Аномия в России: причины и проявления

— захватить ликвидные активы предприятия по заказу захватчика для дальнейшей их ликвидации или инвестирования в другие проекты.

По данным консалтинговых агентств, в РФ ежегодно совершается 60-70 тыс. рейдерских атак. Волны рейдерских атак из центра переходят в регионы с определенным запаздыванием и диверсифицированной технологией захватов предприятий, распространяясь не только на крупный бизнес, но средний и малый, приобретая черты макроэкономического явления…

В отличие от зарубежных моделей для российского института рейдерства характерно разделение функций заказчика захвата и функций исполнителя, с переходом рейдерства на аутсорсинг, формированием специализированных рейдерских «цепочек» и услуг, снижением стоимости захвата, увеличением количества рейдерских атак, их непрозрачностью, ведущих к ужесточению конкуренции между рейдерами за средний и малый бизнес» [140].

Рейдерство превратилось в мощный фактор криминализации современного хозяйства. Особенно массовый характер оно приобрело в сельском хозяйстве. На слушаниях в Совете Федерации РФ было заявлено, что в Московской области почти все сельхозпредприятия подвергались в пореформенный период рейдерским набегам. Исследователи проблемы пишут: «Ни одно из семейных и малых частных предприятий, по признаниям их владельцев, не имеет необходимых для предотвращения захвата их собственности систем защиты. Вместе с тем в АПК не имеет таких систем и 86,37% средних частных предприятий и фирм, а также 75,03% компаний крупного бизнеса. Причем что касается государственных и кооперативных предприятий, то их положение в этом плане такое же, как у семейного и малого бизнеса» [141].

Как показывает опыт, большинство средних и малых предприятий не имеют средств для создания систем защиты от рейдеров. Те, кто все же держит охрану, расходуют на нее от 15 до 40% прибыли, а у малого предприятия расходы на охрану «порою съедают всю прибыль, обрекая их на банкротство или на ужесточение самоэксплуатации».

Рейдерство — крупная отрасль преступной экономики. В нее привлечены большие людские ресурсы и финансовые средства. Организован информационный и экономический шпионаж, ведется фальсификация документов, широко применяется подкуп нотариусов и судей, наем высококвалифицированных юристов и силовых структур для насильственных захватов. Проблема и в том, что защита от рейдерства требует от предпринимателей столь же эффективных технологий обороны. Таким образом, методы защиты от рейдерских захватов определяются методами нападения и в успешных случаях почти зеркально отражают их характер.

Социологи пишут: «По сообщениям юристов, и опросы это подтверждают, рейдерские захваты планируют и организуют работающие под прикрытием юридических, психологических и иных консалтинговых и консультационно-информационных служб и фирм опытные правоведы и социальные психологи, частные детективы и социальные технологи. В их распоряжении находятся довольно мощные, нередко в несколько сот субъектов группы полукриминальных и прямо криминальных элементов из числа гражданских дебоширов и направляющих их деятельность бандитских вожаков, а также охранные отряды ЧОПов, действующие на основании криминально организованных легальных судебных постановлений, прямо или косвенно руководимые нередко коррумпированными представителями правоохранительных и правоисполнительных органов. В этих условиях защитить свою собственность возможно только в том случае, если означенной силе противостоит еще большая сила.

Эти их утверждения принципиально важны для социальной, правовой и этической оценки положения, сложившегося в современной российской хозяйственной жизни в связи с массовостью и масштабностью разгула в ней рейдерства. Ведь, по утверждению тех же правоведов и следователей, почти 90% рейдерских захватов собственности в России обременены правонарушениями… Каждое из этих полутора дюжин нарушений влечет за собой соответствующую, а в некоторых случаях и не одну, статью Уголовного кодекса Российской Федерации. Вместе с тем, по утверждению тех же юристов, успешно отбив рейдерское нападение на его собственность, владелец ее в России в большинстве случаях сам невольно или сознательно в целях успешной обороны также совершает хотя бы одно из выше перечисленных нарушений уголовного характера. А уж нарушения Гражданского кодекса Российской Федерации в этих случаях можно считать десятками…

