- Буржуи! - по-пролетарски чавкая, заклеймил Дамкин.
- Так почему тебя Арнольд выгнал? - спросил Стрекозов.
- Да ему моя шутка не понравилась.
- Шутки ему всегда не нравились, - заметил Дамкин, работая ложкой, как совковой лопатой. - Особенно, если он их не понимал. А что за шутка?
- Да так, - замялся Шлезинский. - Совершенно безобидная...
Надо сказать, над Карамелькиным все часто подшучивали. Во-первых, потому что он был сильно хорошего мнения о себе, что практически ничем не было обосновано; во-вторых, часто обещал всем сделать что-либо, но, естественно, ничего не делал, так как либо ленился, либо забывал; в-третьих, Карамелькин считал, что все должны делать для него приятное, а если этого не делали, страшно обижался, в то время, как сам он ничего ни для кого хорошего не делал, мог легко обидеть человека и даже этого не заметить.
Шлезинский, к его великому сожалению, не имел московской прописки и жил у Карамелькина. За предоставление жилищной площади ему приходилось покупать продукты, готовить и убираться в квартире. В его же обязанность входила побудка по утрам Карамелькина.
Карамелькина было очень трудно разбудить. Карамелькин спать любил, мог проспать до вечера, а один раз проспал даже целые сутки, встал утром и, придя на работу, весьма удивился, когда у него спросили, почему он пропустил целый день. Часто Карамелькин требовал у друзей, чтобы его разбудили утром, но это было так трудно, что появился даже своеобразный вид спорта - будить Карамелькина. Иной раз друзья специально приезжали, чтобы в этом поучаствовать.
Со временем были изобретены разные методы побудки. Например, Шлезинский записал на магнитофон отвратительный, неприличный звук и по утрам включал его на полную громкость. Соседи программиста сильно ругались и стучали по батарее, но сам Арнольд просыпаться не желал. Сократов поливал Карамелькина из чайника водой, программист просыпался, но после этого очень обижался на Сократова и долго с ним не разговаривал. Верхом совершенства был метод Дамкина и Стрекозова - не будить Карамелькина вообще, а потом, когда он проснется и будет возмущаться, соврать, что его разбудили, и он даже якобы встал с дивана. Успокоенные этим Дамкин и Стрекозов занялись своими делами, а Карамелькин опять заснул.
Когда Карамелькина будили, он отбрыкивался и выдавал очень любопытные фразы, причем, просыпаясь уже ничего не помнил.
- Я тебя как солдат солдата прошу! Дай поспать спокойно!
- Ну дайте поспать еще минут пять! Ну, не надо! Я же человек, я же звучу гордо!
Однажды Карамелькина будил его знакомый по работе Мастюлькин, который не подозревал, что Карамелькин может разговаривать во сне.
- Слушай, - сказал спящий Карамелькин, - вымой пол, я тебе потом все объясню... Это очень важно!
Ничего не понимающий Мастюлькин вымыл пол и снова стал будить Карамелькина.
- Эй! Я уже вымыл пол! Что дальше?
- Спасибо, - отозвался программист. - А теперь дай мне еще пять минут здорового сна...
Да, как выразился однажды Дамкин, Карамелькина и на Страшный Суд не добудишься.
Шлезинский был веселым человеком, любил устраивать разные розыгрыши и больше всего - весело тратить деньги на красивых женщин.
Карамелькин, напротив, стремился быть серьезным и невозмутимым. Он хотел стать очень хорошим программистом, которого признавали бы даже на Западе.
Мир не знал более разных натур. Поэтому Карамелькин и Шлезинский часто ссорились.
По словам Шлезинского, Карамелькин совершенно не понимал юмора, а по словам Карамелькина, Шлезинский постоянно доставал его так, что хотелось 'дать этому гаду в нос'. Наверно, именно для этого Карамелькин начал заниматься каратэ. Уже около двух месяцев Арнольд ходил на занятия к своему сэнсею, какому-то толстому китайцу. Дамкин как-то раз видел этого китайца, и ему показалось, что уж больно этот китаец на казаха похож... Впрочем, казахи, китайцы - они все на одно лицо.
