она вот-вот вспомнит, о чем хотела спросить, если только и вправду она что-то забыла...
* * *
Когда Крит и Стратон доставили захваченного 'ястреба' к Ишад, женщине-вампиру, ее дом был весь залит огнями, правда их лучи не могли рассеять ночной мрак.
- Клянусь четырьмя ртами бога, Крит, я все-таки не возьму в толк, почему ты отпустил тех двоих. И Нико... А?
- Не спрашивай меня, Стратон! Что за причины у него были, я не знаю. Один из них вроде сражался в отряде Победителей, революционеров, которые хотели отвоевать Стену Чародеев у магов нисибиси. Если этот Вис и правда был среди них, стало быть, он для нисибиси вне закона, а значит может быть полезен. Вот поэтому мы его и отпустили - оказали ему услугу. Посмотрим может, он придет к нам, сослужит нам службу в свое время. Что касается другого - ты видел, Ишад написала ему вольную. Мы подсунули ей раба, а она отпустила его. Если мы хотим ее использовать... Думаю, она все же поможет нам отыскать Джабала - а она знает, где он скрывается - и освобождение раба является сигналом. Она советует нам поднять ставки, а мы должны уважать ее желания.
- Но это... то, что мы пришли сюда сами? Ты знаешь, что она способна сделать с мужчиной...
- А может, это как раз то, что нам нужно. Может нас на том свете заждались. Не знаю. Одно я знаю точно: нельзя оставлять это дело армии. Им ничего не стоит поймать для нас 'ястреба', но после того, как он побывает у них в руках, от него уже мало что останется для допроса. Армия истребляет их поодиночке, а мы виноваты. И еще... - Крит спешился и стянул с коня связанного пленника, который всю дорогу висел поперек седла, как кусок сырого мяса. Тот тяжело шмякнулся на землю. - ...связной из армейской разведки сказал нам, что в армии полагают, будто пасынки боятся этой женщины,
- Всякий, у кого есть хоть капля здравого смысла, будет ее бояться, Стратон протер глаза, тоже спешился и, как только его ноги коснулись земли, взял арбалет наизготовку.
- Они не это имеют в виду. Ты же знаешь, для них, что член Священного Союза, что простой наемник - все едино. Они всех нас считают содомитами и презирают за это.
- Плевать. Пусть лучше меня презирают живого, чем уважают мертвого, Стратон зажмурился, стараясь разогнать туман перед глазами. Весьма примечательным был тот факт, что Критиас сам принимает участие в акции как правило в его обязанности входило руководство операциями. После встречи с Темпусом командир стал более активным, чем обычно, и даже нетерпеливым. Стратон знал, что спорить с Критиасом бессмысленно, хотя он и был одним из тех немногих, кто мог претендовать на привилегию высказывать собственное мнение, даже если оно расходилось с мнением начальника.
Они быстро допросили 'ястреба' - в таких вещах Стратон был большой специалист. Во время ареста внешность пленника - стройного смазливого малого - почти не пострадала. Вампиры разборчивы, они любят красоту, а несколько ссадин сделают его только привлекательнее для такого существа, каким являлась Ишад. Завладев им, колдунья убережет его от гораздо более ужасной смерти, нежели та, которую она сможет ему подарить. При взгляде на долговязого, худого 'ястреба', на его драную одежду и распухшее лицо с тоскливыми водянистыми глазами, становилось очевидно, что приятная смерть была бы для него наилучшим выходом - За такими как он в Саиктуарии не охотился только ленивый.
Крит спросил: 'Готов, Страт?'
- Честно говоря, нет, но могу сделать вид, что готов. Если выпутаешься из этой переделки, а я - нет, возьми моих коней.
- А ты моих, - оскалился Крит. - Но я ничего такого не жду. Это вполне разумная женщина, готов поклясться. Она не отпустила бы раба на волю, если б не была способна контролировать свое вожделение. И она сообразительна во всяком случае сообразительнее так называемого 'разведывательного персонала' Кадакитиса или церберов.
Итак, заглушив голос разума, они открыли ворота, привязали коней у ограды, разрезали веревки на ногах у 'ястреба' и повели его к двери дома. Тот сначала таращил глаза на факелы, освещавшие порог, а потом крепко зажмурил их, когда Ишад наконец вышла им навстречу после того, как они, постучав несколько раз, собрались уже было восвояси, решив, что ее нет дома.