Рейдерские захваты уже сформировали довольно устойчивую системную парадигму функционирования и развития криминально-коррумпированного по своему характеру российского бизнеса, став его императивом. Сегодня это обстоятельство уже отравляет болезненными метастазами все российского общество, постепенно выводя его за рамки формирующегося цивилизованного мирового рынка… Одним из доказательств этого является то, что значительная часть опрошенных нами российских предпринимателей уже во многом утратила нравственноэтические представления о принципиальных различиях между классическим враждебным поглощением чужой собственности и деловыми предпринимательскими сделками между корпорациями и компаниями» [141].

Рейдерство — организованный криминальный бизнес, в который вовлечены государственные учреждения. С.Ю. Барсукова так описывает структуру процесса бандитского захвата предприятия в конце 1990-х — начале 2000-х годов: «Решением арбитража назначался внешний управляющий, менялся состав оперативных руководителей, чьи действия вынуждали собственников продать акции. Упорствующих в нежелании расстаться с собственностью добивали сфабрикованными уголовными делами. Этот типовой для того времени сценарий работал только при поддержке со стороны государственных структур. Бандиты, ЧОПы могли решать отдельные мелкие задачи, но в целом успех дела зависел от покровительства государственных органов. Арбитраж должен был вынести нужное решение, ОМОН — обеспечить физический доступ для новых управленцев, следователь — открыть дело против несговорчивых собственников, губернатор — дать понять исполнительной вертикали, что происходящее его устраивает, и т. д. Масштабный передел собственности требовал слаженной работы всех подразделений государственной власти, торгующих своими полномочиями в интересах крупного бизнеса» [146].

Государственность и общество России резко ослаблены коррупцией — продажей чиновником частицы своей власти ради личной выгоды. Так удовлетворяются незаконные частные или групповые интересы, в том числе интересы преступников и нарушаются права и интересы порядочных граждан. Еще важнее, что коррупция быстро охватывает весь государственный организм и начинает его «разъедать». Соответственно, в обществе расширяется и углубляется аномия.

Возникает порочный круг — коррумпированная часть госаппарата развращает здоровую часть чиновничества быстрее, зараза захватывает и большую часть общества, и становится нормой. Честный чиновник для коррумпированного — не просто конкурент, это его смертельный враг. Его надо подсидеть, оклеветать, запутать. Ради этого идут на огромные затраты и потери для государства — устраивают кадровые перетряски, «сокращения», слияние и расчленение ведомств и учреждений, иной раз идут на всеобъемлющие «административные реформы». Часто все это делается под флагом «борьбы с коррупцией».

Коррумпированная власть смыкается с преступным миром, чтобы растлевать, подкупать и подчинять как раз те органы государства, что должны обеспечивать его безопасность: судебную систему и прокуратуру, органы госбезопасности, прессу и представительную власть. И не только растлевать, но и устранять, и даже убивать тех, кто этому мешает. Возникает организованная преступность, которая создает свою, теневую «государственность».

Можно сказать, что организованная преступность, будучи антиподом и антагонистом государства, становится в России его тенью, почти двойником. Уже в 2000 году был сделан такой вывод: «Организованная преступность, используя новые социальные возможности, стремительно вторгается во все сферы экономической и общественной жизни, осваивает все новые и новые виды преступлений. На рынок идей вышла идеология преступного мира — воровской закон. Еще недавно бывшая годной для весьма специфической части общества, сегодня она проникает в различные сферы общественной жизни, провозглашая лагерные правила и обычаи, облекая их в упаковки справедливости и братства.

Воровской закон изобретен не вчера. Но сегодня, выйдя из подполья, он обретает новые свойства: легальность, демонстративность, дерзость, агрессивность, что в конечном итоге является открытым вызовом обществу и закону. Усиление влияния преступной идеологии выражается в росте претензий лидеров преступного мира, изменении методов достижения целей: силовое давление, массовые беспорядки