— Синьора, вчера вечером с моста Понте-Веккьо бросилась женщина, по документам — миссис Причард. В кармане у нее нашли спички из ресторана «Сопротивление», и хозяин посоветовал обратиться к вам.
Верность
Поскольку вместе их свела рождественская вечеринка, накануне праздника Джулия часто вспоминала Трикси. Время от времени она писала подруге письма, рассказывая о странствиях Ламентов, и отправляла на адрес «Америкэн Экспресс», ведь Трикси всегда можно найти по номеру кредитной карточки. Трикси никогда не отвечала, но письма не возвращались, — значит, она все-таки получала их. И когда Трикси нежданно-негаданно позвонила из Нью-Йорка, чтобы договориться о встрече, Джулия и обрадовалась, и встревожилась. Наверняка что-то важное заставило ее подругу объявиться после столь долгого молчания.
Трикси зашла в агентство Роупера — по-прежнему стройная, словно греческая статуя, с длинной шеей, белокожая; волосы, чуть потемневшие, были зачесаны назад, открывая лоб и широкие скулы. Бротиган определил бы ее стиль как «японка с Парк-авеню» — слишком много косметики и денег, — если бы не ее необычайная привлекательность.
— Джулия будет с минуты на минуту, — пообещал Бротиган, звякая мелочью в карманах. — Ищете дом?
— Дом у меня есть, — ответила Трикси, придирчиво проглядывая каталог недвижимости. — В Нью- Йорке.
— Наверное, дворец, — сказал Бротиган, пуская в ход всю свою учтивость и обаяние; он протянул руку и представился.
— Трикси, — ответила гостья, — Трикси Чемберлен. — И пожала ему кончики пальцев коротко и сухо. — Когда она появится?
— Минут десять как должна была подойти. — Бротиган широко улыбнулся. — Присаживайтесь.
Пропустив его приглашение мимо ушей, Трикси оглядела обшарпанные металлические столы, ветхие стулья, лампы дневного света и клетчатый ковер, совершенно не вязавшийся с прочей обстановкой бывшей окружной тюрьмы.
«Так и стой, — подумал Бротиган. — Просто картинка с разворота журнала, ей-богу!» И тут же опустил глаза, устыдившись пошлой мысли.
— Нью-Йорк — прекрасный город, — нарушил он молчание. — Я двадцать лет служил в нью-йоркской полиции, в отделе расследования убийств.
— Правда? — У Трикси загорелись глаза, взгляд стал колдовским. Бротиган уже готов был рассказать ей, как однажды чуть не погиб на пожаре, но тут вошла Джулия.
— Трикси! — ахнула она. — Боже, неужели ты?
Подруги обнялись, и Бротиган почувствовал себя лишним.
— Майк, — обратилась к нему Джулия, — вы уже знакомы?
— Да, — отвечал Бротиган. — Я как раз собирался рассказать, как…
— В другой раз, Майк, — польстила ему Трикси, назвав по имени.
Джулия повела Трикси в бар «Нассо» в Принстоне, где стены расписывал сам Норман Рокуэлл.[33] До недавнего времени заведение было чисто мужским, но после гневных статей в газетах двери бара наконец открылись для женщин. Джулия заметила, как недовольные взгляды румяных принстонских юнцов за столиками мгновенно теплеют при виде Трикси.
— Джулия, — начала Трикси, как только они уселись за столик, — где ты берешь таких красавцев? Как его… Бортиган, Булиган?
— Майк Бротиган, — уточнила Джулия, и на нее нахлынули воспоминания о Бахрейне, картинки из прошлого. Бурбон, черные глаза, пышные прически, первый смех Уилла на пляже и, разумеется, мистер Мубарес.
Трикси игриво кивнула:
— Мой тип мужчины — не могу устоять перед сединой. Женат?
— Недавно развелся.
— А вы с Говардом все еще…
— У нас с Говардом все отлично, — коротко сказала Джулия. Хоть она и рада была встрече с подругой, но не желала обсуждать семейные неурядицы.
Трикси позабавила скрытность подруги, и ей вспомнилась прежняя Джулия: непокорные черные кудри (теперь в них засеребрились первые седые нити) и тонкие брови, неизменно строгие.
— Джулия, как я рада тебя видеть! — призналась Трикси. — Я сохранила карточку «Америкэн Экспресс» на имя Чипа только ради твоих писем.
— Но никогда не отвечала.
Трикси ничуточки не смутилась.
— Джулия, ты же знаешь, как я ненавижу писать письма.
— Где же Чип и как поживает Уэйн?
Трикси вздохнула:
— Столько воды утекло! От Чипа я ушла лет десять назад. Он до сих пор мне шлет открытки то из одной дыры, то из другой. После второго развода я перебралась в Нью-Йорк и открыла галерею — картины, над которыми Чип смеялся, стоят целое состояние. Теперь у меня особняк в Гринвич-Виллидж. — Трикси умолкла, наслаждаясь победой.
— А кто этот Чемберлен, чью фамилию ты носишь? — поинтересовалась Джулия.
— А-а, — протянула Трикси, — мой второй муж, из Чикаго. Фамилию я оставила лишь затем, чтобы не называться Ховитцер.
Джулия улыбнулась:
— Говард считал, что «Ховитцер» тебе очень идет.
Трикси наклонилась к Джулии, сжала ее руку:
— Знаешь, как долго я не могла простить Говарду, что он увез мою лучшую подругу?
На глаза Джулии навернулись слезы, и с минуту женщины сидели молча, радуясь прочности своей дружбы. Но вот они покончили с едой, и Трикси вдруг засуетилась, стала рассеянной. Она задавала вопросы, не слушая ответов.
— Как Уилл? — спросила она раз, потом другой.
— Я уже говорила — чудо-парнишка.
Джулия в очередной раз спросила об Уэйне, но Трикси опять ушла от ответа. Она свернула салфетку, положила на стол и позвала:
— Давай пройдемся.
— В такую погоду? — удивилась Джулия, но Трикси уже спешила к выходу.
За дверью бара, на Уитерспун-стрит, жестокий ноябрьский ветер пригибал к земле деревья, скрипели дорожные знаки. Нечего сказать, подходящее времечко для прогулки! Но Трикси шла и шла, и Джулия шагала следом, понимая, что подруга вывела ее на улицу неспроста. Однако когда они вернулись на то же место, ей подумалось, что Трикси призывает на помощь стихии, чтобы уйти от разговора, — как Ариэль, дух воздуха, устраивает ураган в шекспировской «Буре».
— Трикси, что тебя все-таки заставило мне позвонить? — спросила Джулия.
Трикси тяжело вздохнула. Ветер растрепал ей волосы, все краски сбежали с ее лица.
— Уэйн, Джулия. Месяц назад его не стало.
— Господи, Трикси, что с ним случилось?
— Покончил с собой.
Трикси закусила губу, обняла Джулию:
— Почему? Из-за чего?
