывала, не заглянуть ли в книжку. Ведь любопытство — не смертный грех? Высунув голову в коридор и проверив, не идет ли ее попутчица, миссис Причард схватила блокнот и молниеносно пролистала замусоленные страницы.
Имена были выведены крупным витиеватым почерком, на полях пестрели заметки: два стоматолога;