Она оглядела всю компанию с головы до ног, глаза ее были полуприкрыты веками. Стратон порадовался тому, что у него в глазах всю ночь стоял какой-то туман, который он никак не Мог проморгать. 'Ястреб' затрясся и рванулся назад, когда Крит заговорил:
- Добрый вечер, госпожа. Мы решили, что пришло время встретиться лицом к лицу, и хотим вручить вам этот подарок, свидетельство наших добрых намерений, - он говорил мягко, убедительно, давая понять, что они всё о ней знают и нимало не интересуются тем, как она поступает с неосторожными или невезучими прохожими. У Стратона пересохло во рту, язык прилип к небу. Зато с Критом Мало кто мог соперничать в хладнокровии и цепкости в тот момент, когда дело начинало раскручиваться.
У Ишад была смуглая кожа, но не того красноватого оттенка, характерного для нисибиси, а с оливковым отливом, придававшим особую яркость ее зубам и глазам. Она пригласила их войти.
- В таком случае, внесите его в дом и увидим, есть ли тут на что посмотреть.
- Нет-нет. Мы оставим его - в знак доверия. Нам хотелось бы знать, что вы знаете о Джабале и его банде - где они скрываются и все такое. Если что-нибудь вспомните, меня можно найти в казарме наемников.
- Или в убежище на Перекрестке Развалин?
- Иногда, - Крит не двинулся с Места. Стратон, которого захлестнула волна облегчения, когда он понял, что им не нужно входить в дом, дал 'ястребу' пинка. 'Давай, парень, иди к своей хозяйке'.
- Это что же - раб? - спросила она Страта, и ее взгляд, остановившись па нем, заморозил кровь в его жилах. Так мясники смотрят на овец на бойне. Внезапно Ишад протянула руку и пощупала его бицепс.
- Кем вы захотите, тем он и будет, - ответил Страт.
- А вы? - поинтересовалась она.
- Всякому терпению есть предел, - разозлился Крит.
- Вашему, не моему. Заберите его себе, мне он не нужен. Не знаю, что вы, пасынки, обо мне думаете, но дешевкой я никогда не была, - отрезала колдунья.
Крит отпустил парня, и тот сразу обмяк и упал бы, но Стратон подхватил его, подумав при этом, что Ишад - самая красивая женщина, какую он когда-либо видел, и 'ястребку', может быть, повезло больше, чем ему. Если смерть - это ворота на небеса, она была как раз тем привратником, которого он хотел бы видеть, когда придет время.
Ишад заметила, хотя он и не произнес этого вслух, что его желание легко осуществить.
Крит, подозрительно оглядев обоих, покачал головой. 'Ступай-ка посторожи коней, Стратон. Что-то мне кажется, они громко ржут'.
Стратону так и не удалось узнать о чем договорился - или не договорился - его командир с вампиршей. Ему действительно пришлось успокаивать своего коня - он так разволновался, словно почуял запах гнедого Нико, которого страстно ненавидел. Когда они попадали в одну конюшню, начинался сущий ад, и ремонтировать перегородки между стойлами приходилось чаще, чем чистить навоз - настолько сильно было желание двух этих существ добраться до глоток друг друга. Кони, как люди, способны любить и ненавидеть, и эти два жеребца так же страстно желали вырвать друг у друга кусочек плоти, как Страт мечтал о должности гарнизонного командира.
Вскоре по аллее не спеша приблизился Крит, один, без пленника, целый и невредимый, но молчаливый и мрачный.
Стратон хотел спросить, чем кончилось дело, но кислая мина командира удержала его. Не удалось ему это сделать и час спустя, в убежище на Перекрестке Развалин, когда прибежал патрульный и рассказал о беспорядках в порту. Темпуса нигде не было и идти пришлось Криту и Стратону.
Хотя было совершенно непонятно, что они могли сделать со смерчами и водоворотами в гавани.
* * *
Когда Стратон и Крит уехали, Нико вывел своего гнедого из укрытия. Призрачный след, по которому он шел, привел их сюда - Тамзен и ее приятели находились в этом доме. У 'Свиного Уха' ее шлейф встретился с бледно-голубым дымком владельца этого дома и дальше они тянулись уже вместе. Голубой цвет не мог принадлежать человеку, если только этот человек не был чародеем, ведьмой, проклятым или заколдованным. Нико и Джанни знали, кому принадлежит дом, но что тут делали Крит и Стратон - об этом не хотелось ни думать, ни говорить.
- Мы не сможем сюда ворваться. Ты знаешь, кто она?