Не удивительно, что Карамелькин всюду опаздывал. На свадьбу одного из своих лучших друзей он опоздал на четыре часа. Договариваясь с Карамелькиным о встрече, предусмотрительный Стрекозов обычно назначал время на час раньше и никогда не ошибался!
Вот такой был у литераторов друг. Впрочем, как говорил Александр Дюма-старший, друзей не выбирают.
- Так что за шутка-то? - не успокаивался Дамкин, дергая Шлезинского за рукав. - Ну, давай, рассказывай!
И Шлезинский все рассказал.
Глава следующая
О том, как Шлезинский поссорился с Карамелькиным
Я буду бомбой, ты - запалом,
Я буду страх, ты будешь вздох.
Я слышал, как ты закричала,
Ты закричала, я оглох.
Дамкин, Стрекозов 'Толстая книга'
Сидел как-то Карамелькин дома, пил чай и смотрел телевизор. Было уже три часа дня, но программист только-только проснулся и не успел еще даже умыться. Вдруг кто-то позвонил в дверь. Карамелькин поставил стакан на журнальный столик, лениво потянулся и пошел открывать. За дверью во всей своей красе стояла шикарная блондинка, абсолютно Карамелькину незнакомая.
- Привет! - бросила блондинка и, резво пройдя в кухню, начала вынимать из сумки продукты.
Когда остолбенение Карамелькина прошло, он сразу же заметил, что на нем надеты только семейные трусы и тапочки. Программист застеснялся незнакомой девушки и, схватив брюки, бросился в ванную. За десять минут Арнольд успел одеться, умыться, побриться и вышел к даме, благоухая одеколоном 'Шипр', который у него когда-то забыл Сократов.
Блондинка суетилась на кухне. Весело скворчала яичница на сковородке, на неизвестно откуда взявшемся блюде лежали аппетитные бутерброды с маслом и сыром.
- Ты сегодня отлично выглядишь, - томно молвила блондинка и чмокнула Карамелькина в щечку.
'Ничего не понимаю, - подумал Карамелькин. - Она ведет себя так, как будто мы с ней очень давно знакомы. А, между тем, я ее совсем не знаю!'
Девушка с любовью погладила Карамелькина по голове и начала рассказывать о том, как литераторов Дамкина и Стрекозова выгнали с работы.
'Дамкина знает, - размышлял Карамелькин, уплетая яичницу. - Может, и я ее знаю, но откуда? Нет, такого просто не может быть!'
Весело болтая о том, о сем, упоминая лучших друзей Карамелькина, девушка сварила кофе и поставила перед носом программиста чашечку, кинув в нее полтора кусочка сахара.
'Даже знает, сколько класть сахара! - поразился Карамелькин. - Что же это такое? Неужели я мог забыть такую женщину? Или у меня что-то с головой?'
Распахнулась входная дверь, и в квартиру влетел жизнерадостный Шлезинский.
- Здорово, Танька! - поздоровался он. - О! Вы тут кофе пьете! А мне нальют?
- Нальют, - ответила Танька, - если будешь хорошо себя вести.
- А чего у вас в комнате телевизор работает, а вы сами на кухне? спросил Шлезинский, опускаясь на табуретку и принимая из рук блондинки чашечку.
- Я сейчас выключу! - Танька побежала в комнату. - Эй, ребята, а тут мультики!
- Женщины! - добродушно усмехнулся музыкант. - Как дети!
- Э... - задумчиво протянул Карамелькин. - Слушай, Шлезинский, а она кто?
- Что значит 'кто'? - не понял Шлезинский.
- Ну, вообще, - Карамелькин замялся. - Откуда я ее могу знать?
Шлезинский сделал круглые глаза и постучал по голове безымянным пальцем.
- Ну, ты даешь, старик! - поразился он. - Это же твоя девушка!
- Да? - удивился Карамелькин. - Знаешь, а я ее почему-то не помню...
- Карамелькин, ты чего, заболел? Ты с ней уже года два гуляешь!
